Глава 44. Обстоятельства выясненные и невыясненные
Пётр Иванович отослал на экспертизу разводной ключ и лампу погибшего сантехника. Распечатал на принтере фотографии из таинственной пещеры. Конечно, они были не лучшего качества, ведь сделаны они были телефоном. Но всё-таки на снимках отчётливо просматривается дверь в металлической стене, и хорошо виден страх на застывшем лице сантехника. Нет, он испугался не того, что заблудился. Такое выражение лица бывает, когда человек погибает от внезапного, и очень сильного ужаса мгновенно, а не бегая в поисках выхода. Пётр Иванович никак не мог взять в толк, что же могло так ужаснуть беднягу? Хотя, если ты — суеверный и боишься привидений, как Сидоров, то можно до смерти испугаться собственной тени, которая вдруг попадётся тебе на глаза…
А ведь сантехника могли прикончить «американцы»… Пётр Иванович узнал, что убийство авторитета Сёмы расследовал старший лейтенант Муравьёв. Пригласил его к себе.
— Да, я выяснял про окружение Стрелецкого, — сказал старший лейтенант Муравьёв. — С виду — порядочные, обеспеченные бизнесмены. А так — бандиты. Просто — мафия. Я до сих пор за ними наблюдаю. Неофициально, конечно же. Потому что на меня напирают из прокуратуры. Там следователь какой-то завёлся…
— Зайцев? — уточнил Пётр Иванович.
— Ага, он, Зайцев, — вздохнул Муравьёв. — Так вот, он мне даже делом о превышении полномочий пригрозил! («Я стремлюсь не только искоренить преступность, но и очистить ряды милиции от недобросовестных нарушителей прав человека!» — так сказал Зайцев.) А я и Сумчатого выследил, и Утюга с Чесноком, как они на бензине всех надувают. Да и с Кашалотом знаком. Он у них там главный.
Старший лейтенант Муравьёв увидел снимки пещеры на столе Петра Ивановича.
— А это у тебя что? — поинтересовался он.
Пётр Иванович рассказал, как они с Сидоровым вчера исследовали катакомбы, и нашли там пещеру, дверь и сантехника.
— Опять это подземелье! — вздохнул Муравьёв. — Кашалот спускал в него неугодных. И они оттуда не возвращались никогда.
Старший лейтенант Муравьёв внимательно просматривал сделанные Серёгиным фотографии.
— Знаешь, Петя, — сказал он. — Я тоже ходил в подвал, но я не лазил в дырку. Я в ЖЭКе ключи три дня выклянчивал. А потом зашёл и вижу — Сумчатый там с каким-то типом разговаривает. Я спрятался. А тип ему говорит: «Сворачивай делишки, или…». А потом я чихнул. В носу чего-то зачесалось. Они меня заметили. Сумчатый начал палить. А я побежал назад, к выходу. Но, наверное, не туда куда-то побежал. Заблудился. А Сумчатый уже почти меня догнал. И тут я схитрил. Когда Сумчатый выстрелил, я сделал вид, что он попал в меня, и притворился, что умер. А тип тот говорит Сумчатому: «Застрелил — прекрасно. Теперь бери его за ноги и тащи вниз». А Сумчатый ему: «А почему — я?». И вот, начали они препираться, кому меня тащить. А я, значит, «мёртвый» лежу. А тут зашла дворничиха и они оба смылись. Она, наверное, шум услышала. Спрашивала ещё: «Кто здесь?» и всё такое. А я прополз у неё за спиной, чтобы не заметила, и выскочил на улицу.
— Сева, скажи, с этим типом? — Пётр Иванович протянул Муравьёву портрет Коли.
Муравьёв только глянул — и покачал головой.
— Нет, — протянул он. — Тот тип куда солиднее был, понимаешь. Не старый, но серьёзный такой, что ли. В общем, не этот. И я не видел никогда такого. Даже и предположить не могу, кто это.
— Фоторобот составить сможешь?
— Ой, темно там было, — снова вздохнул Муравьёв. — Я плохо так видел, в общих чертах. Носа, вообще не заметил. Нет, боюсь, не получится у меня фоторобот.
Сидоров после экскурсии в пещеру, спал очень плохо и видел кошмары. То его душила его же тень, то сантехник вдруг оживал и принимался его душить, то мумии монахов набрасывались на беднягу и, опять же, душили его. Сержант только под утро смог заснуть, а так, всю ночь вскакивал. Заснув, Сидоров не услышал будильник и проспал. На работу пришёл с опозданием.
— А, Сева, привет, — сказал сержант, увидев Муравьёва в кабинете Петра Ивановича.
Муравьёв заметил, какие сонные у Сидорова глаза и спросил:
— Ты что, не спал, что ли?
— Ой! — фыркнул Сидоров. — С этими пещерами… Всю ночь кошмары снились!
Сержант зевнул и взял со стола фотографию двери.
— Мне приснилось, что она открывается, а из неё щупальца как полезут!..
— Мне, тоже, после пещеры кошмары снились, — признался Муравьёв, и продолжил:
— У меня, в окружении Сумчатого, есть информатор…
Старший лейтенант не успел договорить.
