— серьезно сказал мистер Мильбург, — что мистер Лайн долго подозревал меня и пригласил сыщика, чтобы тот доказал мои растраты. Но я их не совершал. Это правда, что я трачу много денег и владею двумя домами: одним в Кемден-тауне, другим — в Гертфорде. Но мне всегда везло в игре на бирже, и благодаря этому я покрываю все мои расходы. Тем не менее совесть не оставляла меня в покое, потому что я был ответствен за все бухгалтерское хозяйство фирмы и отчасти догадывался, даже почти наверное знал, что в фирме неладно, кто-то крадет... Поэтому я и начал производить собственное расследование. Вы поймите, факт моей моральной ответственности за фирму Лайн налагал на меня тяжкие заботы...
— Говорит как пишет... — сказал Уайтсайд. — Послушайте, мистер, я не верю ни одному вашему слову из всего, что вы нам тут наплели. Я считаю вас крупным вором, Мильбург. Но извольте продолжать ваше повествование.
— Благодарю вас, — саркастически сказал Мильбург, — я продолжу. Вот, господа, когда ситуация обострилась, я почувствовал еще большую ответственность, я знал о происходящих растратах, и знал, что подозревают меня. Но больше всего я страдал от мысли, что дорогая мне женщина, — голос его дрогнул, — будет тяжело поражена, узнав о моих упущениях по службе. Мисс Одетта была уволена со службы, потому что она отклонила предложение мистера Лайна. А когда мистер Лайн всю свою ярость обратил в ее сторону, меня и осенило. Вечером, после того разговора, в котором и вы, мистер Тарлинг, принимали участие, я допоздна засиделся в бюро. Я приводил в порядок письменный стол мистера Лайна. И вот, когда я на минуту покинул комнату, в ней явно кто-то побывал. Когда я вернулся, света на было, кто-то выключил лампу из сети. Я зажег свет... на письменном столе лежал пистолет, господа! Раньше, впрочем, — он посмотрел на Тарлинга, — я говорил, что никакого пистолета не видел, и даже настаивал на этом. Мне жаль, должен признаться, что сказал тогда неправду. Я нашел пистолет, сунул его в карман и ушел с ним домой. По всей вероятности, именно из этого оружия был застрелен Торнтон Лайн.
Тарлинг кивнул.
— Да это так, Мильбург, но скажите, ведь у вас был другой пистолет, вы купили его уже после убийства у Джона Уодхэма в Гольборн-парке...
Мильбург в знак согласия опустил голову.
— Да, совершенно верно, и это оружие все еще находится у меня, это моя собственность. Я проживаю, как вы знаете, в Кемден-тауне, в доме, где вы раз были, и...
— Вам нечего дальше объяснять... Скажу вам только, что я точно знаю, где вы достали пистолет, из которого стреляли в меня в тот вечер, когда я привез Одетту Райдер из Эшфорда.
Мильбург закрыл глаза, на лице его появилось выражение покорности.
— Полагаю, лучше нам сейчас не отвлекаться, — сказал он. — Разрешите мне продолжить свой рассказ, придерживаясь исключительно фактов.
Тарлинг внутренне восхитился: нахальство этого человека превосходило все виденное им доселе. Если бы Мильбург не обвинял Одетту Райдер в убийстве, Тарлинг, оставив его под надзором Уайтсайда, давно бы отправился на поиски Сэма Стея, каким бы безнадежным делом это ни казалось. Но теперь он вынужден сидеть и слушать россказни Мильбурга.
А тот продолжал:
— Итак, я забрал пистолет домой... Вы представьте себе мое состояние: все эти подозрения так огорчили меня, я был близок к нервному срыву, подумал даже о том, что хорошо бы покончить все расчеты с жизнью, если мистер Лайн не поверит в мою невиновность...
— Иными словами, вы хотели покончить с собой? — спросил Уайтсайд с вежливой улыбкой.
— Да, так оно и было, — мрачно ответил управляющий Мильбург. — Судите сами, мисс Райдер, моя падчерица, была уволена, я находился накануне разорения, во все это могла быть замешана моя супруга, которая вряд ли это перенесла бы... Удрученный такими мыслями, я сидел у себя дома, в Кемден-тауне, и вдруг мне пришла в голову мысль: Одетта Райдер настолько сильно любит свою мать, что способна ради нее на любые жертвы. А что, если она возьмет всю ответственность за неточности в кассовых книгах фирмы на себя? Она могла бы на время скрыться, уехать на континент, а там, глядишь, дело и забылось бы. Я решил посетить ее на следующий же день, но все еще сомневался, исполнит ли она мою просьбу. Нынешние молодые люди эгоистичны и себялюбивы. В тот же вечер я вышел из дому и случайно встретил ее в тот момент, когда она собиралась поехать в Гертфорд. Я обрисовал ей свое положение. Бедная девушка, понятно, ужаснулась, и мне удалось убедить ее подписать признание в растратах, то самое, которое вы, мистер Тарлинг, уничтожили.
Уайтсайд поглядел на Тарлинга и сказал:
— Вот уже второй раз я слышу об этом документе, — в голосе его слышался упрек, — но ничего по поводу него не знаю.
— Я все вам позже объясню, — успокоил его сыщик. — Продолжайте же, мистер Мильбург, продолжайте, хотя вы все еще не сказали ничего такого, что не было бы нам уже известно.
— Да, так вот... Я телеграфировал миссис Райдер, что ее дочь в этот вечер в Гертфорд не приедет. Также я телеграфировал мистеру Лайну и просил его встретиться со мной на квартире мисс Райдер. На всякий случай я подписался именем Одетты, так как был убежден, что ее приглашение он примет скорее, чем мое...
— Конечно! Ведь таким путем уничтожалось всякое подозрение, которое могло пасть на вас, — резко возразил Тарлинг. — Вы просто не хотели, чтобы в этой истории фигурировало ваше имя.
— Да, — медленно ответил Мильбург с таким удивлением, будто эта мысль только сейчас пришла ему в голову. — Итак, я с большой поспешностью покончил дело с мисс Райдер и заодно попросил ее больше не возвращаться в свою квартиру. Я обещал ей, что сам заеду туда и упакую все, что необходимо в дороге. Я собирался потом доставить ее чемодан на такси, на станцию Чаринг-Кросс.
— Так это вы, значит, упаковывали маленький чемоданчик? — спросил Тарлинг.
— Да, но я успел уложить его только наполовину,— сказал Мильбург.— Видите ли, я ошибся во времени. Я уже начал было упаковку, как сообразил, что не успеваю попасть на станцию к отходу поезда. Мисс Райдер должна была ожидать меня в одной маленькой гостинице у вокзала. Мы договорились,
