— Вообще-то, этого не положено…
Она начала листать журнал, я напряженно вглядывалась в мелькающие страницы.
— Он был с приятелем, — пояснила я, — Борщовым Вячеславом Михайловичем.
— Может, и не улетал твой с приятелем-то, — предположила блондинка, — знаешь, как бывает, нам они говорят, что в командировку, а сами налево.
Она как-то смешно присвистнула в конце фразы.
— Нет, — уверенно произнесла я, — мой не такой. Он любит меня.
— Да ладно тебе, — блондинка махнула рукой, — все они одинаковые. Ага, — ее пухлый палец застыл посреди страницы, — Овчаренко, говоришь?
— Да, — я утвердительно кивнула головой, — Юрий Анатольевич.
— Прибыл твой Юрий Анатольевич, вчера в семнадцать двадцать.
— А где же он? — Роль простушки мне сегодня решительно удавалась.
— Известно где, — хохотнула блондинка, — я ж тебе сказала — все они одинаковы.
— Вы хотите сказать, он с другой…
— Ясно, с бабой, — закончила за меня дежурная.
— А Борщев, — не унималась я, — Вячеслав Михайлович Борщев?
Пухлые пальцы снова забегали по странице.
— Есть и Борщев, — со знанием дела произнесла блондинка, — вместе с дружком и загуляли.
Она с хитрым прищуром посмотрела на меня и покачала головой. Делая вид, что уничтожена ее жалостью, я опустила глаза.
— Да вернется твой ненаглядный, — приободрила меня блондинка, — нагуляется и вернется.
На этой оптимистической ноте я решила закончить наш разговор. Поблагодарив тучную дежурную, я вернулась к машине и, прежде чем включить зажигание, некоторое время сидела неподвижно, погрузившись в раздумья, так и сяк вертя в уме загадку возвращения или, вернее, невозвращения Овчаренко и Борщева.
Что же это получается: цель поездки заключалась не только в том, чтобы взять дискеты и договор, но также и в передаче денег болгарским партнерам. Ладно, допустим, приземлились Овчаренко и Борщев в софийском аэропорту, пришли в фирму, взяли договор и дискеты, а деньги.., не отдали? Что же они, просто так, что ли, возили с собой четыреста тысяч баксов? А что, если деньги у них отобрали еще до вылета из Тарасова или Москвы? Но тот, кто накрыл их со всем их капиталом, должен был, по крайней мере, знать, что они везут большую сумму денег. Или это было делом случая? Верится с трудом.
Ну, а если все складывалось удачно, почему, напрашивается вопрос, они не передали доллары болгарам? Планы вдруг изменились, что ли?
В таком случае, где эти двое?
Может, их уже здесь кто-то подловил, сразу после того, как они прилетели? «Крыша» конкурирующей фирмы? Но насколько мне известно, в разборках обычно принимают участие представители двух группировок, а не те, кого, они опекают. То есть, по идее, отношения должны были выяснять «крыша» Овчаренко с «крышей» конкурирующей фирмы.
Если с Овчаренко и Борщевым действительно что-то стряслось, то напрашивается вопрос о мотиве их похищения или.., убийства.
Деньги? Происки конкурентов? Или еще что-нибудь?
Предположим, убили их здесь из-за денег, которые они внезапно передумали вручать болгарам. Кто-то в таком случае должен был знать об их изменившихся планах.
Или Овчаренко с Борщевым просто похитили, и не сегодня-завтра тот же голос в телефонной трубке, который слал угрозу за угрозой, потребует от семьи Овчаренко либо выкупа, либо каких-то решений в сфере их процветающего бизнеса.
Может, им даже предложат в приказном порядке свернуть деятельность «Стилобата», чем черт не шутит?
Больше других меня мучил вопрос: почему Овчаренко с Борщевым не передали болгарам деньги? Допустим, по каким-то соображениям передумали. Почему, в таком случае, Юрий Анатольевич не поставил в известность свою жену?
Что-то, подсказывал мне инстинкт, здесь было не так. Я была склонна поставить в один ряд два этих факта — таинственную непередачу денег болгарам и не менее таинственное исчезновение Овчаренко и Борщева.
Таксист все еще парился в своей тачке. Кончики его роскошных, соломенного цвета усов уныло опустились книзу. Я достала из кармана фотографию, врученную мне Людмилой Григорьевной перед моим уходом, на которой Овчаренко и Борщев стояли рядом со входом в офис «Стилобата», и вышла из машины.
— Шеф, свободен? — склонилась я к открытому окну такси.
— Куда едем? — Он словно выплыл из жаркой полудремы и посмотрел на меня оценивающим взглядом.