— Ребята! — с таким, вот, диковатым криком в кабинет ворвался Толик Усачёв.
Лейтенант был взъерошен, фуражка съехала на бок.
— Что такое? — удивился Пётр Иванович, разглядывая красное, вспотевшее лицо Усачёва.
— Додик ваш сбежал, — выговорил Усачёв.
В камере Додика на нарах лежал лейтенант Казаченко. На него была натянута одежда Додика, а форма Казаченко пропала. Лейтенант был оглушён чем-то тяжёлым, наверное, увесистым кулаком преступника. Когда Казаченко привели в чувство, первое, что он сказал, это:
— Звёздочки летят…
А когда от Казаченко начали добиваться, в чём дело, он рассказал такую историю.
Лейтенант Казаченко услышал в КПЗ какой-то шум, вроде, как копают, или скребут, в общем, шорох какой-то. Этот шорох раздавался из камеры Додика. Казаченко знал, что в этой камере кто-то сидит. Услышав шум, лейтенант подумал, уж не пытается ли преступник сбежать? Заглянув через окошко в камеру, Казаченко никого в ней не увидел. Тогда он решил зайти. Открыл дверь и — всё, «звёздочки летят…».
Испарился Додик. У Ведёркина с Крекером нечего спрашивать: двери сплошные. Из своей камеры они ничего не смогли бы увидеть. Случилось это не больше часа назад. Но за час можно уехать, хоть на край света.
Пётр Иванович разослал ориентировку на Додика по всем опорным пунктам, районным отделениям, повесил его портрет на доске «Разыскиваются».
— Ничего, ребята, — произнёс старший лейтенант Муравьёв. — Я вычислил все «явки» Сумчатого. А Додик на него работает. Мой информатор звонил мне вчера и говорил, что Сумчатый собирается зачем-то ехать на Поляну Сказок в парк Ленинского комсомола. Вы, наверное, в курсе, как там глухо. Туда сейчас, вообще, никто не заходит. Так вот, я думаю, что Сумчатый опять отправится за «левым» бензином. Правда, когда он собирается — я ещё не выяснил. Но, он должен ещё раз мне позвонить.
— Слушай, Сева, — сказал Сидоров. — Твоего информатора, случайно, не Жориком зовут?
— Жориком, а что? — удивился Муравьёв.
— Жорик с майором Кораблинским тоже общался, — ответил Сидоров. — А я тут смотрел его дело и — там тоже какая-то тёмная история. Написано, что Кораблинский взорвался в машине. А был он внутри, или нет — не понятно. Может быть, его тоже украли, как Григория Григорьевича.
А Григория Григорьевича, наверное, всё-таки, украли. Потому что Пётр Иванович разыскивал его и в больницах, и в морги ездил — смотреть на неопознанные трупы — нет, не нашёл. Дали объявления в газеты и на телевидение — пока безрезультатно. Похитители на связь не вышли до сих пор. И где они его держат?
Глава 45. Сила сильных, слабость слабых
Аня была на седьмом небе от счастья. Её парень Коля — просто золотой какой-то, что ли! Он её и в театр водит, и мороженое покупает. Да что там — мороженое! Вчера Коля Ане кольцо подарил. Золотое. Да ещё и говорит, что красивый, сверкающий камешек в нём — настоящий бриллиант. А ещё Коля — такой умный, вежливый, никогда не ругается, и столько всего знает! А главное, он независимый. Коля не живёт на деньги папы, или мамы, а имеет свой бизнес. И машину себе он купил сам, а не папа подарил на день рождения.
Они сидели за столиком в ресторане «Донбасс — Палас» и кушали устриц. Раньше Аня думала, что они и не съедобные вовсе, эти устрицы, а по настоящему оказалось, что вкусно. На девушке было новое платье, купленное за баснословную цену в бутике «Прада», новые золотые серёжки и то самое кольцо. Коля сидел напротив неё и говорил, что нужно будет обязательно поехать странствовать по столицам Европы и пожениться в Ватикане. Аня слушала всё это, развесив уши, и думала, что попала в сказку. Вот он — принц, и вот оно — счастье.
И Коля, кажется, тоже впервые в жизни по-настоящему влюбился. Аня — простая, нормальная девушка с человеческим взглядом на жизнь, безо всяких «крутых поворотов», что самое главное. Слово счастье означает для неё — иметь семью и хорошего мужа, а не «управлять планетой всей», сидя на горе из черепов и алмазов. Пообщавшись с Аней совсем немного, Коля, тоже начал думать о семье. Но сначала нужно было избавиться от ненавистного Генриха Артеррана, который у него на хвосте сидит, и сидит. Уже весь хвост отдавил, паразит!
И вот, опять — у Коли зазвонил телефон. Коля сейчас не хочет ни с кем разговаривать! Однако пришлось. И по телефону ему стальным голосом сообщили, что Коля «обязан немедленно прекратить бездельничать и явиться. Вопросы есть? — Вопросов нет». Коля встал.
