– Нож дать?
– И так нормально.
Она ничего не понимала. Раз Маркус мой муж, то, по ее мнению, должен был остаться со мной и Билли. Он должен был отвергнуть эту опасную женщину.
Шинкуя лук, мама свирепо стучала ножом по доске. Я представила себе их встречу – мамы и Хейи, – вот вышла бы сцена.
Наконец я не выдержала.
– Мама, мы бы все равно не ужились, пойми.
Брак, по мнению мамы, – это на всю жизнь. И в глубине души она всегда желала мне в первую очередь счастливого брака и семьи. Но я-то – не мама; мне от негодования и обиды толку не было. Не оставаться же навечно разочарованной и озлобленной, – а именно такой я себя ощущала с того дня, когда нашла фотографию. Да, боль и горечь еще не ушли, но радость, что Билли со мной, все перевешивала.
Дженни вернулась в Корнуолл. На следующий день, когда пришел Ник, со мной были папа с мамой. Он поинтересовался, как Билли, и я ответила, что отлично. Мама предложила ему кофе, но он поблагодарил и отказался. Ник пришел сообщить нам последние новости и держался довольно официально.
Мы устроились в гостиной, и Ник, подавшись вперед и глядя мне в глаза, сказал, что Хейя умерла.
Новость меня оглушила. Я-то уже привыкла считать Хейю неуязвимой и способной на все. В ней столько упорства и силы духа – как же она могла умереть? Ведь она добилась, чего хотела, – вернула Маркуса. Почему такая внезапная смерть?
– Как так? – только и произнесла я.
Маркус и Хейя, рассказал он, ночевали в каком-то коттедже в Кенте. Маркус вызвал туда полицию. Смерть наступила не по естественной причине.
– Что это означает? – спросила я.
– Причина смерти не установлена. Известно одно: она приняла смертельную дозу медикаментов.
– То есть самоубийство?
– Мы пока не уверены. Как я уже говорил, точная причина не установлена, требуется расследование.
Мои родители заволновались.
– Вы не сказали про Маркуса – он имеет какое-то отношение?..
– Да, не сказал. У нас нет полной картины произошедшего. Известно только, что он там присутствовал.
– У него могут быть неприятности?
– Нужно сначала произвести полное расследование обстоятельств смерти.
– Но Маркуса ведь не обвинят?
Ник сурово взглянул на меня.
– Больше, Кэти, я ничего сказать не могу. Я просто хотел сообщить вам… до того, как вы услышите в новостях.
Значит, Маркус попал в беду, и кошмар еще не кончился. Хейя и мертвая не оставит нас в покое.
Год спустя
Ночью мне приснилась Хейя. Она стояла у моей кровати. Я видела ее очень четко: светлые волосы, аккуратно заплетенные французской косой, тонкие черты лица, столь часто мелькавшего перед финскими телекамерами, и тот самый непроницаемый взгляд, который она посылала мне из-за своего стола в редакции.
Я заставила себя проснуться. Мне было страшно. Я пыталась восстановить содержание сна, пока он не канул во тьму. Что делала и говорила Хейя? Увы, подробности забылись. Оставалось только злиться; во рту пересохло.
Почему я никогда не могла разгадать выражение ее лица? Не понимала очевидных вещей. Почему меня не насторожило то, как она при первой нашей встрече, на собеседовании, смотрела на мой живот? Всякий раз, когда я с ней заговаривала, она полностью замыкалась. Я была открытой книгой, а у нее сплошные загадки.
Хейя искусно давала мне понять, что я не безупречна, что мне не хватает утонченности. В первые недели нашего знакомства меня то и дело тянуло чуть ли не извиниться, расположить к себе.
* * *
Позже, днем, я вспомнила, что год назад, в этот самый октябрьский день, Хейя умерла. Удивительные вещи творит наше подсознание.
В последний раз я видела ее, когда она пришла в редакцию увольняться. Полная самообладания, элегантная, в строгом черном костюме… Она ушла из журнала, но не ушла из моей жизни. Даже ее смерть принесла нам немало бед.
Полиция провела расследование; на стакане, содержавшем смертельный напиток, нашли отпечатки и Маркуса, и самой Хейи. Пособничество самоубийству – преступление, и Маркуса теперь судят за то, что он помог ей умереть. Мы не живем вместе. Я каждый день прихожу на процесс, стараюсь поддержать его в этом страшном испытании.
Работаю я теперь дома. После похищения Билли я отказалась от должности редактора журнала. Не задумываясь и без малейшего сожаления: не хочу больше оставлять сына с чужими людьми. К удивлению, Филип пошел мне навстречу и согласился, что готовить статьи для путеводителя я могу и дома.
Только на время процесса над Маркусом я попросила Фрэн посидеть с Билли. Скоро она придет, и мне нужно вставать.
