— Волею Господа нашего, мы призываем на царствование в Россию Богом избранного… — Он развернул листок бумаги, и по храму, в ожидании оглашения, прошелестело дыхание паствы, — Романова Михаила Георгиевича!
В церкви пронёсся вздох разочарования и радости одновременно. Чьи-то надежды не оправдались, кто-то ликовал всей душой.
— Кого? Какого Романова? Не того ли, которого кремировали? — выкрикнул Мерзавой, с испугом всматриваясь в ледяное лицо Антихриста.
Хозяин, казалось, почернел лицом и едва сдерживался от расправы над статс-секретарём.
— Вы не можете пригласить на российский престол мертвеца! — всё громче раздавалось в стенах храма.
— Я жив! — словно удар колокола раздался уверенный голос, и к Патриарху подошёл Михаил Романов.
Одет он был просто — тёмный костюм, белая рубашка. Ничего лишнего. Собравшиеся в храме опешили, глядя на него, воскресшего после смерти. Длительный шок, напряжённая тишина. Обстановку разрядил появившийся рядом с Романовым неприятной внешности церковный сторож, взмокший, словно пробежал несколько километров, одетый в чёрный костюм и чёрную рубашку. Впрочем, приличная одежда не сглаживала впечатление от отталкивающей внешности. Не человек — тёмная тень, отбрасываемая светлым образом избранного государя.
— Где наш дьякон? — Майор ФСБ Пётр Дроздов пришёл в себя и зашипел на архиепископа. — Откуда взялся этот Романов? Его же убили, я сам лично видел его труп в номере гостиницы.
— Что это значит? — наконец промямлил принц Харольд. — Вы доложили, что мой соперник мёртв.
Мерзавой стоял, пряча глаза от испепеляющего взгляда принца, не находя нужных слов. Все камеры были направлены на английского гостя и его сопровождение. Журналисты пытались разрешить многочисленные вопросы, возникшие в одно мгновение. Между тем патриарх взял сосуд с елеем и с молитвами, соответствующими моменту, помазал Богом избранного царя. Вскоре обнаружился и лжедьякон. Архиепископу доложили, что он лежал связанный в пристройке к церковному флигелю, которую занимал сторож. «Квазимодо!» Архиепископ, ничего не понимая, крестился, испрашивая прощения у Господа, подсознательно осознавая, что без Божьего провидения здесь не обошлось. И только Юродивый сохранял спокойствие.
Он сделал всё как надо, чтобы тень Антихриста не накрыла святую Русскую землю. Улучив момент, заманил переодетого дьякона в церковный флигель и спрятал в своей каморке. Затем попытался подменить записки, но не успел, подменил только одну. Второй шар с именем Антихриста так и остался в чаше для жребия. Поэтому, когда архиепископ вырвал у него из рук чашу и поднёс к Патриарху, Юродивый взмолился со всем отчаянием, казалось, такой надрывный крик души невозможно не услышать. Патриарх провозгласил результат жребия и передал записку Дармидонту. Юродивый, прежде чем исчезнуть из поля зрения, поспешил перехватить листочек, где своей рукой написал имя Романова. А когда вытащил из руки растерянного архиепископа выпавший жребий, оказалось, что в записке значится имя принца Харольда Даньелза Виндзора Мессии. «Дьякон» с разорванной запиской прошмыгнул в алтарь и моментально трансформировался обратно в себя. Что это было? Возможно, Патриарх взял на себя смелость и принял «грех» на душу. Однако долго осмысливать произошедшее он не мог, поскольку должен был вернуться обратно, откуда послышался голос Михаила Георгиевича Романова.
Алёна старалась не попадать на глаза английскому принцу, прячась за спинами своих коллег в самых дальних уголках зала. Молодая женщина интуитивно чувствовала угрозу для себя и своего ребёнка. Она уже жалела, что поехала в эту командировку. Сначала убийство, потом встреча с предполагаемым убийцей. Видно, вокруг жребия на царство идет тонкая игра, и она оказалась втянутой в главные события. А это смертельно опасно. Алёна не хотела больше «случайных» встреч и поэтому не пошла с мамой и её коллегами в храм, передав бабушке Севку. Сама же, сидя одна в номере гостиницы, работала с материалами для статьи в «Молодёжку». Звонок с ресепшн заставил её вздрогнуть. Служащая просила её спуститься вниз и получить посылку от курьера.
— Я ничего не заказывала, — удивилась журналистка.
— Это почта Ди-эйч-эл из газеты «Молодёжная правда». Вам прислали какие-то материалы, — пояснила девушка.
— Поднимите их в мой номер, — попросила Рощина.
