куда, найди то — не знаю что.
— Плевать. Прицельно подумай, как его вытащить на свет.
— Я бы на твоем месте посоветовался с Семеновичем.
— Угу, поставлю его в известность. А ты считай мою просьбу заданием, временем мы не ограничены, закончим с Майей, займемся Югой. До завтра.
Павел отключился от связи и продолжил чтение.
* * *
«Кися получила за всех трех проценты, выполняла и мелкие поручения, а к шестнадцати годам решила: теперь они партнеры, ведь со взрослыми Юга не работал. Много позже она поняла почему: взрослую трудно обмануть, навешать лапшу на уши о миссии, исключительности и прочей туфты. Взрослые способны предъявить претензии, шантажировать, накатать маляву в полицию и засадить на долгие годы, взрослые — это бомба в кармане. Зачем рисковать, когда желающих туповатых кандидаток попасть в „элиту“ и так хватает? Главное найти соплячек, поддающихся обработке, и не попасться за вербовкой.
Избавлялся Юга от повзрослевших девчонок так, что ни одна не обижалась, а просто уходила в свободное плавание, еще и благодарила. Ну, идиотов в этом мире больше, чем нужно, Кися в той же компании. Судьбы отставников неизвестны, потому что она никогда не интересовалась ими, хотя…
Много позже одну из девчонок увидела по телику и узнала, хотя Дину сложно было узнать — прическа другая, волосы перекрашены, макияж вульгарис, одежда — вырви глаз. У нее была своеобразная манера: в паузах она покусывала нижнюю губешку, а когда смеялась, сильно щурила глаза, если слушала, то растопыривала глазки, как у лемура. Ее физия никогда не оставалась в покое, по этой манере Кися рассмотрела черты Диночки, которую взяли… вместе с бандой, надели наручники, и попала она в криминальные новости. Печально, но каждому свое „счастье“.
Майку Юга вытурил первой, о причинах не распространялся, она сама проболталась, часики показала — охренеть просто какие часики, усеянные брюликами. И почему ей так везло? Старая обезьяна Броня (чтоб он сдох долгой и мучительной смертью и попал на сковородку) за воровство должен был расчленить ее на кусочки, закопать у себя в саду, завернув в покрывало, и страдать на холмике по вечерам, глядя на луну, где должна обитать Майка. А он разочаровался! Всего-то, блин! Тогда, любуясь часами и совсем не расстроившись, что ее прогнал Юга, Майка сказала, что эта вещица теперь ее талисман, и если жизнь заставит продать их, то в самом крайнем случае, но такого случая не будет, уверяла она.
Кися продержалась долго, как и Майка, — до восемнадцати. Просто потому, что выглядела максимум на четырнадцать, однако время поджимало. Чем ей заниматься, как устраиваться в мире, который она по большому счету не знала, в социум не влилась? Настала пора заявить о себе и ей. Она блестяще справлялась с задачами, заслуживала не одни похвалы и проценты. Однажды, находясь у него в кабинете, пили чай: Юга не уважал спиртные напитки, говорил, от них в голове мутится, но нет, он просто жил в режиме готовности к неприятностям.
— Юга… — начала Кися. — Таких имен не бывает.
— Бывает, — сказал он и, усмехнувшись, неожиданно разговорился. — Целую эпоху зовут Кали-юга, переводится как „черная, темная эпоха“, время морального и физического упадка. А Кали богиня разрушения, черная богиня смерти, но она и время, и бесконечность, и сама природа, которая ведет к жизни, а значит, и к возрождению. Юга — это эпоха, эра развития, длительная и поэтапная. Вот если соединишь все эти понятия в одно целое, то получишь примерное представление о времени, в котором мы сейчас существуем. А живем мы в темную эпоху, настал последний этап цикла, эпоха тотального зла, и она завершается. Кали разрушит ее, а может, и уничтожит. Так уже было на земле, исчезали цивилизации, а потом возрождались почти из ничего.
Как раз Кися ни-че-го не поняла, кроме того, что Юга малость сдвинутый, но ее не это волновало, в кабинет она пришла с деловым предложением:
— Слушай, Юга, я уже девочка большая, возьми меня в помощницы. Я принесла много пользы, ты же помнишь? Принесу еще больше. Мне все понятно в нашем бизнесе, давай вместе работать?»
* * *
Перед сном Зоя Артемовна постучалась в комнату сына, не услышав отклика, все же заглянула к нему. Он лежал в постели на спине и читал с планшета, видимо, что-то очень интересное, потому что не отреагировал на скрип двери, но маму заметил, наверное, боковым зрением.
— Ма, что ты хочешь? — спросил.
Что хочет! Во дает сынуля. Да она места себе не находила после встречи с Тамарой, язык то и дело прикусывала, чтобы не выложить все, что думает. Несмотря на негодование, душа-то болит, Пашка ведь не пристроен, а тут все само пришло ему в руки без усилий, да какая женщина… Вздохнув, Зоя Артемовна вошла в комнату, присела на край кровати. А он? Не отрывается от планшета!
— Что читаешь, сынок?
— Да так, записки потерпевшей. Это по работе.
— Так интересно, что на мать не хочешь взглянуть?
— Как тебе сказать… — выглянул из-за планшета Павел. — Дела давнишние, в них фигурировала убитая из Орехова, хочу понять, где искать концы… э… мотивы. Подозреваемые, конечно, есть, но с большой натяжкой.
— Как! Ты же у нас ас, дела щелкаешь как семечки.
Павел уловил иронию, с чего это мама перешла на несвойственный ей тон? Расспрашивать не стал, сейчас не время заниматься психологией, возможно, на работе переутомилась, он снова спрятался за планшетом, давая понять матери: я занят. Она поняла, но уходить к себе не собиралась, и вдруг:
— А я на днях встретила в торговом центре Тамару…
С удовлетворением Зоя Артемовна отметила про себя: подействовало. Планшет Павел опустил ребром на плоский живот, уставился на маму настороженно, теперь с ним пора поговорить в лоб:
— Знаешь, дорогой… (Главное прикинуться наивной.) Я поражена, почему ты не сказал мне, что она беременна? (Молчание.) Мне обидно. У меня скоро будет… (Чуть не проговорилась про двух внуков.) А ты молчишь. Когда намерен делать предложение Тамаре? Я ведь должна подготовиться к этому празднику.
Интересно, как он теперь выкрутится? Зоя Артемовна рассчитывала на совесть, но данный атавизм испарился в двадцатом веке, потому что Павел закрылся планшетом, заявив:
— Мама, у меня сейчас тяжелый период, сложное дело, я потом буду решать эту проблему.
— Что?! — взревела Зоя Артемовна, опустив планшет своей рукой, что не в ее стиле, она женщина деликатная, всегда находила подход, а тут словно тетка из торговой сети со шваброй. — Ты что сейчас сказал? Я ослышалась? Ребенка и его мать называешь
