— Нет.
— Тогда почему Вас не удивляет его нагота?
— Потому что его убил аллигатор, а в Сан-Франциско подобное раньше не случалось, — бормотал священник. — Во-всяком случае, я — не слышал.
— Погибший, что он за человек? — поинтересовалась я.
— Добросовестный, тихий и преданный Богу.
— И немного скучноватый, — конкретизировала я. — По крайней мере, нам так сказали.
— Он не был общительным, если Вы об этом, — вздохнул священник. — Но был хорошим человеком. Он очень много работал над этим.
— Зачем? — удивился Монк.
— Что зачем? — не понял отец Боуэн.
— Зачем ему трудиться над этим?
— Мы все стараемся стать лучше, мистер Монк.
— Но он старался усерднее остальных, не так ли?
— Возможно, — отец Боуэн немного сместился на скамейке.
— Зачем ему делать это? — настаивал Монк. — Какова причина?
— Бытие хорошим человеком — уже награда сама по себе, — назидательно поучал священник. — Оно позволяет получить Божье благословение.
— Должно быть, он был очень скверной личностью, раз ему требовалось настолько серьезное благословение, что он посещал церковные утренние службы ежедневно, — бестактно сморозил Монк. — И Вы, очевидно, знали силу его рвения, иначе не забеспокоились бы так сильно, что позвонили в обувной магазин, когда в одно прекрасное утро он не появился на службе.
— Я беспокоюсь о благополучии всех моих прихожан, мистер Монк.
— В таком случае Вы не позволили бы им пить вино из одного стакана, — возразил босс.
Я подала голос, чтобы сменить тему. — Что Вы можете рассказать об отношениях Рональда с семьей и друзьями? О его прошлом?
— Он об этом не говорил, — отец Боуэн снова заерзал на скамейке. — Мы в основном обсуждали вопросы веры.
Я конечно не психиатр и не специалист по жестам и мимике, и даже не проницательный чтец языка тела, но поняла, что наши вопросы ставят в тупик священника.
— Это вписывается в портрет Рональда, полученный от его коллеги, — резюмировал Монк. — Но коллеге казалось, что Рональд нарочно старается казаться скучным. Смешно, но Вы использовали аналогичные слова, описывая его потуги стать хорошим человеком.
— Не понимаю, о чем Вы, — сник отец Боуэн.
— Думаю, Рональд намеренно придерживался скучного образа. Он хотел быть незаметным, поэтому я не верю, что он сам решил пойти на нудистский пляж, — пояснил босс. — А еще думаю, он пытался избавиться от давящего чувства вины, именно поэтому и посещал церковь каждый день.
— Даже если Вы и правы, — устало бормотал священник. — Не понимаю, какое отношение это имеет к его смерти.
— Мне не приходит в голову причина, почему человек испытывает чувство вины и старается уйти в тень.
А я догадалась, стоило Монку только упомянуть об этом. — Рональд Вебстер совершил какое-то страшное преступление, и оно сошло ему с рук. Он хотел отпущения грехов.
— Он его получил? — обратился Монк к отцу Боуэну.
— Конечно же. Бог прощает.
— А закон — нет, — отрезал босс.
— А может, кто-то тоже не простил? — предположила я.
Монк кивнул. — Кто-то, у кого есть живой голодный аллигатор.
Отец Боуэн содрогнулся.
— Так что Рональд натворил? — не унималась я.
Священник пожевал нижнюю губу. Думаю, он решал проблему с моральной или этической точки зрения.
— Он мертв, отец Боуэн, — мягко подбодрила я. — Вы не нарушите святость исповеди, если поведаете о его признании.
— Это поможет нам поймать его убийцу, — заверил Монк.
— Капитан сообщил не о том, что Рональд убит, — обронил отец Боуэн. — А что обстоятельства его смерти пока неясны.
— Мне все ясно, — постановил Монк.
Отец Боуэн вздохнул. — Десять лет назад он мчался на машине где-то в Ист-бэй. Сбил молодую женщину. Ее отбросило на лобовое стекло, и в течение нескольких секунд он видел ее глаза, прежде чем она упала на обочину дороги. Вместо того, чтобы остановиться и помочь, он скрылся с места происшествия.
— Она умерла? — допытывалась я.
Священник покачал головой. — Она осталась жива. Получила множественные переломы и повреждения внутренних органов. Могла остаться калекой. Рональд рассказал, что история получила широкий общественный резонанс и полиция объявила вознаграждение о любых сведениях, которые помогут поймать водителя, скрывшегося с места ДТП. Но свидетелей не нашлось, а девушка ничего не помнила после катастрофы.
— Значит, преступление сошло Рональду с рук, — заключила я.
