детского стеснения, потрогала брови, ущипнула за нос, обиженно надулась, когда отец отвел ее ручку от своего лица. Снова потянулась, но Николас грозно нахмурился, посмотрел в карие глаза дочери и жестко, как привык, сказал:
— Нельзя.
Дора пару мгновений всматривалась, кривила губки, намереваясь зареветь, а потом передумала, убрала руки за спину и больше в лицо к отцу не лезла. Но смотреть исподлобья продолжала. Николасу на мгновение показалось, что он смотрится в зеркало. Собственно, это и было маленькое зеркало — в широко распахнутых глазах дочери Николас видел отражение себя.
— Надо же! — всплеснула руками появившаяся в гостиной теща — Послушалась! А нас никогда не слушает!
— Поэтому вам и не следует больше заниматься ее воспитанием. — Николас посадил дочь в ходунки, выпрямился и повернулся к старикам. — Пусть Дора еще несколько дней поживет у вас, пока я подготовлю для нее комнату. Няню рассчитайте, выдайте выходное пособие, я найду свою.
— Но как же… — теща растеряно переводила взгляд с мужа на зятя и обратно. — Как же мы без Дорочки? Она — смысл нашей жизни, у нас больше никого нет!
— Не драматизируйте, — поморщился Николас. — Будете к нам в гости приезжать, и Дору я к вам буду привозить, раз в месяц, допустим.
Теще стало плохо с сердцем, вызвали врача, тесть пытался поговорить с зятем, убедить не забирать внучку сейчас, пусть до школы хотя бы поживет с дедом и бабушкой, у Николаса ведь реально нет времени на ребенка, он постоянно на работе. Много еще аргументов приводилось, много слез было пролито стариками, но решения своего Николас не изменил.
Через три дня Дора переехала в дом отца.
И чем старше становилась, тем больше проявлялся в ней отцовский характер. И его же эмоциональная инвалидность. Дора тоже не знала, что такое жалость, сочувствие, дружба, искренность, нежность и душевная теплота. Но, как и отец, она умела имитировать эти чувства, хитрить, обманывать, причем делала это удивительно правдоподобно, окружающие верили.
Как верили до последнего и дедушка с бабушкой, верили, что Дорочка любит их, а что редко приезжает — занята очень, учится в школе, причем лучше всех! Зато, когда приезжает, так уж обнимается, так уж нежничает, они на короткое время становятся любименькими бабулечкой и дедулечкой. Хочется баловать внученьку, дарить ей все, о чем она мечтает. И завещание, разумеется, написать на нее.
Как-то так совпало, что после оформления завещания дед через пару месяцев умер от сердечного приступа. Бабушка после смерти мужа совсем сдала, резко одряхлела, и через полгода отправилась вслед за супругом.
Дора трогательно рыдала на похоронах, а дома после похорон «любименькой бабулечки» двенадцатилетняя девочка с видимым облегчением сказала отцу:
— Надеюсь, бабка с твоей стороны не проявится? Надело сюсюкать.
— Не проявится, не переживай, — усмехнулся Николас, освобождая узел черного, в цвет черного же траурного костюма, галстука.
— Ты же не знаешь точно, сам говорил, что не видел ее с пятнадцати лет.
— Видеть — не видел, но интересовался, — Николас бросил галстук на спинку кресла, подошел к бару и задумчиво осмотрел содержимое, прикидывая, что выбрать. — Моя мать умерла до твоего рождения.
— Надеюсь, ты меня не в ее честь назвал? — фыркнула девочка, подходя к отцу. — Говорят же, что тот, кого назвали в чью-то честь, повторяет судьбу.
— Разумеется, нет, карьера дочери в портовом борделе меня не устраивает, — рассмеялся Николас.
Он ничего не скрывал от дочери, Дора была прекрасно осведомлена о всех видах деятельности своего отца, вникала во все нюансы, готовясь стать помощницей в будущем. И гордилась отцом, можно даже сказать — любила. Насколько вообще была способна любить.
И для Николаса ближе и роднее дочери не было в этом мире никого. Он так и не женился больше, зачем? У него есть семья, и для этой маленькой семьи он готов на все. И уничтожит любого, кто посмеет обидеть его дочь.
Задумавшись, Николас не заметил, что Дора уже сделала выбор напитка за него — налила в пузатый бокал коньяк и сейчас грела его в ладошках, втягивая носом аромат напитка. При этом жмурилась от удовольствия, как кошка. Заметив, что отец смотрит на нее, Дора протянула ему бокал:
— Пап, а когда мне можно будет попробовать коньяк? Он так вкусно пахнет!
— Когда исполнится шестнадцать лет.
— Целых четыре года еще ждать, долго!
И вот прошло уже девять лет, у Николаса снова в руках бокал с коньяком, как тогда. Дора выросла, стала, как и предполагалось, верной помощницей отцу, такой же хитрой, жесткой, изворотливой и абсолютно беспринципной. Но увы, имелась одна проблема — алкоголь. Дора не стала ждать своего шестнадцатилетия, впервые добралась до отцовского бара буквально через пару месяцев после того разговора и напилась в хлам, пришлось даже врача вызывать.
Из-за мальчишки Кралидиса. Заявила, что хочет за него замуж. Николас тогда не воспринял слова дочери всерьез, даже посмеялся над ней. Как оказалось, и в школе все смеялись. Вот Дора и напилась.
Потом они помирились, Николас даже пообещал дочери помочь с желанным замужеством — в душе надеясь, что через пару лет Дора забудет о Кралидисе, увлекшись кем-то еще.
Но привычка дочери снимать напряжение алкоголем осталась. И серьезно вредила ей — уж очень глупо вела себя порой Дора под воздействием спиртного.
— Мне нальешь, папульчик?
Николас вздрогнул — задумавшись, он не заметил спускавшейся по лестнице дочери. А когда рассмотрел — снова вздрогнул:
— Ты спятила?!
Глава 5
Алина и сама не смогла бы точно определить, что бурлит в котле ее эмоций. Злость? Обида? Гнев? Раздражение? Разочарование?
Да без разницы, в конце концов! Но видеть сейчас Никиту девушке хотелось меньше всего. Как и пьяные лица некоторых одногруппников, встретивших вернувшуюся с террасы Алину многозначительными смешками и тупыми комментариями:
— Почему так быстро? Никитос оплошал?
— Не видишь, что ли, Линка на помеле влетела? Точно слабак оказался наш Никита!
— Да брось ты его, возьми меня, тебе понравится!
— Заткнитесь все! — рявкнула на гогочущих парней Мила, поднимаясь навстречу подруге. Обняла, с сочувствием спросила. — Что случилось? Он тебя
