— Вчера вечером произошло убийство бизнесмена и известного благотворителя и мецената Михаила Андреевича Лукашевича. Михаил Андреевич был застрелен в ресторане «Дубок», где отмечал свой шестидесятилетний юбилей. Выражаем соболезнования его родным и близким. Прокуратура уже приступила к расследованию этого зверского и бессмысленного убийства. Этим занялся один из лучших следователей майор Григорий Григорьевич Синицын. Михаил Андреевич столько сделал…
Пётр Иванович ехал в «Жигулях», а за рулём «Самары» сидел Сидоров. Сначала он слушал радио вполуха, но когда стали говорить про Лукашевича, прислушался. И тут его поразила внезапная догадка. Вчера вечером застрелили Лукашевича. А сегодня утром вдруг появились угнанные «Жигули»! Перекрашенные, со снимавшимися деталями! Уж, не на них ли?..
Сидоров внезапно затормозил, да так, что «Жигули» Петрова чуть не врезались в «Самару». Благо Пётр Иванович успел вовремя нажать педаль тормоза и застопорить их, буквально, в сантиметре от служебной машины.
— Санька, ты что?! — выскочил из «Жигулей» Серёгин.
— Пётр Иванович, — начал объясняться Сидоров. — Понимаете, по радио передали, что в Дубке пристрелили очередного авторитета — Лукашевича, его ещё Зубром обзывали. Так вот, это вчера вечером сделали, а машину мы нашли сегодня утром.
Мимо, недовольно гудя клаксоном, прополз грузовик «Продукты».
— Хорошо ещё, что час пик уже прошёл, — заметил Пётр Иванович. — А то бы в нас ещё с десяток машин бы встряло…
— Так вот, продолжал Сидоров. — Я подумал, что это на наших «Жигулях» приезжал киллер.
— Кто взял дело? — спросил Серёгин.
— Какой-то Синицын Григорий Григорьевич.
— Гришка, — сказал Пётр Иванович. — Мы с ним вместе на юридическом учились… Вот что, сейчас едем на базу, приглашаем Петрова, что бы опознал свою тачку, а потом я созвонюсь с Гришкой.
— Чего встали посреди дороги, козлы?! — выкрикнули из проезжавшей «Газели».
— Да, поехали, — сконфузился Серёгин, залезая назад, в «Жигули».
Наконец, они двинулись и освободили проезжую часть.
Петров плакал и расхваливал милицию направо и налево. Благодарил, за то, что разыскали его «любимую машиночку». Да, он, прямо, обнимал свои «Жигули»! А потом — Серёгина и Сидорова. Пётр Иванович дал ему расписаться в протоколе и отпустил. Петров долго не хотел уходить, обещал написать благодарность в газету «Вечерний Донецк». Но потом позвонила его жена и потребовала, что бы Петров в срочном порядке прибыл домой. Тогда он, слава богу, уехал.
— Наконец-то, можно работать, — вздохнул Сидоров.
— Точно, — согласился Серёгин, и позвонил Григорию Синицыну.
Они договорились встретиться в парке на скамейке, которая у них ещё со студенческих лет называлась почему-то «Шотландия». На этой «Шотландии» будущие юристы часто целыми группами «толкали» «мусорные» предметы вроде педагогики и экологии…
Синицын был высокий и, как говорится, крепко сбитый, потому что в молодости занимался дзюдо. Он и сейчас, наверное, тоже тренируется дома, что бы быть в форме. Недавно он один задержал аж четверых хулиганов…
— Привет, Гриша! — обрадовался Пётр Иванович, заметив бывшего однокурсника на той самой скамейке среди густой листвы каштанов.
— Ой, Петька! — вскочил Синицын. — Мы с тобой сто лет не виделись! Как дела, выкладывай!
— Дела мои — все на работе, — ответил Серёгин, пожимая руку старому другу. — А ты как живёшь?
— Потихоньку, — отозвался Синицын, присаживаясь на «Шотландию», и как-то погрустнел. — Тут у меня дело с Лукашевичем проклятым… повисло, кажется. Такое впечатление, что убийца прилетел из космоса. Ни камеры его не засняли, ни охранники не видели, ни отпечатков на пистолете нету…
Синицын рассказал, как он несколько раз допрашивал всех гостей и охрану «Дубка», просматривал записи камер, но так и не обнаружил никого такого, кого можно было бы считать убийцей.
— А вот я тут кое-что нашёл, — сказал Пётр Иванович. — Только совсем с дугой стороны…
Сидоров тем временем беседовал с вдовой майора Кораблинского. Эвелина Кораблинская сидела напротив сержанта с платком в руках и вытирала слёзы. Вообще, она была красивая: хорошая осанка, густые длинные волосы, большие глаза. Только какая-то измученная, осунувшаяся. Она знала Сидорова, потому что раньше он работал с Кораблинским в одном отделе.
