— Сеть заправок? — переспросил Серёгин, и подумал: «Неужели, в яблочко?»
— Ага, — согласился Додик. — Только я не знаю, у кого он бензин покупает. По-моему, у разных.
— А у Сумчатого есть враги?
— Ещё как! — выдохнул Виктор. — Кашалот! Самый гад.
— Чем занимается?
— Тем же, что и Сумчатый.
— Понятно. Как зовут?
— Не знаю. Кашалот и всё. У них у всех погонялы. А имена они скрывают.
— Кашалот… — повторил Серёгин, перебирая в памяти находящихся на свободе рецидивистов. — Ты его видел?
— Да, — кивнул Додик. — Он такой невысокий, но коренастый, с усами. С лица, так, неплохой, только нос, хе-хе, будто кто картоху влепил!
— Картоху, это как? Точнее.
— Точнее, большой нос, и такой — у! — Додик приставил к носу кулак. — Бульбой.
— Скажи-ка, Додик, — начал Пётр Иванович. — А ты знал Рыжего?
— Да, — согласился Додик. — Это мой друг был, ещё со школы. Венька Рыжов. Высоко взлетел, хотя и учился плохо: двойки и колы, даже без троек. Но купил себе участок, пробурил скважину и нефтушку качал. Да вот, замочили его американцы. Жалко, хороший парень был… Я вот, ещё что скажу. Майора того, который его дело копал, тоже американцы замочили — чтобы не копал. Земля ему пухом.
— Не переигрывай, — фыркнул Сидоров.
— Додик, а Рыжий не пытался кооперироваться с корпорациями какими-нибудь? — поинтересовался Серёгин.
Додик замотал головой.
— Нет, он всегда был индивидуалистом. И слышать не хотел про корпорации, кооперации. Унитарий чистой воды!
— Хорошо, Додик, ты ложился спать? Саша, отведи его, — сказал Пётр Иванович, откидываясь на спинку своего вертящегося кресла. — Надо бы обезьянник получше охранять, чтобы не проползали всякие…
— Спокойной ночи, Додик, — крикнул следователь вслед уходящему преступнику.
А тот вежливо ответил:
— Спокойной ночи!
Пётр Иванович соединил свой телефон с компьютером и передал снимки металлической стены и погибшего сантехника. Что же это, всё-таки, такое?! Под землёй, в катакомбах бывшего монастыря? Ещё Сидоров почему-то боялся всё время. Чего? Призраки мерещились? Куда же делся конец нитки? Странно это всё, как ни крути, странно. И оборвалась она как-то не нормально. Она даже до пола не доставала. Будто специально кто отрезал… Привидение, что ли? Или Интермеццо? Второе — правдоподобнее. Да, этот голубец мог, он такой. Интересно, пропавший Дантист тоже в подземелье полез?
— Знаешь, Саня, — сказал Пётр Иванович, когда Сидоров вернулся из обезьянника. — Я подам апелляцию в областное управление милиции, чтобы официально разрешили расследовать дело Лукашевича.
Глава 43. Прилетает Мартин Мильтон
Рано утром к Донецкому аэропорту подкатил чёрный «Кадиллак». Из него вылез грузный Фёдор Поликарпович. Он прошёлся немного по взлётно-посадочной полосе. В голубом и безоблачном небе показался небольшой самолёт. Он подлетел поближе и пошёл на посадку. Вот, его шасси коснулись полосы. Самолёт сел. Проехав определённое расстояние, он остановился точно напротив «Кадиллака» Мезенцева. Люк самолёта открылся и выдвинулся трап. По нему и сошёл на землю Донецкую Мартин Мильтон — доверенное лицо самого господина Росси. Мартин Мильтон выглядел очень солидно: элегантный костюм безупречно сидел на его подтянутой, спортивной фигуре, волосы были хорошо пострижены, на глазах — узкие прямоугольные очки. И осанка у него — хоть куда! Даже Мезенцев, глядя на него, подтянул своё брюхо. Вообще, Фёдор Поликарпович ожидал, что Мартин Мильтон будет старше. А ему никак не дашь больше тридцати. Он, улыбаясь, сошёл с трапа уверенной походкой. Мезенцев заискивающе поздоровался и открыл господину Мильтону дверцу «Кадиллака».
— Хэллоу, мистер Мезенцев, — ответил он, и сел в машину.
Донецкий филиал корпорации «Росси — Ойл» занимал старинное четырёхэтажное здание в центре Донецка. Теперь оно было полностью отреставрировано. Крышу совсем заменили новой, так же, как водопроводные трубы и электропроводку. Стены безупречно отшлифовали, покрыли гипсокартоном, поменяли старые рамы на экологически чистые деревянные стеклопакеты. Фасад обшили стеклянными панелями — и он сверкал в лучах солнца. Раньше это был жилой дом. Но все перегородки между квартирами снесли и построили новые, формируя просторные офисы. К зданию даже лифт приделали. Прозрачный. Наверное, просто так, для красоты — зачем он нужен, если всего четыре этажа…
Однако господину Мильтону всё это почему-то не понравилось. Даже когда ещё только подъезжали к зданию, он посмотрел на него и сморщился:
— И этот курятник вы называете офисом? — господин Мильтон говорил по-русски, хоть и с акцентом.
