— Никто.
— Прекрасно. Ну так к черту его! — Гарвин повернулся к Эвертсу. — Билл, я хочу, чтобы ты пошерстил все документы и внимательно прочитал все, что как-либо касается Сандерса. Посмотри, не найдется ли какой-нибудь зацепки. В случае чего сразу дай мне знать.
— Конечно, — ответил Эвертс. — Но я думаю, он чист.
— Ладно-ладно, — повторил Гарвин, — ты, главное, посмотри. Так, а что может заставить Сандерса дать отбой? Чего он хочет?
— Боб, я думаю, что он хочет сохранить свою работу, — предположил Блэкберн.
— Он не может сохранить свою работу.
— В том-то и дело, — вздохнул Блэкберн. Гарвин фыркнул.
— Если он все-таки пойдет в суд, какие претензии щргут быть нам предъявлены?
— Я не думаю, что на основании происшедшего тогда в кабинете он может что-нибудь состряпать. Самая большая претензия может быть заявлена по поводу нашего отказа провести глубокое всестороннее расследование и дать делу надлежащий ход. Если мы не будем осторожны, Сандерс может одержать победу только за счет этого. Я так считаю.
— Вот мы и будем осторожны. Отлично.
— Послушайте, ребята, — предупредил Блэкберн, — я чувствую, что должен всех предостеречь: очень деликатная ситуация требует тщательного обдумывания каждой детали. Как сказал Паскаль: «Бог — в мелочах». И в данном конкретном случае относительное равновесие между двумя противоречащими друг другу официальными заявлениями вынуждает меня честно сказать, что нельзя заранее с абсолютной точностью предсказать…
— Фил, — оборвал его Гарвин, — не мельтеши.
— Майс, — вмешалась Каштан.
— Что? — не понял Блэкберн.
— Это Майс ван дер Роге сказал: «Бог — в мелочах».
— Кого это, черт возьми, интересует? — грохнул кулаком по столу Гарвин. — Суть в том, что Сандерс, не имея шансов на выигрыш, тем не менее держит нас за яйца. И понимает это!
Блэкберна покоробило.
— Я не стал бы утверждать это в такой форме, — сказал он, — но… Но мы в заднице. Или нет?
— Да.
— Том не дурак, — сказала Каплан. — Немного наивный, но не дурак.
— Еще бы, — подтвердил Гарвин. — Не забывайте, что это я его натаскивал. Научил его всему, что он умеет. Он может доставить большие неприятности. — Он повернулся к Блэкберну. — Подведем итог: что там от нас требуется? Беспристрастие, так?
— Да…
— И мы хотим избавиться от Сандерса.
— Точно.
— Ладно. Как он отнесется к третейскому суду?
— Не знаю. Но сомневаюсь, что с энтузиазмом.
— Почему?
— Ну, обычно мы прибегаем к услугам посредников тогда, когда нужно разрешить вопросы, касающиеся дорожных расходов для уезжающих сотрудников.
— Ну и что?
— Я думаю, как Сандерс на это посмотрит.
— В любом случае надо попробовать. Скажи ему, что решающего значения это не имеет — может, удастся его на этом подловить. Дай ему три кандидатуры, и пускай он выберет, кого захочет. На завтра. Мне нужно с ним говорить?
— Возможно. Давайте сначала я сам попробую.
— Валяй.
Каплан заметила:
— Но, конечно, если мы прибегаем к услугам посредника, мы рискуем столкнуться с последствиями.
— Ты хочешь сказать, что посредник может рассудить не в нашу пользу? — спросил Гарвин. — Ничего, я принимаю такой риск. Самое важное, чтобы дело было разрешено тихо — и быстро. Я не хочу, чтобы Эд Николс наступал мне на пятки. На пятницу у нас назначена пресс-конференция, и я хочу, чтобы к этому времени все дело было благополучно похоронено, а Мередит Джонсон была представлена журналистам как новый руководитель филиала, всем ясно?
Присутствующие подтвердили свое согласие.
— Тогда к делу, — распорядился Гарвин и вышел из Комнаты. Блэкберн заторопился за ним.
* * *
В коридоре Гарвин пожаловался Блэкберну:
— Вот зараза! Должен тебе признаться, мне очень не по себе из-за всего этого.
— Понимаю, — скорбно сказал Блэкберн, печально качая головой.
— Ты на этом деле здорово обкакался, Фил. Ты мог все сделать лучше. Намного лучше!
— Как? Что я мог сделать? Сандерс заявил, что она приставала к нему. Это дело серьезное.
— Мередит Джонсон — половина успеха нашего слияния, — ровным голосом сказал Гарвин.
— Да, Боб, конечно.
— Мы не можем ее потерять.
