У них была собака. Мелкая такая, косматая болонка. Беленькая. Бантик розовый на головке. С виду — милейшее создание, ангелочек в виде собаки. Но болонку эту с самого щенячества никто никогда не воспитывал. Ей позволялось всё на свете: спать на кроватях, лазать по столам, таскать еду прямо со стола. И за четыре года своего существования хитрая псина поняла, кто в доме хозяин, и превратилась в неуправляемого кусачего монстра. Болонка кусала всех, кого вздумается. Особенно гостей. Прямо, напрыгивала на них, и — давай хватать за лодыжки! Иногда собачонку удавалось закрыть в какой-нибудь комнате. Но тогда она начинала противно визжать и лаять басом. А когда хозяйка, не выдержав, выпускала ее, наконец — снова принималась кусаться. В семье все были за то, чтобы отдать противную болонку кому-нибудь, или просто выкинуть на улицу, но Алла Сергеевна Лукашевич была против. Она всей душой любила этот не в меру зубастый клубок белой шерсти, на что последний отвечал неизменными предательскими укусами.
И вот, эта болонка вдруг как выскочит из-за напольной вазы, да как вцепится Петру Ивановичу в ногу!
— Ай! — завопил следователь, завертевшись, подпрыгивая, чтобы стряхнуть неожиданного агрессора.
— Простите, — сконфуженно пробормотал Андрей Михайлович, — Это — Пупсик. Он всех так. Сейчас, я его в туалете закрою.
Андрей Михайлович оторвал Пупсика от Серёгина и понёс закрывать в туалете. Пётр Иванович услышал взвизг — Пупсик и хозяина тоже цапнул. Заперев болонку, Андрей Михайлович вернулся к Серёгину.
— Матери нет дома, — сказал Андрей Михайлович. — Она с утра уехала к тёте Наташе, и останется у неё на ночь. Но я могу ответить на ваши вопросы.
Лукашевич младший провёл следователя в гостиную и предложил чаю. Серёгин устроился в кресле, и, осторожно попивая кипятково-горячий ароматный чай, спросил:
— Андрей Михайлович, вы знакомы с делами вашего отца?
— Да, — охотно ответил Лукашевич-младший. — Я хорошо знаком с делами. Мы с отцом вместе работали. Я был у него первым заместителем. Сначала у нас была своя компания, но полгода назад отец решил объединиться с американской корпорацией. Они обещали нам инвестиции, новую технику, методы, рекламу, ну, вы понимаете. Это — известная международная корпорация, надёжная. «Росси — Ойл», вы, наверное, слышали?
— А как же, — согласился Пётр Иванович. — По телевизору, из газет. Заправки свои они пооткрывали… Скажите, у вас есть какие-нибудь конкуренты, враги?
— Да, — кивнул Андрей Михайлович. — Самые такие, настырные — ЧП «Луч». Директора — братья Семёновы, а хозяева — американцы. Какие-то Адамс и Смит. «Адамс и Смит Компани».
«Надо бы об этих братьях у Додика спросить» — подумал Пётр Иванович. Из туалета басовито гавкал кусачий Пупсик.
— Тот, новый следователь приезжал ко мне, — продолжал Андрей Михайлович. — Он сказал, что арестовал убийцу…
— Он… ошибся, — сказал Пётр Иванович. — Понимаете, молодой ещё, неопытный, не разобрался до конца. Ему и так влетит теперь. Как бы ни уволили.
Пётр Иванович подумал, что Лукашевичу — младшему совсем необязательно знать о том, что капитан Зайцев — наверное, «оборотень».
— Да, я заметил, что он как-то ну, странно, что ли ведёт себя…
— Волнуется, — Пётр Иванович подул на горячий чай. Вообще, Пётр Иванович не мог пить горячий чай: он всегда обжигал язык. Серёгин любил тёплый, который можно выпить залпом.
Глава 39. Компания «Росси-Ойл» в Донецке
Директор Донецкого филиала международной нефтяной корпорации «Росси — Ойл» Фёдор Поликарпович Мезенцев сидел за столом в своём кабинете. Кабинет был большой — сорок два квадратных метра. У обычных людей вся квартира такого размера, а может — и того меньше. Стол директора был сделан из массива красного дерева. Часы, соединённые с подставкой для ручек, которые находились на углу стола — из тёмно-зелёного агата. Перед директором стоял большой жидкокристаллический монитор компьютера. Посмотрев в него, Фёдор Поликарпович взял радиотелефон — «Панасоник» с цветным экраном — и набрал номер.
— Да? — ответил тот, кому позвонил директор.
— Сергей Борисович, — произнёс Фёдор Поликарпович. — Всё готово. Господин Росси дал распоряжение. Отплывайте на «Андрее Качанове» в Саудовскую Аравию. Там вас будет ждать партия нефти. Заполните баки доверху. Из-за пограничников не переживайте. Карту фарватера «Икс» пришлют вам сегодня по электронной почте в семнадцать часов сорок минут. Отплывайте завтра в семь часов утра.