— Почему — курятник? — перепугался Мезенцев.
Привыкший к небоскрёбам Мильтон смерил здание презрительным взглядом.
— Вы, наверное, прикарманили деньги на строительство офиса, — выплюнул он. — Купили эту развалину за гроши. Подчистили кое-как и назвали офисом.
— Это — новое здание… — пролепетал Мезенцев, съёжившись.
— Ну что я, слепой?! — вскипел Мильтон. — Архитектурные параметры не соответствуют никаким стандартам. Разве, что «древнесоветским», для бараков!
Когда зашли внутрь, Мартин Мильтон совсем озверел.
— Ага, — изрёк он, заглянув в конференц-зал. — Только, вот, я не понял, где же коровы, овцы, свиньи?!
— Как-какие свиньи? — выдавил обескураженный Мезенцев.
— Насколько я вижу, это — хлев! — надвинулся Мартин Мильтон на дрожащего директора. — А в хлеву должны быть свиньи!
— Но, простите, — лепетал Мезенцев, отступая назад, чтобы господин Мильтон ненароком не обрушил на него кулак. — Это — не хлев, а конференц-зал…
— Ах, это — конференц-зал?! — выдохнул господин Мильтон, воздев руки кверху. — Если это — конференц-зал, то я, чёрт возьми, балерина!
— Нет, что вы, вы не балерина… — в который раз оправдывался Фёдор Поликарпович, но Мартин Мильтон был неумолим.
— Конференц-зал должен быть в два раза шире! — бросил Мильтон.
— Н-но, куда ещё его расширять? — Фёдор Поликарпович топтался у какой-то небольшой двери.
— Что это? — выкрикнул Мильтон, отодвинув директора в сторону.
— Это — подсобка…
— Подсобка?! — прорычал Мильтон и взялся за ручку двери. Действительно, какая может быть подсобка в конференц-зале??
— Она закрыта…
Мартин Мильтон рванул дверь на себя. Замок с треском выломался из деревянной лутки и упал на пол. Подсобка оказалась большая. Вдоль её облезлых стен стояли почернелые, старые швабры, лопаты, мётлы, две стремянки. На полу валялись какие-то лоскуты, ржавый радиатор, два мотка проволоки, обрывки пакли и ещё какие-то грязные кульки. У самой двери стояло красное ведро, наполненное позеленевшей водой. На бортике ведра лежала, наполовину в воде, уже заплесневевшая тряпка… Из подсобки тянуло сыростью и плесенью. Под потолком болталась на сером проводе одна-единственная лампочка без плафона…
— Что это за мусорник? — злобно оскалился Мильтон.
— Э-э… — протянул Фёдор Поликарпович. — Мы просто не могли её открыть…
— Всё это убрать, — приказал Мартин Мильтон. — И расширить конференц-зал за счёт этой комнаты.
— Но, чтобы расширить, нужно сломать стену, — пискнул Фёдор Поликарпович.
— Вот именно, ломайте! И чтобы к следующему понедельнику всё было, как положено.
Мильтон подходил всё ближе к директору, загнав его в злополучную подсобку. Пятясь, Мезенцев вступил в красное ведро, разлив воду. Заплесневевшая тряпка запачкала ему брючину.
— Ну, вы и грязнуля, — фыркнул Мартин Мильтон. — И ещё, увольте дизайнера интерьеров и наймите того, у кого есть вкус.
— Хорошо, господин Мильтон, — промямлил директор. — «Операция А»…
— «Операция Бэ»! — буркнул Мильтон. — Как можно работать в таком хлеву…
— Пожалуйста, «Андрей Качанов» уже отплывает… — Мезенцев осторожно повёл Мартина Мильтона в свой кабинет. Переступив порог, тот вдруг радостно заявил:
— О! А вот этот кабинет мне нравится: и площадь, и декор — всё, как положено. Теперь я буду тут сидеть, а вы поищите себе что-нибудь ещё.
Мезенцев икнул. Когда его выгнали из собственного кабинета, директор совсем растерялся. Забыл даже про «Андрей Качанов».
— Так, что там, насчёт танкера? — осведомился Мартин Мильтон, расположившись в кресле Мезенцева. — Начинаем «Операцию А».
Господин Мильтон схватил телефон Фёдора Поликарповича, и позвонил на «Андрей Качанов».
Капитан Сергей Борисович и его старший помощник, Михаил Цаплин, сидели в рубке и ждали этого звонка.
— Отплывайте, — распорядился Мильтон. — «Операция А» началась.
И танкер «Андрей Качанов», покинув порт Севастополь, отправился в плавание.
Глава 44. Обстоятельства выясненные и невыясненные
