— Как вы знаете, доктор, мой клиент утверждает, что эти заметки представляют собой запись, посвященную одному, и притом единственному, сеансу, проведенному им с Конрадом Берчем, — сказала она. — Что вы, основываясь на вашем исследовании и опыте эксперта, можете сказать о времени, когда она была сделана? В прошлом месяце? В прошлом году?
— Много раньше — скорее всего, около двух лет назад. Серьезным свидетельством этого служит хотя бы разрушение частиц, из которых состоят чернила. А их насыщение кислородом почти гарантирует истинность сказанного мною.
— Таким образом, доктор Ленбаккер, если доктор Ремлер выдумал, чтобы обеспечить себе алиби, будто он когда-то лечил Конрада Берча, сказанное вами свидетельствует, что к осуществлению составленного им блестящего плана убийства мистера Берча он приступил почти два года назад?
— Возражение! — выкрикнул Хеммерсон. — Прежде всего, само убийство произошло около семи месяцев назад. И что более важно, доктора Ленбаккера вызвали сюда, чтобы он оценил состояние чернил, а не намерения обвиняемого.
— Поддерживается, — отозвался судья Ломакс.
— Прошу прощения, — сказала Терри. — У меня больше нет вопросов, ваша честь.
— Свидетель ваш, — сказал, кивнув Хеммерсону, Ломакс.
Помощник окружного прокурора встал:
— У нас вопросов нет.
— Что ж, очень хорошо. Мисс Гарретт, ваш следующий свидетель.
Терри только-только успела вернуться к своему креслу.
— Ваша честь, со времени проведения перекрестного допроса детективов Трентино и Лопеса у защиты появились дополнительные, связанные с нашим делом вопросы к ним. Поскольку они сегодня присутствуют в зале суда, я хотела бы снова вызвать их для дачи показаний.
Хеммерсон начал было возражать, однако судья Ломакс, подняв ладонь, заставил его замолчать.
— Разрешаю, — сказал судья.
— Защита вызывает детектива Джозефа Трентино, — объявила Терри.
Вот так сюрприз.
Подойдя к месту для дачи показаний, Трентино клятвенно пообещал говорить всю правду и уселся, а Терри между тем кратко пересказала суть дела.
— Детектив Трентино, вы застали на месте преступления психотерапевта, который пояснил, что ищет свою пациентку. Он сказал, что эта пациентка призналась в убийстве своего мужа. Однако затем выяснилось, что убит не ее муж, а муж другой женщины. Более того, пациентка выдавала себя за жену этого человека. Звучит довольно путано, не так ли?
— Да.
— Я хочу сказать, что если бы я пыталась соорудить для себя алиби, то выбрала бы что-нибудь не столь изощренное. А вы?
Хеммерсон возразил, сославшись на то, что это вопрос гипотетический. Терри парировала его возражение, заявив, что детективу по долгу службы приходилось иметь дело с множеством алиби и потому он обладает уникальной компетентностью, позволяющей судить о практичности того, что выдвинуто ее клиентом. Ломакс велел Трентино ответить на вопрос.
Детектив сказал:
— Как алиби это выглядит не очень правдоподобно. Нет, я бы такого не выбрал.
— Иными словами, если доктор Ремлер сфабриковал свое алиби, то проделал это довольно глупо, верно?
— Это ваши слова, не мои.
— Допустим, я скажу, что доктор Ремлер мог бы состряпать алиби, если он действительно таковое состряпал, и поумнее. Эти слова могли бы принадлежать нам обоим, детектив?
— Да, конечно. Он мог бы проделать это поумнее.
— Хорошо. Благодарю вас. — Она прошлась немного по залу, не говоря ни слова. — А теперь вернемся к той роковой ночи, когда полицейские застали доктора Ремлера в доме Берча. Доктор в это время поднимался из подвала, верно?
— Так значилось в донесении двух прибывших на место преступления полицейских.
— Известно ли вам, что доктор Ремлер делал в подвале?
— По его словам, он искал там свою пациентку.
— И вы поверили словам доктора Ремлера?
— Поначалу.
— А сейчас вы им верите?
— Не знаю, — отрывисто произнес Трентино.
— Быть может, тут способно помочь следующее, — сказала, оборачиваясь уже к присяжным, Терри. — Отпечатки пальцев доктора Ремлера обнаружены практически в каждой комнате особняка, включая и подвальное помещение. Это согласуется с поведением человека, который ищет кого-то, не правда ли?
Хеммерсон возразил:
— Я не могу понять, к чему ведут все эти вопросы.
То была попытка бросить своему тонущему свидетелю спасательный круг.