— Напротив, — не согласился отец Боуэн. — Он видел ее лицо каждый раз, закрывая глаза. Его мучило чувство вины.
— Не столь сильно, если он не признался и не понес наказание за свои действия, — перебил Монк.
— Он посылал ей деньги, — защищал священник. — Конверты, полные купюр, каждые несколько месяцев. Анонимно, разумеется.
— Сколько он послал? — полюбопытствовала я.
— Трудно сказать, — пожал плечами пастырь, — но сумма превышает несколько десятков тысяч долларов. К тому же, он щедро жертвовал церкви.
— Достаточно щедро, чтобы купить Ваше молчание? — съязвил Монк.
Лицо отца Боуэна покраснело от гнева. — Мое молчание не покупается, мистер Монк. Исповедуясь, люди уверены, что я сохраню информацию в полной конфиденциальности.
— Даже если они совершили преступление?
— Все мы грешники, мистер Монк.
— Только не я, — посуровел Монк — Я веду чистую жизнь.
— Никто не чист абсолютно.
У меня возник соблазн отвезти отца Боуэна домой к Монку, но жалко разрушать убеждения человека.
* * *
Я пристроила Джули с подружкой к одной из мамочек футболисток, согласившейся приглядеть за ней в течение дня. Слишком уж много у меня накопилось долгов перед другими матерями в последнее время. Полагаю, рассчитаться удастся лишь в долгосрочной перспективе. Но в ближайшее время я намерена потратить много утренних часов, развозя чужих детей в школу, и дневных, приглядывая за ними.
Пока я проворачивала сделку, Монк охранял трибуны и удостоверялся, что все родители сбалансированно рассажены. Они радовались возможности угодить ему, по крайней мере, сегодня. Неудивительно, ведь он отправил за решетку тренера команды противника, оказавшегося убийцей. В настоящее время «Слэммеры» стали легендами, хоть и не выиграли ни одного матча.
Потом мы с Монком сели в арендованную «короллу» и отправились в автосервис за отремонтированным «чероки», по дороге обсуждая дело.
Хоть отец Боуэн и не знал имени женщины, сбитой Рональдом Вебстером, я позвонила Дишеру и поделилась сведениями. Он заверил, что найти ее не трудно. Наши налоговые доллары в работе!
— Думаете, она заманила Вебстера на пляж, чтобы скормить аллигатору? — осведомилась я у босса.
— Безусловно, у нее веский мотив, — согласился он.
— Но зачем ждать так долго? Почему убивать на нудистском пляже? И зачем использовать аллигатора в качестве орудия убийства?
— Придется спросить у нее.
— Ведь есть масса простых способов убить человека, — вслух размышляла я.
— Что правда, то правда, — огорченно согласился босс. — Она могла бы ударить его лампой по голове. И где бы мы тогда находились?
— Не будьте к себе слишком строги, мистер Монк.
По правде говоря, мне приятно слышать, что он винит себя за неспособность раскрыть дело Эллен Коул. Значит, он о нем думает. А я думала о Рональде Вебстере.
— Наверное, это огромный аллигатор.
— Возможно.
— Думаете, люди бы заметили, имей она грозного питомца?
— Вероятно.
— А чем кормят аллигаторов?
Монк пожал плечами. — Полагаю, водителями, совершившими наезд и скрывшимися с места происшествия.
Мы забрали машину у Неда, моего механика. Монк отошел подальше, пока я оплачивала в кассе счет за ремонт. Боялся, что я выцыганю у него кредитку. Он — мудрый человек. Что мне требовалось по-настоящему, так это нашатырь.
От кассира я брела, ощущая себя ограбленной. Монк с механиком стояли у моей машины.
— Вы позаботились о тиканье? — приставал Монк к Неду.
— Она ничего не говорила о тиканье.
— Не говорила? — он повернулся ко мне.
— Я не слышала никакого тиканья, — отрезала я.
— Но оно было, — настаивал Монк. — И постоянно!
— Ну вот, знаток машин нашелся, — буркнул Нед. — Многие автолюбители принимают за тиканье предсмертный треск подвески.
— Но это не треск, а тиканье, — упорствовал босс. — Вроде того: тик-тик-тик.
— У меня деньги на исправление лишь одного тика, — разозлилась я. — На три не хватит. Мы забираем машину и уезжаем.
— А как насчет втулок подвески? — напомнил Нед.
— Отправлю машину в ремонт после выигрыша в лотерею.
— Но становится только хуже, — ужасался Монк. — Перед поездкой в Лос-Анджелес тикало раз в три секунды, а теперь — каждые две с половиной. Я сверился с секундомером.
