Она с готовностью протягивает мне руки, сложив ладони ковшиком. Я стягиваю тонкие запястья ремнем.
— Туже, — шепчет она.
Я повинуюсь.
— На тебе много одежды, — предполагаю я.
— Так реши проблему.
Она выпячивает вперед грудь. Я хватаюсь пальцами за тонкое кружево и дергаю на себя. Получаю еще один довольный, тягучий стон. У нее соски кофейного цвета. Безумная мысль пулей простреливает мозг — Бекки, наверное, везде пудрово-розового цвета. Я останавливаюсь и, пытаясь прогнать ненужные мысли, смотрю на Клэр.
— Прости, но ненавижу всю это романтическую фигню, когда глаза в глаза, — вздыхает она. — Хотя глаза у тебя красивые.
Клэр подмигивает мне, поворачивается спиной, встает на четвереньки и округляет аппетитный зад, затянутый полупрозрачными трусиками.
Я сдираю с нее трусики и накидываю на шею галстук. Кончики ногтей в нетерпении скребут простыню.
Глава 6. Счастливого дня страданий
Лесной заповедник имени Брендана Бирна всегда манил природными красотами, безопасностью и доступностью. Это место такое родное и домашнее. Мы с отцом любили проводить здесь выходные. Только я и он — мужская компания. Устраивали долгие пешеходные прогулки, катались на велосипедах, проводили ночи в палатке у озера Пейким, которое много лет назад казалось мне мальчишке чуть ли не целым морем.
Он осквернил места, которые ассоциируются у меня с самой невинной порой жизни. Это дело становится все более личным. Вместе с новой жертвой Душитель убивает частичку меня, забирает что-то, что мне дорого: покой, воспоминания, надежду на лучшее и веру в людей. Я теряю жизнь по каплям. Карьера, да и не только она, несётся под откос. Если я его не поймаю, то меня не станет, как и их.
Под подошвами мягко шелестит лесной настил. Этот звук, что всегда воспринимался, как что-то уютное, сейчас кажется хрустом костей на капище.
— Вот зараза! — потираю ушибленный лоб. Меня только что хлестанула очередная ветка.
— Извините, босс, что подняли вас посреди ночи, — извиняется Саймон, который идет рядом, освещая мне путь мощным фонарём.
— Издеваешься? Если это опять наш парень, и ты бы сразу мне об этом не сообщил, я бы как минимум вынес тебе выговор.
Мы находимся в самой заросшей части заповедника. Сюда редко кто заходит. Я продираюсь сквозь ветки, прикрывая лицо руками, перешагиваю корни, которые вылезли наружу и норовят подставить подножку. С каждым шагом прохладный ночной воздух становится всё более затхлым.
— Наши уже развернули бурную деятельность, — говорит Саймон, словно спецы способны вернуть убитую из мёртвых.
Я уже вижу свет прожекторов невдалеке, и фигуры, облачённые в белые костюмы, которые снуют между деревьями словно призраки.
— Кто нашел тело?
— Да тут парочка решила устроить романтик под звездами.
— В такой глуши?
— Единение с природой хотели почувствовать, — пожимает плечами Саймон. — Или провести время наедине.
Я тяжело вздыхаю. Давным-давно мы с Кэтрин были как это парочка. Нам хотелось забраться подальше, чтоб видеть только друг от друга. Но для нее я быстро стал чем-то повседневным, скорее, другом, чем возлюбленным. Когда же мы так и не смогли завести ребенка, жена и вовсе охладела. А мне так хочется насытиться огнем, чтоб тот бежал по жилам и зажигал глаза.
— Почувствовали? — отшучиваюсь я, пока протеже не стал допытываться, что меня гложет.
— Ну, парень пошел отлить и наткнулся на коробки. Три штуки. Заглянул в одну и всю веганскую еду выблевал.
— Заблевал место преступления? — морщусь я.
— Ну да, и я его не виню.
Мы проходим мимо палатки, рядом с которой сидят бородатый парень и девушка. Бородач бледный, и Эли хлопочет над ним со своими медицинскими штучками. Она у нас специалист хоть куда! Хоть живого реанимирует, хоть про мертвого всю подноготную расскажет.
Я игнорирую свидетелей. Надо сначала взглянуть на находку. Парочка подождет.
Саймон приподнимает желтую ленту, которой огорожен периметр, и мы заныриваем внутрь хорошо освещенной мощными фонарями местности. Он затыкает нос тыльной стороной ладони и в момент зеленеет, хотя запах еще не столь острый.
Парни работают. Алекс фотографирует находки; я невольно моргаю от вспышки. Крис снимает слепки следов, фиксирует каждую примятую травинку, каждую сломанную веточку, каждый фантик или окурок. Впрочем, тут этого добра негусто. Место уж слишком глухое.
Ко мне подходит Линдси, глава группы экспертов. Я замечаю у нее в брови новый пирсинг. Пикантно.
— Привет, Фрэннни. — Она протягивает белый костюм и бахилы. — Место преступления и так порядком затоптано.
— Как так? — спрашиваю, натягивая костюм.
— Ребята сообщили рейнджерам. Те приехали посмотреть и наследили.
— Идиоты, — бормочу я.
— Это тоже не помешает. — Дает мне респиратор.
— Давний схрон? — предполагаю я.
— Точнее скажет Элисон, но судя по запаху и виду останков, пролежала она здесь немало.
В колючих кустах одичавшей малины стоят чертовы коробки, при виде которых внутри все каменеет. Три потемневшие картонные коробки. Заглядываю в первую. Там женский торс, обмотанный целлофаном так плотно, что можно разглядеть только темные ореолы сосков. Слои пленки склеены желтоватым жировоском. Сверху рядочком уложены части ног от бедра до колена. Каждая плотно завернута в целлофан и тщательно проклеена скотчем. Через упаковку проступает жировоск. Худшая стадия разложения. Запах гнили ужасающий, но я игнорирую респиратор, и только подношу к носу платок, когда тошнота совсем уж подступает к горлу. Всегда считал, что брезговать видом и запахом тел жертв — это неуважение
Содержимое второй коробки — кисти рук, ступни, пакет с одеждой и личными вещами, пакет с внутренними органами, и как вишенка на торте — голова, завернутая в пластик. На меня смотрят два побелевших глаза. Вокруг лба обернуты пряди темных волос.
Третья коробка содержит то, что нужно, чтоб получить труп полностью: руки от