Судья Ломакс прищурился, глядя на Терри:
— Мисс Гарретт, вы не могли бы перейти либо к сути ваших вопросов, либо к чему-то другому?
— Суть моих вопросов проста, ваша честь. Обвинение пытается уверить нас в том, что мой клиент спланировал и осуществил хитроумное убийство. Но если это так, оставлять по всему дому отпечатки своих пальцев было с его стороны глупостью. Разумеется, мой клиент говорит правду, что я и пытаюсь доказать, он действительно искал в ту ночь свою пациентку, и именно она убила Конрада Берча.
— Черт, вы даже не можете доказать, что она существует.
Терри на миг замерла, точно пантера перед прыжком.
— Вы правы, детектив Трентино. Но почему мы не можем доказать это? Да потому, что именно к этому она и стремится. Так она намеревается избежать ответственности за убийство. Она манипулирует вами, точно так же, как манипулировала доктором Ремлером. А вы помогаете ей в этом!
— Здесь судят не детектива Трентино! — вскричал Хеммерсон.
Ломакс отчитал Терри. Он напомнил Трентино, что тот вызван на свидетельское место для того, чтобы отвечать на вопросы, а не отпускать комментарии.
— У вас есть еще вопросы к детективу, мисс Гарретт?
— Нет, ваша честь, я больше вопросов не имею.
Ломакс поинтересовался у Хеммерсона, не желает ли тот допросить Трентино. Хеммерсон не желал. Обвинителю пришлось перейти на аварийный режим, и лучшее, что он мог сделать, — это поскорее убрать детектива со свидетельского места.
— Можете вернуться в зал, — сказал Ломакс.
Трентино так и сделал, напоследок смерив холодным взглядом самую неприятную ему здесь женщину. Терри ответила ему тем же. Виктор, улыбаясь от уха до уха, повернулся ко мне.
— Вот она, моя девочка, — прошептал он.
Я кивнул, тоже коротко улыбнувшись. «Вот она, моя девочка». Меня вдруг озарила догадка: может быть, Виктора и Терри связывает не только общее дело? Он — красивый мужчина, она — красивая женщина. Они работают вместе и хорошо осведомлены об уме и талантах друг друга. Мне стало неприятно.
Причина могла состоять в том, что это чревато осложнениями. Меня судили за убийство, и я не мог позволить, чтобы какая-нибудь размолвка двух влюбленных поставила под угрозу мою защиту.
Но на самом деле я думал совсем о другом. Если говорить всю правду, мне просто не хотелось, чтобы Терри с кем-то встречалась. Ни с Виктором. Ни с кем другим.
То был их последний свидетель. Защита успокоилась, решив, что дело уже сделано. Времени было около трех дня, среда. Хеммерсон встал и, глядя на судью Ломакса, объявил:
— Ваша честь, обвинение вызывает Габриэль Деннис.
Я услышал, как Виктор и Терри в один голос прошептали:
— Кого?
Все мы повернулись и увидели молодую красотку, поднимавшуюся с сиденья в заднем ряду зала. Лет двадцать пять-двадцать шесть, рыжие волосы и формы, оставлявшие мало сомнений в ее отношении к грудным имплантатам.
Девушка миновала наш стол и подошла к свидетельскому месту. Пока она приносила присягу, Виктор сказал:
— Приготовьтесь к худшему.
Терри кивнула и начала что-то записывать. Виктор открыл кейс, вытащил ноутбук. И торопливо застучал по клавишам.
Хеммерсон приблизился к молодой женщине:
— Будьте добры, назовите суду ваше имя.
Она склонилась к микрофону:
— Меня зовут Габриэль Деннис.
— Вы пришли сюда сегодня, мисс Деннис, потому, что хорошо знали убитого, Конрада Берча, верно?
— Да, это так.
— И в каком качестве вы знали мистера Берча?
Она не колебалась ни мгновения:
— Я была его любовницей.
В зале поднялся шум. Ломакс призвал присутствующих к порядку. Терри вскочила на ноги:
— Ваша честь, нас не уведомили заранее о существовании этой свидетельницы, а с учетом сделанного ею заявления выбор времени для ее появления здесь по меньшей мере сомнителен.
Теперь вскочил и Хеммерсон:
— Ваша честь, управление окружного прокурора узнало о существовании мисс Деннис только вчера вечером. Она услышала в программе новостей о заявлениях защиты и сочла своим долгом выступить перед нами.
— Неужели обвинение утверждает, будто у него не хватило времени на опрос свидетельницы? — неверящим тоном поинтересовалась Терри.
— Правосудие работает круглосуточно, — с довольной ухмылкой ответил Хеммерсон. — На это нам времени хватило.
