заодно?!
– Это не удивительно, – Юля пожала плечами, – Каверзнев открыл культ Тавромана, сообщил своему внуку, тот уже всем остальным. Они – Изабелла и Казимир – назвали его «третьим жрецом». Они подельники, – Юля погрозила ребятам пальцем: – Но на каком поприще! Не на поприще Тавромана!
– Нет? – нахмурился Сомов.
– Нет! До этого Каверзнев полжизни занимался Мельниковыми!
– Правда?! – вспыхнул Киселев.
– Еще какая правда, Паша.
– А он нам ничего об этом не говорил! Своим ученикам!
– И правильно, – усмехнулась Юля. – Потому что он полжизни искал сокровище Мельниковых, которое те, якобы, спрятали во время революции. Он до нас прошерстил их архив. Но не нашел упоминания о заветном кладе и со временем переключился на этнографию. Тем более что нашел многие подсказки и подтверждения своим идеям именно у Мельниковых в архиве!
– А-а, теперь я понимаю, откуда у него появился этот интерес, – просиял Киселев. – Теперь все становится на свои места!
– Вот-вот! – поддержала его Юля. – Но самое забавное, что мы помогли ему!
– Как? – хором воскликнули ребята.
– А так, ему позвонила из музея его старая подруга Розана Викторовна Шульц, которую и мы имеем честь знать, и сказала, что «три молокососа», это ее слова, кстати, случайно откопали очень странные картинки из архива Мельниковых. Ей самой на этот архив было наплевать, она Репиным занималась, но знала, что Каверзнев сохнет по этой теме. И он прибежал в музей сразу после нас и просмотрел полотна. А поскольку он эту тему знает лучше нашего и, как оказалось, хорошо знает подземелье, – Юля ткнула пальцем в колотые кирпичи, разбросанные повсюду, – он его исследовал, и не раз, то нашел и путь в центр лабиринта. Где по первой версии живет Минотавр, которого мы видели, а по второй – Мельниковы спрятали сокровище во время революции. В этом лабиринте, что под нами, есть фальшарки, заложенные кирпичами, но на картинах Рокотова – это открытые входы, ведущие в другие коридоры, а потом и в центр лабиринта. Понимаете?
– Уже почти, – пробормотал Паша.
– Продолжай, Белоснежка, – попросил Сомов.
– Продолжаю. Все россказни Мельникова про чудовище – его выдумка, плод воображения, тем более что потом Мельников сошел с ума и умер в желтом доме. И едва не свел с ума художника Рокотова, который тоже готов был спятить, судя по рассказам его внука. Так вот, Казимир, эта скотина, жрец и насильник, одевался в Минотавра и бродил по коридорам, отпугивая любопытных. У них был сговор – у Каверзнева, Изабеллы Берковец и атлета Казимира. И теперь они нагрянут в подземелье за сокровищем. Буквально вот-вот. Может, даже с динамитом.
– И как они туда нагрянут? – спросил Мишка. – И главное, через какой вход?
– Да, через какой? – переспросил Паша. – Первый вход, во втором корпусе, закрыт намертво. Второй, в домике управляющего, тоже закрыт. Там решетки. Хотя далеко мы не прошли.
– Минотавр возникал мгновенно, – подсказала Юля.
– Как это мгновенно? – спросил Мишка.
– А так это! Просто возникал на руинах, и все.
– И что?
– Ворочай мозгами, Гном!
– Я догадался, – кивнул Паша. – Должен быть третий ход, именно в том здании, где и появлялся Минотавр.
– Именно! – кивнула Юля.
– А-а! – понял Мишка.
Киселев продолжал:
– Верхний подвал поделен на части, на отсеки, а вот нижний, где сам лабиринт, где мы видели чудовище, он должен быть весь проходным. В этом его суть.
– Правильно, Паша, – сказала Юля. – А теперь главное: Каверзнев упомянул еще один существующий вход, через часовню. Так он сказал.
– Какую еще часовню? – подозрительно спросил Паша.
Юля огляделась. Летний день подходил к концу. Свежело. Так легко дышалось на этом отшибе, вдали от города! В траве звенели кузнечики. Кирпич развалин завода Мельниковых на закатном солнце наливался рдяным цветом.
– Я думаю, это должна быть домовая часовня, – предположила Юля. – Прямо в здании, понимаете? Обычное дело для тех времен. Дореволюционных. Освещенное помещение, большой иконостас. Домовая церковь. Чтобы лишний раз в приходскую церковь не ходить. Понятно, что сейчас это помещение не отличить от других, но представить себе, где оно было, возможно. И она должна быть в том здании, где появлялся Минотавр. В первом от дороги здании.
– Резонно, – согласился Паша. – Где он появлялся и откуда также стремительно исчезал.
– Идемте в первый корпус, – приняла волевое решение Юля.
– Эх, Белоснежка, однажды твой приказ может оказаться роковым, – заметил Мишка Сомов. – Последним!
– Не каркай, Гном! – откликнулась девушка.
Взяв ломик и гвоздодер в машине, следующие полчаса они обследовали первый корпус завода.
– Только это место может быть часовней, – сказала Юля, отыскав на развалинах небольшую квадратную комнатку, – это восточная стена. Вот возвышение, имитация алтаря, а вот… – ее палец пошел вверх. – А вот и крест! Взгляните! Он просто сбит! Да посмотрите же! Это его атеисты сбили лет сто назад, но крест прочитать можно.
– Ты молодец, Юля, – похвалил ее Паша.
– Это точно здесь, – кивнул Мишка. – Смотрите, я эту лестницу помню.
Рядом с часовней брала начало полуразрушенная лестница, и она вела наверх, а под этой лестницей была другая – и она вела вниз, в подвал. Над входом висела фанерная табличка с выведенными красной масляной краской буквами: «Осторожно! Угроза обвала!». Даже дверей в подвал не было – просто черная дыра.
– Мы туда пару раз заходили, – добавил Мишка, – но побаивались, что кирпич на башку упадет – убьет; там еще хуже, чем в других местах.
– Паша, что скажешь? – спросила Юля.
– Даже не знаю…
Табличка отпугивала. Разрушенная лестница рядом и сотни битых кирпичей тем более.
– Люк там, в этом подвале, – сказала Юля.
– А табличка? – спросил Мишка. – Которую для нас написали.
– Да к черту табличку! – отмахнулась девушка. – Мне нужен люк! А он внизу.
Мишка и Паша переглянулись.
– Чего ты хотел, Кисель? – кивнул Сомов. – Ты же работаешь на Пчелкину! Множественные травмы головы входят в основную программу. Пенсию от государства не получишь, конечно, зато Пчелкина тебя поцелует. В лоб, перед смертью.
– Дурачина ты, Гном! Чего несешь?! – Она уже включила фонарь и смело шагнула в темноту идущей вниз лестницы.
– Даже не поцелует, – покачал головой Сомов. – Впрочем, после травмы головы тебе уже будет все равно.
Перспектива быть убитым кирпичом или целым куском стены Пашу не привлекала. Но куда деваться? Не отступать же? Мишка думал точно так же, только не подавал вида. Включив фонари, ребята осторожно двинулись за атаманшей по лестнице вниз – в подвал. В черную дыру. Сыростью и душной гнилью пахнуло на них.
– Ступайте осторожно! – предупредила Юля друзей. – Тут кошмар на полу!
Этот подвал был просто завален битым кирпичом, сгнившими досками, какими-то плакатами. Чего тут только ни хранилось! Но люк они