— Курьер не отдает без вашей подписи в получении, — с некоторым недовольством констатировала собеседница.
Понимая, что делать нечего, Алёна положила трубку и направилась вниз. Выйдя из лифта, она увидела, как от ресепшн удаляется молодой человек в фирменной ди-эйч-эловской одежде.
— Он уходит, мы думали, вы отказались, — извиняюще прокомментировала ситуацию молодая работница гостиницы, — догоните его, что же вы, он сейчас уедет!
Рощина посмотрела сквозь стеклянную дверь отеля и увидела припаркованный у самого входа фирменный почтовый грузовичок. Молодой человек уже подходил к нему, намереваясь сесть и уехать. Алёна вспомнила, что вчера просила редакцию прислать ей подборку материалов о криминальных происшествиях и несчастных, связанных с наследниками русского трона. Неужели они так оперативно отреагировали, ведь не прошло и суток? Она выбежала вслед за курьером.
— Подождите, — крикнула она, видя, что он открыл боковую дверцу и бросил внутрь фургона большой пакет. — Это для меня?!
Мужчина внимательно осмотрел подбежавшую девушку, не спеша открывать захлопнувшуюся дверцу.
— Мне, наверное, нужно было паспорт взять? — догадалась Рощина. — Я сейчас сбегаю.
— Не надо, девушка, вам бегать, — улыбнулся почтовый работник. — Вот ведомость, поставьте подпись напротив своего имени, да и все.
Он вновь открыл дверцу фургона, доставая внушительный пакет с пёстрыми наклейками.
— Вот здесь распишитесь. — Он положил пакет на сиденье фургона, сверху положив почтовую ведомость. — Вот, так вам удобней будет.
Девушка с опаской заглянула в фургон, заваленный корреспонденцией и посылками. Она взяла ручку и, засунув голову внутрь фургона, отыскала свою фамилию в почтовой ведомости. Внезапно почувствовала, как кто-то грубым толчком в спину впихивает её внутрь «почтовой кареты». Следом заскакивает почтовый работник, моментально захлопывая дверцы ловушки. Машина резко тронулась с места, и на них посыпалась вся почтовая утварь.
— Будешь орать — перережу горло. — «Почтальон» продемонстрировал стальной клинок в нескольких сантиметрах от её лица.
— Что вы? Зачем? У меня сынок маленький остался, — не успев толком испугаться, попробовала урезонить похитителя журналистка.
— Вот и подумай о его безопасности. — Мужчина схватил её за волосы и сильно рванул вниз. — Будешь молчать, с твоим сыном ничего не случится, он так и останется с бабушкой.
Услышав это, Алёна ужаснулась по-настоящему. Значит, и Севке что-то угрожает? Мозг автоматически нашёл решение. Молчать, за всем внимательно наблюдать. И думать, думать. Искать выход. Ей связали руку и сунули в рот кляп и надели повязку на глаза. Стандартный набор похитителей. Но кто заказчик? Ответ напрашивался сам собой. Конечно, человек, с которым она встретилась взглядом после убийства Михаила Романова. Опасаясь разоблачения, он заказал её похищение и теперь спрячет в подвале какой-нибудь развалившейся хибары в заброшенной деревне. Словно подтверждая её догадки, машина стала подпрыгивать на дорожных рытвинах, а потом остановилась. Не снимая повязки, её вывели из фургона и подвели к другому автомобилю с работающим двигателем.
— Давай полезай! — Рощина услышала, как открывается дверца, затем ей пригнули голову и с силой запихали внутрь пропахшего автомобильной резиной багажника.
Она пыталась подняться, но тяжёлая крышка больно ударила по голове, преграждая выход, словно могильная плита…
…Иванов с Дроздовым внимательно выслушали лжедьякона, который рассказал, как пошёл во флигель получить последние инструкции от майора Дроздова. Там он получил удар по затылку и очнулся уже связанным по рукам и ногам.
— Если бы я лично не убил Оборотня, то подумал бы, что это его рук дело, — озабоченно потирал виски генерал ФСБ, обдумывая, как оправдаться перед принцем и его статс-секретарём.
— И думать нечего, — закивал подчинённый. — Лежать связанным и прислуживать на службе — на такое способен лишь Оборотень. Кроме того, я лично видел убитого Романова!
— Но как? — обвёл глазами комнату Иванов, словно ища посторонних. — Адвоката Соболева нет в живых. Если бы он выжил, наверняка бы проявил себя, когда Рощина рожала его ребёнка. Мы же три года вели за ней наружное наблюдение.
— Что остаётся? — поинтересовался майор.