— Хорошо, Фёдор Поликарпович, — отозвался Сергей Борисович. — Жду фарватер «Икс».
Фёдор Поликарпович повесил трубку. И тут раздался стук в красивую лакированную дверь из того же красного дерева.
— Войдите, — сказал Мезенцев.
В кабинет зашёл щупленький секретарь по фамилии Сомов. Он сделал несколько шагов по пушистому вишнёвому ковролину.
— Фёдор Поликарпович, — тихо проговорил Сомов. — Звонили из Америки. Завтра прилетает личный человек господина Росси. Его зовут Мартин Мильтон. Он будет руководить «Операцией А». Он прилетит частным рейсом завтра в шесть часов десять минут в Донецкий аэропорт.
— Прекрасно, — улыбнулся Фёдор Поликарпович. — Я лично поеду встречать господина Мильтона.
Глава 40. Археологи. Или спелеологи?
Пётр Иванович, вернувшись в райотдел, подумал, что пока светло, следует съездить к дому Гарика и походить по загадочному подвалу. А вечером они с Сидоровым ещё раз допросят Додика. По дороге Серёгин зашёл домой — покормил Барсика, а то он с самого утра голодает, и разыскал фонарь, ведь в катакомбах, наверное, темно.
Погода улучшилась, потеплело немного. Наверное, началось бабье лето. Надоевший уже дождь прекратился. В небе светило доброе солнышко. Милиционеры несколько раз обошли дом кругом, прежде чем нашли указанный Додиком кустик и дверцу под ним. Кустик оказался низеньким: просто обросший паростками пень. А дверца больше напоминала какую-то нору, а не дверь.
— Придётся лезть в неё, — заключил Пётр Иванович. По его виду можно было сказать, что он совсем не хочет туда лезть.
— Но Интермеццо исчез в подъезде, — Сидоров тоже не хотел становиться на четвереньки и протискиваться в узкий лаз.
Конечно, Додик заставлял Крекера лазить туда: сам бы он застрял, как Винни Пух в норке Кролика…
Но делать было нечего. Первым лез Пётр Иванович с фонарём, а за ним протискивался Сидоров. Лаз внезапно расширился во все стороны, и Пётр Иванович рухнул вниз, на каменную кладку.
— Ай!
Сверху на него повалился Сидоров.
— Ой!
Милиционеры встали, почистились, как могли. Через дырку проникал неверный свет. Но он был очень тусклым, не мог осветить всего подвала, который, видимо, тянулся на километры. Пётр Иванович вытащил из кармана большую катушку толстых белых ниток.
— Воспользуемся способом Тесея, — сказал он, привязав конец нитки к торчавшей из стены железяке. — А то сгинем, как тот сантехник.
Всю катушку Серёгин спрятал назад в карман и застегнул его так, что катушка сможет разматываться, не выпадая.
— Пошли, — Пётр Иванович зажёг фонарь и двинулся вперёд.
В катакомбах, действительно, оказалось сыро и холодно. Милиционеры зябко ёжились. Раз Сидоров чуть не наступил на крысу…
Бабульки на лавочке оказались правы: лабиринт был солидный. Милиционеры петляли по нему, и петляли, заворачивая в загадочные ответвления. На пути попадались кельи с остатками сгнившей от сырости мебели. А потом появились мумии. Когда наткнулись на первую, подумали, что тут кого-то убили. Но в свете фонаря Пётр Иванович разглядел почти уже истлевшую монашескую рясу и большой крест. И лежал «труп» не где попало, а в специальной нише.
— Это — мумия монаха, как в Киево-Печерской Лавре, — сказал он, переводя дыхание. — Ей уже лет сто…
— Интересно, они хоть знают, на чём живут? — рассуждал Сидоров о жильцах дома.
— Нет, наверное, — пожал плечами Пётр Иванович, двигаясь дальше.
Лабиринт уходил куда-то вниз. Сначала — горкой, а потом появились ступени. Милиционеры начали по ним спускаться. И вдруг на одной ступеньке нашёлся ржавый разводной ключ.
— Следы сантехника? — Сидоров вытащил из-за пазухи пакет для вещдоков и засунул туда ключ.
— Правильно, — одобрил Пётр Иванович. — Отдадим на экспертизу, посмотрим.
Наконец, ступеньки кончились. А с ними кончился и подвал: дальше шла настоящая пещера. Пётр Иванович пощупал катушку в кармане: ещё толстая. Луч его фонарика потерялся в таинственной дали.
— Пошли, — сказал следователь.
И они пошли. Если подвал кишел крысами, то в пещере они, вообще, не попадались.
— Странно, — заметил Пётр Иванович. — Животные, обычно, избегают тех мест, где что-то не так…