— Да, Боб. Но мы оба знаем, что в прошлом она была…
— Она доказала всем, что у нее выдающийся административный талант, — перебил его Гарвин. — И я не позволю всякими голословными обвинениями ставить под угрозу ее карьеру.
Блэкберн знал о непоколебимой поддержке Гарвином Мередит. Уже несколько лет Гарвин замечал в ней только хорошее. Когда же кто-то в его присутствии заводил разговор о ее недостатках, он немедленно переводил беседу в другое русло. Переубедить его было невозможно. Но сейчас Блэкберн почувствовал, что он должен хотя бы попробовать.
— Боб, — начал он, — Мередит тоже человек, и мы знаем, что у нее есть свои недостатки…
— Ага, — согласился Гарвин. — Она молода и честна. У нее есть энтузиазм и желание работать в команде. И, конечно, она женщина. Вот это настоящий недостаток — быть женщиной.
— Но, Боб…
— Все, мне надоело, я не хочу больше это обсуждать, — продолжал Гарвин. — У нас не предоставляют женщинам высоких административных постов. В деловом мире Америки полным-полно мужчин, и, когда я говорю о том, чтобы дать шанс женщине, всегда кто-нибудь начинает причитать: «Но, Боб…» Черт возьми, Фил, должны же мы когда-нибудь сломать эту стенку!
Блэкберн вздохнул: Гарвин опять ушел от прямого разговора.
— Боб, никто не против того, чтобы… — начал было он.
— Все против. Вот ты против, Фил — ты ищешь объяснения и оправдания, чтобы заявить, будто Мередит нам не подходит. И я знаю, что, назови я какую-нибудь другую женщину, нашлись бы другие причины, чтобы отвергнуть ее. Я устал от этого.
Блэкберн попытался протестовать.
— Но у нас есть Стефани, у нас есть Мери Энн…
— Видимость! — Гарвин жестом отвел все возражения. — Ну да, конечно, давайте позволим женщине стать финдиректором. Давайте отдадим им пару должностей среднего ранга — бросим им косточку. Но факт остается фактом, и ты не сможешь объяснить мне, почему умная, способная молодая женщина, желающая добиться чего-то в бизнесе, не может получить хорошей руководящей работы. Ну да, на это есть сотни причин, очень убедительных причин, но в конечном счете это просто предрассудки. И кто-то должен положить этому конец. Мы дадим этой прекрасной женщине возможность проявить себя!
— Да, Боб, — сказал Блэкберн, — но с вашей стороны, по-моему, будет благоразумно узнать, что думает сама Мередит по поводу сложившейся ситуации.
— Узнаю. Я точно узнаю, что, черт возьми, случилось. Хотя я уже сейчас знаю, что она мне расскажет. Тем не менее этот вопрос нужно как-то решать.
— Да, все будет сделано, Боб.
— Я хочу, чтобы тебе было ясно — я жду от тебя всех необходимых мер для разрешения дела.
— Конечно, Боб.
— Всех необходимых мер, — повторил Гарвин. — Нажми на Сандерса, пусть он это почувствует. Потряси его клетку, Фил!
— Хорошо, Боб.
— Я поговорю с Мередит. А ты позаботься о Сандерсе!
Потряси его клетку так, чтобы он в синяках ходил…
* * *
— А, Боб! — Мередит Джонсон стояла у одного из Центральных столов в диагностической лаборатории, наклонившись рядом с Марком Ливайном над выпотрошенными «мерцалками». Заметив стоявшего у стены Гарвина, она сразу выпрямилась и подошла к нему: — Я не могу передать, как мне неприятно из-за этого инцидента с Сандерсом.
— Да, у нас в связи с этим появились небольшие проблемы, — согласился Гарвин.
— Я снова и снова пытаюсь понять, как же мне нужно было поступить, — сказала она. — Но он был зол и совершенно неуправляем. Он слишком много выпил и вел себя неподобающе. Нельзя сказать, чтобы такого у нас никогда не было, но… — Она пожала плечами. — В любом случае мне очень жаль.
— По-видимому, он собирается предъявить обвинение сексуальном преследовании.
— Как это неприятно, — огорчилась Мередит, — но я думаю, что это часть его плана — унизить меня, дискредитировать в глазах сотрудников отдела.
— Я не допущу этого, — пообещал Гарвин.
— Он рассвирепел оттого, что я получила эту работу, и он не мог смириться, что я стану его начальником. Он просто пытался показать мне мое место. Таковы многие мужчины. — Мередит печально качнула головой. — Несмотря на все эти разговоры о новом мужском мышлении я боюсь, что таких людей, как вы, Боб, найдется очень немного.
— Меня заботит, что официальное разбирательство может стать препятствием в продаже фирмы, — сказал Гарвин.
— Не вижу, почему это должно перерасти во что-то значительное, — ответила Мередит. — Полагаю, мы в состоянии держать все под контролем.
