согласился Макар.
– Я позвонил Тарасевичу, обрисовал ситуацию… Он мне сам предложил: колье! Белое золото с изумрудами, прямо под шею. Сделал рисунок, прислал – ух, я сам загорелся! Такая вещь! Но цену он назвал, конечно… Кусалось, что говорить. Но тридцать лет семейного стажа тоже не шутки, мы собирали гостей, празднование с размахом, не хуже свадьбы. Супруга у меня выдающихся организаторских способностей.
Он вздохнул и несколько погрустнел.
– Ровно в срок Тарасевич выдает мне колье. Меня еще тогда что-то дернуло. Может, глаза немножко нагляделись на его изделия, или его собственные уроки пошли впрок, уж не знаю. Семь изумрудов: один центральный, каратник, от него расходятся по три в каждые стороны уже помельче. Огранка «Ашер». Под лампой сверкали так, что глазам больно. Наверное, это меня и насторожило… Изумруд сверкать не должен, это не бриллиант. Он берет не блеском, а красотой оттенка.
На площадку выбежали двое детей и принялись носиться вокруг горки, смешно переваливаясь в комбинезонах. Макар задержал на них взгляд.
Сергей не в себе с тех пор, как узнал о беременности жены. Вот почему Илюшин в итоге согласился искать картины. Безобидное дело. Безопасное, во всех смыслах. Не надо бы его другу сейчас заниматься поиском пропавших людей. Плачущие родственники; обход мест, где в последний раз видели человека; список вещей, которые были на нем… Не надо. Он будет держать Серегу подальше от всего этого. Во всяком случае пока.
Так он рассуждал, когда соглашался на предложение Анаит Давоян. Кто бы мог подумать, что они все равно свернут на убийство. Как будто разные дороги неизбежно приводят на одну и ту же трассу, в какую бы сторону ты ни ехал.
Анатолий Ефременко тоже смотрел в сторону играющих детей. Но видел, как подозревал Макар, не их, а семь изумрудов.
– Вы отнесли колье на экспертизу? – спросил Илюшин.
– Через три месяца. Сам не знаю, чего тянул. Крутил его, вертел… В двух изумрудах есть пузырьки и трещинки, а пять – чистейшие, как вода. Раньше Тарасевич меня не подводил. Я все уговаривал себя: значит, он нашел отличные камни, зачем напраслину возводить на человека…
– И что сказал эксперт?
Макар уже догадывался, что услышит.
– Два – облагороженные изумруды. Пропитаны синтетическим маслом с зеленым красителем. Еще два – чистейшая синтетика. А один – вообще берилл.
– Бериллы дешевле?
Анатолий усмехнулся его наивности.
– Как увидите в ювелирных копеечное серебро со светленькими голубовато-зелеными камушками, которые вам будут втюхивать за изумруды, можете быть уверены: это он и есть. Зеленый берилл. С ним вот какая беда: для изумруда он недостаточно зеленый, а для аквамарина недостаточно голубой. Стоит сущие гроши. Бывает, попадается красивый прозрачный берилл и даже почти изумрудного оттенка. Именно такой Тарасевич и использовал для моего заказа. В общем, все колье стоило раз в десять дешевле, чем я за него заплатил.
– Что вы сделали, когда узнали об этом?
– Явился к Тарасевичу. Выложил ему колье и заключение эксперта. Его реакция убедила меня, что это не было случайностью.
– А как он отреагировал?
Анатолий покусал губу.
– Он не успел собраться, когда увидел меня, и у него в глазах что-то мелькнуло… Наверное, понимание, что я пришел его разоблачить. Потом он пришел в себя, но первые две-три секунды мне показали, что я был прав. Он сделал вид, что изумился, попросил у меня разрешения показать колье другому геммологу. Спустя неделю рассказал мне трогательную сказку о том, как его обманул поставщик изумрудов.
– Вы уверены, что это не было правдой? – спросил Макар.
– Ха! Чтобы Тарасевича нагрели на камнях, на которых он специализировался? – Ефременко с силой покачал головой, словно разминал шею. – Он же сам с ними работал. Видел, что они без включений. Еще бы – голимая синтетика! Нет, он все знал с самого начала и подсунул мне подделку. Мне! – В голосе его звучала нескрываемая горечь.
Макару это было знакомо. Обманутый тем, к кому хорошо относишься, чувствуешь себя неловко. Казалось бы, стыдно должно быть обманщику, но отчего-то такого почти никогда не происходит. Обманщики хлопают жертву по плечу, предлагают вместе выпить пива, улыбаются и рассказывают анекдоты, пока жертва внутренне корчится, словно совершила какой-то грех. Он видел такое не раз.
Ефременко доверял своему ювелиру. Ювелир обманул его. И кто после этого испытывал зверский стыд?
– Вы рассказали жене? – спросил Макар. (А разъяренная супруга, допустим, встретила Тарасевича в подворотне…)
– Дурак я, что ли? – усмехнулся Ефременко. – Она меня уважает…
«А я опростоволосился. Доверился лжецу» – вот что осталось несказанным.
– А что с колье?
– Тарасевич мне его переделал. Я отнес к эксперту, тот подтвердил, что все нормально, хорошие колумбийские изумруды. С тех пор к нему не обращался.
– А остальные украшения вы проверяли?
– Все до единого. С ними все в порядке. Я так и не понял, зачем Тарасевич такое со мной провернул. Вроде как постоянный клиент, какое-никакое уважение между нами наблюдалось… Ну, или мне казалось. Я все эту ситуацию отпустить не мог, крутил со всех сторон. Думал: может, ему срочно деньги понадобились, не знал, где взять? Выкрутился за мой счет? Но потом все это у меня улеглось. Теперь я вот что думаю: мне просто долго везло. Он примерялся ко мне, дожидался, пока я созрею, приручил, как кутенка, пока я у него с руки не начал есть. А тогда уже выступил масштабно. Ну, не рассчитал малость. Поэтому, когда вы сказали, что он погиб, я сразу подумал, что он затеял еще какое-то надувательство, только с клиентом ему повезло меньше, чем со мной.
Макар задал еще несколько вопросов. Но Ефременко никогда не слышал от ювелира ни об Имперском союзе, ни о художниках, фамилии которых назвал Илюшин.
– А как его убили? – встрепенулся он, когда они уже вышли из машины.
– Ударили ножом, – сказал Макар.
– Я думал, избили до смерти… Ножом – это хорошо…
– Что хорошего? – озадачился Макар.
– Как что? Быстро.
Из ближнего подъезда вышла женщина – широкая, коренастая, неспешно несущая себя, точно корабль. Волосы с незакрашенной сединой лежали свободными волнами.
– Толик, тебя не обижают? – спросила она, подойдя и подозрительно взглянув на Макара.
– Ни в коем случае, – вполне серьезно ответил Толик.
Она положила руку мужу на плечо, и он увидел, какая они прекрасная пара: нескладный лысеющий Ефременко и эта крепкая немолодая женщина, оберегающая своего мужа от посторонних. В ушах среди седых прядей мигнули яркой зеленью два изумруда.
* * *
Телефон Фаины Клюшниковой не отвечал. Бабкин звонил все утро и под конец стал ощущать себя назойливым спамером. В Доме творчества, где Клюшникова числилась преподавателем у двух групп, он выяснил, что Фаина работает сегодня с двенадцати до пяти.
Родственников у Клюшниковой не было. За ней не числилось также ни приводов, ни судимостей. Последние двенадцать лет она работала на одном месте, до этого