Я поставила чайник, умылась и быстро оделась. Билли спал, и я не стала его будить. Я впустила Фрэн, угостила ее чаем и поспешила в суд.
Последние три дня в суде мне дались нелегко – каково же было Маркусу? Вид у него невозмутимый, почти безмятежный. Можно подумать, судят не его. Никто из близких не приехал его поддержать. Никто. Приехали мать и отец Хейи; они здесь уже целую неделю. Отец очень переживает и не раз плакал во время заседания. Мать держится хладнокровно. Она, как и ее дочь, напоминает снежную королеву. Роберт Мирзоев тоже здесь, сидит рядом с ними.
СМИ, особенно финские, уделяют процессу большое внимание. Хейя была важной персоной, можно сказать, лицом финского новостного канала, и умерла при загадочных обстоятельствах. Я каждый вечер смотрю новости по Интернету. В Финляндии вокруг имен Хейи и Маркуса уже вырастают легенды. Как же – красавица-блондинка, телеведущая, умирает в возрасте тридцати пяти лет, а ее возлюбленный, левый радикал, оказывается на скамье подсудимых. Подавалось это так: Маркус – благородный человек, который из любви к Хейе помог ей умереть, а теперь стал жертвой несправедливой юридической системы. Финская съемочная бригада не пропускает ни дня; даже судья однажды разгневался на этот, как он выразился, «телецирк».
Сегодня обсуждается болезнь Хейи. Когда врач рассказывал о симптомах и протекании ее страшной болезни, отец Хейи плакал, не переставая. У меня появилась надежда на лучший для Маркуса исход, – показания врача давали убедительный мотив для суицида. К моменту самоубийства у Хейи развилась катастрофическая мышечная дистрофия. Все хорошо поняли, что Хейе приходилось строго регулировать свою жизнь – так почему бы не урегулировать и смерть, не выбрать время и способ? Она легко могла сделать все сама – ну зачем ей понадобилось заставлять Маркуса?
Был очередной долгий тяжелый день. После заседания адвокат пригласил меня в комнату совещаний, – Маркус согласился со мной встретиться. Завтра вынесут вердикт, и впереди у него трудная ночь. Я больше не испытываю к нему враждебности. Просто хочу избавиться от лжи, вставшей между нами.
Маркус сел за стол напротив меня, и адвокат вышел. Наконец-то мы поговорим открыто.
Маркус в первую очередь потребовал, чтобы, если его признают виновным, я ни в коем случае не навещала его в тюрьме – ни одна, ни с Билли.
– Не могут тебя приговорить! Это несправедливо!
Он улыбнулся моему негодованию.
– Меня всегда покоряли твой оптимизм и вера в лучший исход. Но теперь так не выйдет. Велики шансы, что меня признают виновным.
Потом он все мне рассказал. Как ушел от Хейи после очередной ссоры, а через несколько недель она узнала, что больна страшной болезнью и умрет молодой.
Он ведь о ее болезни не знал, заметила я, ему не в чем себя упрекнуть. Маркус же явно чувствовал себя виноватым.
Потом Хейе помогал Арво Талвела, известный в Финляндии психоаналитик. Его внезапная смерть заставила ее поехать в Лондон. Наверное, тогда она и решила, что Маркус поможет ей умереть.
– Да, ей пришлось пережить несколько сокрушительных ударов. Но почему она заставила тебя, Маркус? Она могла и сама справиться.
– Я об этом тоже думал. Хейя решила меня испытать – проверить, сильно ли я ее люблю. В те последние дни я страшно на нее злился. Знакомая картина, еще с прежних времен: Хейя медленно, но верно заставила меня поступить так, как ей хотелось.
Да уж, подумала я, своего она добилась. Любовь, желание загладить вину. Конечно, Маркус сильно любил ее. Их очень многое связывало.
Следующей ночью я почти не спала. Фрэн приехала рано, и я отправилась в суд. У меня разыгрались нервы: сегодняшний приговор так или иначе повлияет на нашу жизнь.
Телевидение и журналисты тут как тут. Весь воздух пронизан ожиданием – ведь мы собрались, чтобы досмотреть спектакль и узнать судьбу Маркуса.
Два факта были не в его пользу. Во-первых, никто не слышал о том, чтобы Хейя выражала желание умереть, или, как здесь говорят, «демонстрировала явное, продуманное намерение расстаться с жизнью». Она болела, однако справлялась с болезнью. Жила она благополучно, у нее была хорошая работа и дорогое жилье.
Во-вторых, Маркус получал от смерти Хейи прямую выгоду. Она все оставила ему – и роскошную квартиру на набережной, и кучу денег. Завещание обнаружили у нее дома в шкатулке вместе с его фотографиями и всеми письмами и открытками, что он написал ей за девять лет их отношений.
