заговорила и она решила поделиться наследством, если не отдать его целиком более достойным наследникам.
Альбина пришла. Дверь ей открыла какая-то незнакомая девушка в белом медицинском халате и пригласила на кухню.
«Медсестра что ли? Елизавета заболела, оливкового масла перепила?» – с надеждой подумала Альбина. Но нет, надежды растаяли, как только Альбина услышала капризный голос Елизаветы:
– Настасья, поторопись, вода остывает! Я же простыть могу! Добавь горячей. Какая ты медлительная. Альбина, проходи! Вот что я вам обеим скажу: молодые девки, а ведете себя, как мухи дохлые, еле шевелитесь, на ходу спите. Я в ваши годы всё успевала: на работе на доске почёта висела, в доме у меня ни пылинки, ни соринки, огород и корова на мне, дочери целые платья вывязывала. Ещё и в хоре пела! А вы? У тебя, Альбина, муж почему в окно выпрыгнул? Мужику уход нужен, тепло женское.
Альбина мужественно промолчала. Ей было необходимо узнать, зачем Елизавета её позвала. Та восседала в глубоком кресле, одна нога её покоилась в тазике с теплой мыльной водой, а вторую та самая Настасья в белом халате водрузила себе на колени и продолжила массировать, втирая какой-то бальзам с невыносимо резким запахом. Альбина застала Елизавету в процессе педикюра.
– Помассируй сильней, Настя, там «шишки», хорошо их разомни. Альбина, запиши себе название бальзама, очень хорошо «от ног». Хотя он дорогой, голландский, тебе не по карману.
– Для ног, – поправила её Альбина, – бальзам для ног.
– Какая разница, – отмахнулась Елизавета. – У меня к тебе деловое предложение. Не буду тянуть кота за хвост. Ты мужа похоронила, не работаешь нигде. На что живешь?
Альбина оторопела от такой бесцеремонности. Педикюрша Настя заинтересованно поглядывала на Альбину. Елизавета продолжила свою мысль, не дожидаясь ответа:
– Я знаю, живешь ты бедненько, дитё больное денег требует. Вот я и решила тебе помочь. Я уже не молода, силы не те, а квартира у меня большая. Я люблю, чтобы кругом все блестело. Поэтому предлагаю тебе помогать мне по хозяйству, домработницей тебя возьму. Только сразу говорю, на большую оплату не рассчитывай, ты ж не профессионал. Тебя ещё всему учить придётся. Но хоть какие-то деньги заработаешь, будет хлеб на что купить. Ну что, согласна? Не благодари, не надо. Ближним надо помогать.
Альбина так крепко сжала кулаки, что ногти впились ей в кожу. Она перевела взгляд на Настю и поймала кривую усмешку, пока та не отвела глаза. Альбина почувствовала, как у неё запылали щёки.
– Что молчишь? Долго не раздумывай, а то я себе работницу быстро найду, – припугнула Елизавета. – А сейчас не в службу, а в дружбу, зайди в аптеку, ты ведь все равно гулять пойдешь. Мне анальгин купи. Суставы на погоду крутят, я без таблетки анальгина совсем ходить не могу. Только ты в ближней аптеке не бери, прогуляйся до той, что на углу. Там на десять рублей дешевле. Вам воздухом подышать подольше полезно, а мне, пенсионерке, экономить надо.
Елизавета полезла в карман своего очередного чрезвычайно цветастого халата и вытащила скрученные в трубочку деньги.
– На вот тебе на анальгин. А теперь иди-иди, у тебя там дитё один остался. Сдачу и анальгин вечером занесёшь.
И снова Альбина промолчала. Конечно, она была оскорблена до глубины души, но на этот раз промолчала намеренно. Терпеть осталось совсем немного. Она взяла деньги и ушла, молча, чтобы не сорваться в истерике.
Визит нотариуса был перенесен дважды. Альбина терялась в догадках, с чем это связано. Спросить у Елизаветы Марковны она никак не могла, поэтому извивалась, как уж на сковородке, чтобы узнать хоть малую толику информации. Пришлось дважды попить чаю со Степановной, сходить в аптеку для Элеоноры, целый вечер гулять с местными бабками, улыбаться и поддерживать беседу, благо, что специально направлять разговор на Елизавету Марковну и ее наследство не приходилось. Разговор на любую тему обязательно заканчивался Елизаветой:
– В супермаркете по понедельникам скидка десять процентов на крупы и макаронные изделия, а пенсионерам ещё пять процентов добавляют.
– А вот Елизавета Марковна теперь может в корзинку весь супермаркет сложить и на скидки не оглядываться!
– На больные суставы на ночь хорошо спиртовый компресс делать и шерстяным платком завязывать.
– А вот Елизавета Марковна теперь свои суставы в санаторий повезет и будет их там лечебными грязями лечить и сероводородными ваннами.
– На выходные хорошо бы на дачу съездить, да только полтора часа на электричке тащиться с сумками тяжело.
– А вот Елизавета Марковна теперь на такси разъезжает и собирается к морю отдыхать, бархатный сезон для пенсионеров, говорит, самое то!
История Золушки-пенсионерки обрастала фантастическими подробностями. Наследство за три дня выросло до заоблачных небес, американский дядюшка стал гангстером, разбогатевшим то ли на контрабанде наркотиков, то ли на торговле порнографией. Смерть Любы теперь связывали с криминалом, предполагали ее тесную связь либо с подпольными казино, либо наркопритонами, разве что ядерными боеголовками Люба при жизни не торговала. Продвинутые бабули осуждающе качали головами, говорили о грязных деньгах и о том, что все это может плохо закончиться для Елизаветы Марковны.
– Я бы никогда не взяла деньги нечестным путём заработанные! Я бы в лицо плюнула тому, кто бы мне их предложил! – грозила кулаком Элеонора неведомому денежному воротиле.
Альбина про себя удивлялась извращенной фантазии пожилых соседок. В любое другое время она вдоволь повеселилась бы над этими выдумками, но сейчас она находилась в сильнейшем напряжении. Каждую минуту она ожидала решающего момента, готовилась встретить его во всеоружии. Она продумывала разные варианты поведения своего собственного и противников. Именно противников, потому что Альбина готовилась, наконец-то, перейти к открытым боевым действиям. Она плохо спала, вздрагивала от резких звуков, потеряла аппетит, постоянно вела какие-то диалоги в своей голове. А еще она старалась не мечтать – это расслабляло, мешало сосредоточиться. Но то и дело ловила себя на том, что разглядывает автомобили, припаркованные возле дома и выбирает какой из них хотела бы иметь. Представляла, как целый день проведет в салоне красоты, будет лежать на массажном столе в белой простыне, а угодливые девушки будут делать ей шоколадное обертывание. Потом она будет листать журнал, потягивать зеленый чай, а мастер педикюра, склонив голову, будет колдовать над ее ногами. Она даже забывала покормить Максима, впрочем, кормить особенно было нечем, потому что Альбина не ходила в магазин. Она боялась пропустить приход нотариуса к Елизавете Марковне. Бабки все время называли разное время и дату, поэтому Альбина или прогуливалась с коляской возле подъезда или дежурила у окна
