— Где «там же»? — не понял Арданский.
— У родственницы в квартире.
— А что он там делает?
— Не знаю. Не лезть же туда с вопросами. Оставил там ребят для контроля, и о каждом его шаге мы будем знать.
— Ну а ко мне зачем пришел? — будто бы удивился Арданский.
— Во-первых, у вас могла быть информация, объясняющая его приезд, раз он приехал к вашей родственнице, — пояснил Ледых и замолчал, ожидая ответа. Не дождавшись, продолжил: — А во-вторых…
Он откинулся на спинку кресла, достал сигареты и вопросительно посмотрел на шефа. Тот понял вопрос: комнату отдыха нельзя было прослушать.
— Да, давай покурим, — кивнул тот. — Только пойдем в комнату отдыха.
Вел туда, понимая, что осторожность никому и никогда не мешает.
Вошли, и Ледых продолжил:
— Есть еще интересная информация по биографии нашего фигуранта. Гридин в милицию пришел сразу после демобилизации. Начал с сержанта, вскоре перевели в уголовный розыск, и там он быстро вырос. Я ведь уже говорил, что его как сыскаря хвалили все.
— Говорил, — признал Арданский. — А зачем мне это знать? Ты мне лучше расскажи о его службе в армии. Не успел ничего узнать?
— Призван осенью семьдесят девятого.
— Семьдесят девятого? — что-то щелкнуло в голове Арданского. — Афган? ВДВ?
— Вряд ли. Демобилизовался осенью восемьдесят второго, то есть через три года. Видимо, служил во флоте.
— Во флоте? Никак больше не мог задержаться в армии на год? Сверхсрочником или… А?
— Задержаться? Сверхсрочная на год не заключалась. Ну, мог, конечно, в дисбат загреметь. Но тогда в милицию бы его никак не взяли…
— Дисбат? Дисциплинарный батальон? Это ведь вроде зоны? Туда отправляли, насколько я знаю, по приговору суда?
— Кажется, да. Но я не помню, какой там срок был минимальным…
— Это ты тоже уточни, — почему-то встревожился Арданский. — Это важно знать. Очень важно.
Он прошелся по комнате. Потом повернулся к Ледыху:
— Что-то меня этот Гридин начинает беспокоить. Не так он себя ведет, как должен, не так. Что еще?
— Да, ничего больше. Вернулся в восемьдесят втором, а тут как раз смерть Брежнева, и Андропов начинает «чистить» МВД. Ну, видимо, на этой волне Гридин и попер наверх.
— Возможно, возможно. Ну, если ничего больше нет, свободен. Обо всех шагах сообщай мне. Сразу же, в любое время суток.
Арданский подумал, что работы сегодня все равно не будет. Надо ехать домой, чтобы сообщить теще и жене о смерти Катерины.
«А Гридин — не его забота», — подумал он. Но что-то в глубине сознания зашевелилось, заворочалось, вызывая глухое недовольство, и Арданский признался самому себе, что теперь как раз наступила пора его забот. Собственно, он ведь сам этого хотел, напомнил он себе. Он не думал, что все повернется именно так. Впрочем, когда приходит пора думать о будущем, всегда надо быть готовым к неожиданностям.
Хорошее будущее не придет само, как обещали коммунисты, и оно не придет ко всем. Оно придет только к тому, кто сам его готовит и создает.
В общем, Роман, ты этого хотел? Так, будь добр, получи! Есть вещи, которые надо делать самому, если хочешь, чтобы они были сделаны. Он и не предполагал, как стремительно начнут развиваться события.
На следующий день ему снова доложили о том, чем занимается Гридин, и это меняло дело. Время действовать настало раньше, чем ожидалось.
Все одно к одному. Ну и хорошо. Просто — отлично!
27
На площади перед аэропортом машин не было, но на некотором отдалении, ближе к аэропортовской гостинице, стояла иномарка с выключенными фарами. Водитель сидел на месте, и Гридин обратился к нему:
— До города подбросите? Первый раз вижу, чтобы не было такси, — постарался он как-то объяснить свое положение.
Водитель лениво открыл окно и так же лениво, будто роняя слова прямо под ноги Гридину, ответил:
— Босса жду. Он не любит посторонних.
И закрыл окно.
«Ну, надеюсь, твой босс немного деликатнее», — подумал Гридин и отошел на пару шагов, не спеша расстаться с последней надеждой.
Из соседнего здания вышла компания: двое мужчин и женщина. Они шли к машине, и Гридин понял, что кто-то из них и есть босс.
— Простите, — преградил он им путь. — Вы не могли бы подкинуть меня до гостиницы?
Кто из них был боссом, так и осталось неясным, потому что оба мужчины промолчали, продолжая путь, а ответила женщина:
— Жалко вам, что ли? Мужик, садись сюда. — Она уже открыла заднюю дверцу.
Все молчали, и Гридин расценил это как вынужденное согласие. Он сел на заднее
