затем свободно, нарочито расслабленно откинулась в кресле, царственно возложила руки на подлокотники и чётко произнесла:
– Ни о каких Мерзликиных мы больше говорить не будем. У Антона Голицинского есть сын.
Елизавета Марковна помотала головой из стороны в сторону, как будто отгоняя наваждение, возмущенно запыхтела. Следователь пытался сохранить бесстрастность. Симпатичный мужчина, назвавшийся Денисовым, приветливо улыбнулся, поощряя продолжать. А девица, сидевшая рядом, схватила его за руку и крепко сжала. Альбина чуть не рассмеялась. Эту Пахомову аж трясёт от зависти! Что ж, есть чему завидовать. Если Альбина захочет, то теперь кого угодно с потрохами купит. Вот хоть этого Денисова… Да-а, судя по всему, такого поворота событий никто не ожидал. У Альбины вдруг выросли крылья. Она обернулась к Елизавете Марковне и со всем пренебрежением, на которое была способна, сказала:
– Госпожа Мерзликина, я не хочу, не могу выносить здесь ваше присутствие более не одной минуты. Вы можете прямо сейчас начинать паковать вещи и убираться назад в свою деревню, пока, как вы говорите, ваш дед там все не продал.
– Погодите, Альбина …э-э-э… Петровна, я не ослышался? – первым опомнился Семакин, – у Антона Игоревича есть сын? Но мне и, я думаю, никому о нем ничего не известно.
– Конечно, не известно. Наша с Антоном личная жизнь была только нашим делом, – Альбина снова надменно взглянула на Елизавету Марковну и с удовольствием отметила её растерянность и неспособность не то что бороться, а вообще задавать разумные вопросы. – Но сейчас я должна в интересах моего сына посвятить вас в некоторые аспекты наших с Антоном отношений. Мой сын, Максим Голицинский, рожден не от Геннадия Голицинского, этого ничтожества, который считался его отцом, а от Антона.
– Вы понимаете всю серьезность вашего заявления? – спросил нотариус. – Вы должны будете доказать это. Одних ваших слов недостаточно. Самым убедительным доказательством мог бы быть ДНК-тест, но насколько я знаю, сделать его не так просто. Антон Голицинский умер, не эксгумацию же проводить…
– Нет ничего проще! – снисходительно произнесла Альбина. – Антон был очень предусмотрительным человеком, я бы даже сказала, запасливым и в банке хранил не только деньги. По каким-то своим соображениям он пользовался услугами банка спермы. Не составит никакого труда сделать запрос и провести этот ваш замечательный и единственно верный тест ДНК.
Она царственно взмахнула рукой:
– Можете написать там у себя в бумажках, что наследник Максим Антонович Голицинский.
– Мы запишем обязательно, но может быть вы объясните, как так случилось, – вступил в разговор Коваленко. – Вы нас заинтриговали.
Альбина была очень хороша в эту минуту, лицо ее разрумянилось, волосы выбились из прически и слегка завились у висков, движения приобрели плавность и уверенность. Если бы Альбина хоть на минуту отвлеклась от собственного триумфа, то заметила бы понимающие взгляды, которыми обменивались Коваленко и Денисов, заметила бы возбужденно ерзавшую по дивану Евгению, а также серьезное лицо Елизаветы Марковны, с которого пропало выражение простоты и недалекости. Но Альбина загадочно улыбнулась и рассказала историю, которая не делала чести ни одному своему персонажу.
– Мне было пятнадцать лет, когда Антон, которому на тот момент было около сорока, меня соблазнил. Мы любили друг друга, но по вполне понятным причинам свои отношения афишировать не могли. Мне исполнилось восемнадцать, когда я забеременела. Ни о каком аборте мы даже не думали, ребёнок для Антона был подарком судьбы. Он очень хотел на мне жениться, но всегда слишком большое значение предавал нашей разнице в возрасте. Он боялся связывать меня узами брака. Ведь если с ним что-то случится, и мы видим, что его опасения были не напрасны, то я останусь одна с ребенком на руках, сама, по сути, еще ребенок. Поэтому, когда за мной стал ухаживать Гена, Антон пожертвовал своими чувствами и заставил меня выйти за Гену замуж. Изнывая от тоски по мне, он женился на Любе, надеясь найти спокойствие и умиротворение в семейной жизни. Он сделал это для того, чтобы я перестала надеяться на возвращение наших с ним отношений. Да, нам было очень больно, но эта жертва была принесена ради счастливого будущего нашего сына.
У Альбины на глаза навернулись слезы, она громко шмыгнула носом, что мало соответствовало ее, вновь приобретенным, царственным повадкам и продолжила:
– Когда вы, господин Семакин, зачитали текст завещания, я обратила внимание на слова о кровном родстве Джонатана Ивановича и Антона, о потомках рода Голицинских. Джонатан Иванович сделал упор на это обстоятельство, оно мне кажется решающим в вопросе наследства. И я ничего не услышала про каких-то Мерзликиных. Вот это я хотела сказать, придя сюда. Будет справедливо, если наследство получит сын своего отца, продолжатель славной фамилии, а не совершенно посторонние Голицинским люди. Кроме того, я намерена оспорить наследство оставленное Антоном, квартиру, дачу и его счета.
Альбина победно взглянула на Елизавету и зло произнесла:
– С вами, Елизавета Марковна, мы будем разговаривать в суде, если вы не уберетесь в ближайшее время из моей квартиры вместе со своими салфеточками, ковриками и баночками! Кстати, потрудитесь вернуть все деньги из сейфа Антона, которые вы преступно присвоили!
Елизавета Марковна, необычно молчаливая до сих пор, оправилась от первого шока. Отдавать так счастливо свалившееся на неё на старости лет богатство она не собиралась. Она шумно отодвинула стул, подошла к сидящей Альбине, встала прямо перед ней, уперла руки в бока и неожиданно громко завопила противным визгливым голосом:
– Ах ты, ушлая какая нашлась! Это надо же придумать такое – сын у неё от Антона! В пятнадцать лет он её соблазнил! Антон – порядочный человек был, взрослый. Не смей его память марать! Да кто поверит, что он вообще тебя замечал. Ему такие женщины, как моя Любаша, нравились. Люба – красавица, глазам отрада, а ты мелкая, худющая, злая и рожа у тебя такая, что молоко киснет!
Женя при этих словах невольно приосанилась, стараясь придать себе чуть большие размеры.
– Да как вы… ты смеешь! – оказалось, достаточно мельчайшей искры, чтобы напускное спокойствие Альбины рассыпалось и она взорвалась. – Твоя Любка мозгом пользовалась, только когда сдачу в магазине подсчитывала! У неё только одна проблема была – не опоздать от массажиста к косметологу! А теперь я буду здесь жить, буду ходить в салоны красоты, поеду отдыхать на какие-нибудь острова, а вы все выметайтесь отсюда!
Елизавета Марковна предусмотрительно отошла назад к столу, испугавшись, что взбешённая Альбина даст волю рукам. В запале та подскочила из кресла, потом попыталась взять себя в руки и снова села, просто упала в кресло.
Возникла недолгая пауза, которую нарушил тихий женский голос:
– Ты