— Ему угрожали по телефону, — говорила Эвелина Кораблинская. — А он записывал эти звонки на магнитофон, пытался проследить, откуда звонили. А они грубили, обзывались, обещали застрелить его, но он не боялся их. Он говорил, что обязательно найдёт их и посадит. Он ходил в какие-то притоны, разговаривал с информаторами, или стукачами, я не знаю, как они там правильно называются… Я боялась за него, я много раз просила, умоляла, что бы он больше к ним не ходил, а он говорил, что всё будет хорошо. Но однажды… — она совсем разрыдалась. — Однажды мне сказали, что моего мужа больше нет…
Сидорову было очень неловко допрашивать эту женщину, которая потеряла мужа и осталась одна с дочкой. Он сконфуженно лепетал: «Успокойтесь, пожалуйста» и: «Не плачьте».
— Я принесла диски с записями, которые делал мой муж, — продолжала Эвелина Кораблинская. — Я отдам их вам, если они помогут найти тех, кто убил его. Пожалуйста, найдите их.
Эвелина Кораблинская раскрыла сумочку и вытащила три компакт-диска.
— Вот, — она положила их на стол перед Сидоровым. — Это он записал.
Сидоров взял один из них, повертел в руках.
— Скажите, пожалуйста, — осведомился он. — Вы не знаете информаторов, с которыми общался ваш муж?
— Я не уверена, — ответила она, — Но ему звонил какой-то Жорик… Телефон у меня сохранился… Сейчас.
Она опять полезла в сумочку, разыскала блокнот.
— Вот, смотрите, на букву «Ж».
Телефон был мобильный, «Киевстар». Сидоров тут же набрал его на своём мобильном телефоне. Но «Жорик» не ответил. Вместо него ответил оператор с сообщением, что «аппарат абонента выключен».
— Нет, сейчас — бесполезно. Жорик отвечает только после полуночи…
Она вдруг спохватилась, посмотрела на часы.
— Извините, мне нужно кормить дочь, — с этими словами Эвелина Кораблинская встала и заспешила к выходу.
— До свидания, — и она скрылась за дверью.
— До свидания, — сказал Сидоров закрывшейся двери, вставляя диск в дисковод компьютера.
Запись была сделана в формате DVD, а Пётр Иванович почему-то удалил программу для воспроизведения. Сидоров полез в ящик стола, чтобы отыскать установочный диск, как вдруг услышал с улицы визг тормозов и преисполненный ужаса вскрик:
— Помогите!
Окно кабинета выходило во двор. Сидоров сорвался с кресла, подскочил к окну и выглянул. Эвелина Кораблинская почему-то пошла именно в этот дурацкий двор. И теперь какой-то бритоголовый здоровяк тащил её к припрятанной в кустах машине.
— Держитесь! — крикнул ей Сидоров.
С ловкостью обезьяны сержант соскочил со второго этажа и набросился на похитителя. Здоровяк не ожидал нападения. Он на минуту замешкался и получил удар в челюсть. Сидоров выхватил у полуоглушённого громилы Эвелину Кораблинскую и оттолкнул её в сторону. Но похититель быстро пришёл в себя. Сидоров не успел его догнать. Здоровяк запрыгнул в свою машину и поспешно укатил. Номера машины сержант не разглядел: он был заляпан грязью.
— Они следили за мной… — всхлипывала Эвелина Кораблинская. — Они могут обидеть Настеньку. Она одна дома осталась, голодная. Няня заболела, а я… я не могу больше терпеть их угрозы…
— Я сам вас отвезу домой, — сказал Сидоров, и повёл её к милицейским гаражам, где взял служебную «Самару».
А Пётр Иванович тем временем ехал в машине Синицына в ресторан «Дубок». Они решили ещё раз просмотреть записи видеокамер и допросить ещё и парковщика.
— Глянешь свежим глазом, — говорил Григорий Григорьевич. — А то я совсем уже замотался с ними. Не различаю уже, где кто…
Директор обедал, когда к нему в кабинет постучали.
— Войдите, — сказал он, отставив в сторону чашку горячего и очень сладкого кофе. Директор всегда клал себе не меньше шести ложек сахара.
— Опять вы, — недовольно протянул директор, увидав в дверях майора Синицына.
— Мы бы хотели ещё раз посмотреть записи, — сказал Синицын, вежливо поздоровавшись.
Директор со вздохом положил бутерброд с икрой на одноразовую тарелку и грузно поднялся на ноги.
— Идёмте, — он повёл Петра Ивановича и Григория Григорьевича по коридору, в комнату охраны.
— Милиция? — осведомился охранник, который сидел за монитором.
— Ага, — кивнул полуголодный директор, мечтая доесть недешёвый бутерброд и допить кофе. — Включи им день рождения Лукашевича.
