– Простите меня!.. Боже, какой я неловкий!.. Сейчас жена поможет вам… Хорошо еще, что чистая вода не оставляет пятен…
Прокурор был в ярости. Вода, промочившая брюки насквозь, стекала у него по ноге.
– Не беспокойтесь, мадам… Как сказал ваш муж, вода не оставит пятен. Это такие пустяки…
Он даже пытался иронизировать.
От всего, что сказал Мегрэ, да вдобавок еще от этого мелкого инцидента у него окончательно испортилось настроение, с которым он пришел в гостиницу. Он встал, но тут же вспомнил, что сказал еще не все, что собирался.
Правда, теперь он уже не мог играть прежнюю роль, поэтому тон его стал гораздо менее сердечным.
– Что касается вас, комиссар, каковы теперь ваши планы?
– Они остаются без изменений!
– То есть?
– Разумеется, арестовать убийцу! Потом, если у меня останется время, я собираюсь посетить виллу Ля Рибодьер, где должен был оказаться дней десять тому назад.
Господин Дюурсо побледнел от ярости и возмущения. Как?! Ему пришлось решиться на этот визит, рассказать все, что он рассказал, и чуть ли не любезничать с Мегрэ!
И вот после того, как тот облил его – прокурор был уверен, что Мегрэ сделал это нарочно, – он спокойно заявляет: «Я хочу арестовать убийцу!»
И это говорят ему, прокурору, после того как он заявил, что убийцы не существует! Разве это не становится похожим на угрозу? Может, ему стоит уйти, хлопнув дверью?
Ну что ж! Господину Дюурсо удалось изобразить улыбку.
– Значит, вы продолжаете упорствовать, комиссар!
– Знаете, когда лежишь целый день, ничем не занимаясь… Кстати, не одолжите ли мне пару книжек?
Еще один пробный шар. И у Мегрэ сложилось впечатление, что взгляд прокурора стал более тревожным.
– Я обязательно пришлю вам…
– Что-нибудь веселенькое, не так ли?
– Но я задержался у вас, мне пора…
– Жена сейчас подаст вам шляпу и трость. Вы собираетесь ужинать дома?
И Мегрэ протянул прокурору руку, которую тот вынужден был пожать. Дверь за ним закрылась, и Мегрэ продолжал лежать, молча уставившись в потолок. Первой заговорила жена:
– Ты считаешь, что…
– Скажи, Розали все еще работает в гостинице?
– Мне кажется, я только что встретила ее на лестнице.
– Тебе придется сходить за ней.
– Но люди скажут…
– Не имеет значения!
Когда жена ушла за Розали, Мегрэ подумал: «Дюурсо боится! Он боялся с самого начала! Боялся того, что обнаружат убийцу, что проникнут в тайны его частной жизни. Риво тоже боится. И его жена боится…»
Оставалось выяснить, какая связь существовала между этими людьми и Самюэлем, специалистом по фальшивым документам, занимавшимся экспортом в западные страны несчастных беженцев из Центральной Европы.
Прокурор не был евреем, но Риво вполне мог им быть, хотя сомнения в этом у комиссара оставались.
В номер в сопровождении мадам Мегрэ вошла Розали, вытиравшая большие красные руки о передник.
– Вы меня звали?
– Да, дорогуша. Заходи, садись здесь…
– Нам не разрешается сидеть в номерах!
Можно было догадаться, что последует за этим! Перед комиссаром стояла совсем не та жизнерадостная болтушка, какой он увидел ее несколько дней тому назад. Ее, наверное, долго ругали, может быть, угрожали, запугивали…
– Мне нужна от вас небольшая справка. Вы когда-нибудь работали у прокурора?
– Да, я работала у него почти два года!
– Я так и думал! И вы были кухаркой? Или горничной?
– Он ведь мужчина, ему не нужна горничная!
– Да, разумеется… В таком случае вам, наверное, приходилось выполнять тяжелую работу – вытирать пыль, натирать паркет воском…
– Я просто занималась хозяйством.
– Конечно! И поэтому вы не могли не узнать кое-какие секреты хозяина! Как давно это случилось?
– Вот уже год, как я оставила эту работу!
– Иначе говоря, вы и тогда были такой же соблазнительной красоткой, как сегодня… Ну конечно!
Мегрэ не шутил. У него был талант говорить на пикантные темы с удивительно естественным видом. Впрочем, Розали действительно нельзя было назвать дурнушкой. Ее пышные формы наверняка привлекали немало любопытных рук.
– Скажите, а прокурор иногда наблюдал, как вы работаете?
– Этого еще не хватало! Будь это так, я бы заставила его таскать мои ведра и тряпки!