— Никуда. Просто человека одного разыскиваю. Ты вчера с вечернего московского никого не подвозил? — Я показала ему фотографию.
Он разочарованно отвернулся, даже не взглянув на нее, и пожал плечами. Пришлось вынуть из кармана десятирублевку. На шорох купюры усатый среагировал, словно подружейная собака на дичь.
— Дай-ка взглянуть, — он запихал червонец в кармашек солнцезащитного козырька и взял протянутую фотографию. — Этих педиков Витек подцепил.
— Какой Витек? — Я насторожилась.
Усач сильно наморщил лоб, будто собирался выдавить из-под черепной коробки фамилию своего приятеля. Я достала еще одну десятку.
Она быстро исчезла вслед за первой.
— Виктор Зарубин, — тут же вспомнил усатый, — он сегодня тоже в первую смену. Если подъедешь в два часа к шестому таксопарку, наверняка его застанешь. Погоди-ка, — он вгляделся в фотографию, которую продолжал держать в руке, — вот этот точно тот самый, — он ткнул коротким, толстым, как сарделька, пальцем в Борщева, — а второй какой-то не такой вроде.
— Что значит, не такой? — нахмурилась я. — Ты не ошибаешься?
— Не, — водитель осклабился, — у меня профессиональная память. Раз увижу — никогда не забуду.
— Ладно, спасибо, — я забрала фото и направилась к своей машине.
— Витьке скажи, — крикнул мне вслед таксист, — что тебя Володька усатый прислал, а то он тебя обдерет как липку!
Устроившись за рулем, я закурила и выехала со стоянки. Горячий воздух врывался в открытое окно, принося хоть какое-то облегчение. Минут через десять я затормозила на Казачьей перед отреставрированным двухэтажным зданием начала века, в котором располагался офис «Стилобата».
Слева от закрытой стальной двери, выкрашенной серой краской, я обнаружила кнопку звонка и позвонила. Мне открыл высокий охранник с длинным лицом, одетый в темные брюки и голубую рубашку навыпуск с короткими рукавами. На поясе у него висела резиновая дубинка, рубашка на бедре была оттопырена кобурой пистолета.
Он молча смотрел на меня немигающим взглядом.
— Мне нужно в «Стилобат».
— Начальства нет, — он уже собирался закрыть дверь, но я остановила его.
— Мне не к начальству.
— А к кому? — произнес он невозмутимо.
— К главному бухгалтеру.
— Документы есть? — с механической интонацией робота сказал он.
Порывшись в карманах, я протянула ему свою лицензию частного сыщика, которую недавно получила. Подняв глаза, он посмотрел на меня, сверяя фото с оригиналом. В его взгляде сквозило недоверие и заинтересованность.
— Войдите, — он пропустил меня в застеленный фисташкового цвета ковролином холл и закрыл за мной дверь.
Ну и охрана у них тут! Наверное, они думают, что это очень круто. Хотя я бы, например, уже несколько раз могла вывести из строя этого дылду.
Дылда положил мое удостоверение на стол, открыл журнал и, переписав в него мои данные, вернул «корочки» мне.
— Второй этаж, третья дверь налево, — сухо объяснил он.
Я поднялась по шикарной дубовой лестнице и, найдя дверь с надписью: «Главный бухгалтер», постучала.
— Войдите, — услышала я приятный высокий голос.
Я толкнула прихотливо изогнутую золоченую ручку и вошла в кабинет. В комнате было прохладно — работал кондиционер. Перед экраном монитора и грудой больших разноцветных папок за черным столом из разряда офисной мебели сидела молодая миловидная женщина с копной светло-русых волос и открытым лицом. Кудряшки красиво обрамляли ее покатый лоб, а Орехово-зеленые глаза смотрели приветливо и благосклонно. В первую минуту, однако, в них мелькнуло озадаченное выражение.
— Доброе утро, — вежливо поздоровалась я, — меня зовут Евгения Охотникова, я — частный детектив, по поручению семьи Овчаренко расследую обстоятельства исчезновения Юрия Анатольевича. Мне необходимо поговорить с главным бухгалтером «Стилобата».
Все это я выпалила на одном дыхании, стараясь тем не менее четко и ясно артикулировать звуки.
— Здравствуйте, — несколько растерянно отозвалась женщина, — главбух — это я, проходите, присаживайтесь. Я что-то не совсем вас понимаю. Вы сказали, что Юрий Анатольевич пропал, но ведь он в командировке!
Она указала мне на неудобное офисное кресло рядом со своим столом. Я села.
— Спасибо. Клара Ивановна, если не ошибаюсь?
Она молча кивнула и, поправив манжет голубой блузки, обратила ко мне свое полное ожидания лицо.
— Вчера он должен был вернуться, но исчез.