Розали несколько успокаивало то, что в комнате находилась мадам Мегрэ, занимавшаяся какими-то мелкими хозяйственными делами. Она частенько посматривала на нее и наконец не выдержала:
– Мадам, я принесу вам небольшую щетку… У меня есть внизу… А то с этой шваброй вам не очень удобно…
– Прокурора часто посещали женщины?
– Я ничего не знаю!
– Знаете! Говорите правду, Розали! Вы ведь не только красавица, вы еще и умная девушка, поэтому должны помнить, что я был единственным вашим защитником в тот день, когда все накинулись на вас с обвинениями…
– Но наш разговор не кончится ничем хорошим!
– Почему?
– Если я расскажу вам… Прежде всего Альбер, мой жених, лишится будущего, ведь он собирается устроиться работать в администрации… А потом меня упекут в сумасшедший дом! И только потому, что я каждую ночь вижу сны, которые потом рассказываю…
– Вы говорили о каком-то скандале.
– Если бы только это!
– Итак, вы хотите сказать, что господина Дюурсо не посещали женщины! Но он частенько бывал в Бордо…
– Мне плевать на это!
– Тогда вернемся к скандалу…
– Ладно, о нем вам мог рассказать кто угодно… Это все знают… Все случилось два года назад. На почту пришла бандероль, небольшая заказная бандероль из Парижа… Когда почтальон взял ее, он заметил, что на ней не было наклейки с фамилией адресата… Осталась только фамилия отправителя. Бандероль держали на почте целую неделю, ожидая, что кто-нибудь придет за ней… И знаете, что оказалось внутри, когда ее открыли?
Там были фотографии! Но не обычные фотографии… Открытки с обнаженными женщинами… И не только с одними женщинами, а еще и такие, где женщины были с мужчинами…
Несколько дней все ломали головы, кому в Бержераке могли такое прислать. Начальник почтового отделения даже сообщил о бандероли комиссару…
Вот так-то! А через какое-то время пришла еще одна точно такая же бандероль, завернутая в такую же бумагу… И на этикетке был адрес господина Дюурсо!
Мегрэ ничуть не удивился. Ведь он только что пришел к выводу: прокурор предавался своему пороку в одиночестве…
Он закрывался в мрачном кабинете на втором этаже совсем не для того, чтобы считать деньги! Он рассматривал фотографии. И, можно не сомневаться, читал соответствующие книжонки.
– Послушайте, Розали! Обещаю, что нигде не назову ваше имя! Признайтесь, что, когда вы узнали то, о чем только что рассказали, вы поинтересовались содержимым книжных шкафов…
– Кто вам это сказал?.. К слову, те, что внизу, всегда были заперты… Только однажды я заметила, что в замке одного из шкафов остался ключ.
– И что же вы там обнаружили?
– Вы сами знаете! После этого на протяжении многих ночей мне снились кошмары, а к Альберту я не могла подойти больше месяца…
Ага! Вот и объясняются отношения Альберта с красоткой невестой!
– Там были большие толстые книги, не так ли? На хорошей бумаге, с гравюрами…
– Да… И еще… Там было такое, что и представить нельзя…
Только ли в этом заключалась тайна господина Дюурсо? Если так, то его можно только пожалеть! Холостяк, оказавшийся в одиночестве в Бержераке, где он не мог даже улыбнуться женщине, не спровоцировав скандала…
Он находил утешение в том, что стал в некотором роде библиофилом, коллекционировавшим галантные гравюры, эротические фотографии, книги, которые в каталогах уклончиво называют «литературой для знатоков»…
И он постоянно испытывал страх…
Но его тайная страсть не имела никакого отношения к двум погибшим женщинам, тем более к Самюэлю!
Но если именно Самюэль поставлял ему фотографии? Так могло быть? Или нет? Мегрэ колебался. Розали стояла перед ним, переминаясь с ноги на ногу; ее лицо пылало от смущения, и она никак не могла понять, почему так разболталась.
– Если бы здесь не было вашей жены, я никогда бы не осмелилась…
– А доктор Риво часто бывал у господина Дюурсо?
– Очень редко! Обычно они говорили по телефону.
– А кто-нибудь из семьи доктора?
– Только мадемуазель Франсуаза, которая была секретаршей…
– У прокурора?
– Да, у него. Она даже приносила с собой небольшую пишущую машинку в футляре.
– Она занималась судебными делами?
– Не знаю, чем она там занималась, но у нее была какая-то работа, которую она выполняла в маленькой комнате, отделенной от библиотеки занавеской из тяжелого зеленого бархата…
– Так что она… – начал фразу Мегрэ.
– Я этого не говорила! Я ничего не видела!
