— Есть! — обрадовался Коля, и влез в окно.
«А в этом домике и правда, есть чем поживиться!» — подумал вор, крадучись из комнаты в комнату. Луч его фонарика вырывал из темноты дорогую быттехнику, ковры, эксклюзивную мебель из салона «Интерио», картины (конечно же, подлинники), часто и густо висящие на стенах. Одна из комнат, совсем безо всякого замка, была полна отделанного золотом и драгоценностями оружия неизвестно, каких веков. Коля прокрался в следующую большую комнату. Всю мебель здесь составляли длинный и широкий белый диван и телевизор типа «домашний кинотеатр». Между диваном и телевизором помещался большой круглый бассейн. Вдоль стен располагались стереоколонки от «кинотеатра». Стояла неподвижная, глухая тишина. Вода в бассейне отбрасывала блики на белый потолок. Коля даже не подозревал, что за ним уже следуют четыре человека в чёрном. Они бесшумно отпрыгивали в стороны всякий раз, когда вор оборачивался, чтобы осветить что-нибудь своим фонариком. Коля уже присмотрел, что из этой роскоши следовало бы позаимствовать для себя. Конечно же, он заберёт антикварное оружие, LCD-монитор и DVD-плеер от «домашнего кинотеатра», компьютер, если получится вынести, и несколько картин. Но, обязательно нужно было разыскать деньги. Вор стал прикидывать, где они могли бы лежать. Даже богачи всё равно, не все свои сбережения держат в банках. Что-то обязательно должно было храниться и в доме. Коля присел и протянул руки, чтобы поднять диванные подушки, как на него навалились сзади. Внезапные противники вышибли фонарик, заломили руки, хорошенько ткнули кулаком в солнечное сплетение. Вор не ожидал нападения и не успел защититься. Он согнулся пополам, захрипел и, наверное упал бы на пол, если бы его не держали за руки.
— Хилый, — сказал один из напавших. — Как бы не убить!
— Ничего, ещё трепещется! — сказал другой, и плеснул в лицо Коли водой. Тот закашлялся.
Тут же вспыхнул свет, и Коля увидел вокруг себя четверых здоровяков в чёрном. И понял, что попался охране. Холодная вода привела вора в чувство, и он попытался убежать. Коля был не такой уж и хилый: всё-таки, мастер спорта! Столкнув лбами двоих, что заломили ему руки, он стрелой бросился к двери, но наткнулся на третьего. Ловким приёмом опрокинув его в бассейн — амбал неуклюже плюхнулся, подняв тучу брызг — ворюга ринулся к окну: со стороны двери уже раздавался топот бегущего подкрепления противника. В комнату вбежало ещё несколько охранников. Все вместе, они насели, норовя стукнуть, или схватить. Всё происходило в полной тишине: охранники молчали. Их было слишком много. Коля был схвачен и связан по рукам. И тут же вошёл хозяин. На нём был японский халат и тапочки на босую ногу.
— Что же здесь приключилось? — спокойно поинтересовался он.
— Да вот, домушника схватили, — ответил тот, который побывал в бассейне.
— Ага, — сказал хозяин.
Потом он посмотрел на Колю и спросил у него:
— Ну что, допрыгался?
Вор молчал. Уже не дёргался, понял, что ему не уйти. Потом мельком глянул на хозяина. И узнал. Это и был Генрих Артерран. Коля хотел что-то сказать, но хозяин опередил его:
— А мне твоя мордочка знакома, — правой рукой он ухватился за свой подбородок и прошёлся по комнате взад-вперёд, бросая короткие взгляды на незваного гостя.
— А как же! — презрительно бросил Коля. — Это меня ты со всеми своими «архангелами» никак не мог поймать… В скольких городах? Как я у тебя прямо из-под носа сбегал, помнишь? — вор состроил кривую ухмылочку.
— Ты мне тут не хами, — предостерёг хозяин. — А то живо сейчас отправишься… хе-хе, к архангелам! — и помахал руками, изобразив «ангельские крылышки».
— Ты специально засаду поставил? — просипел Коля, тряся головой в попытках убрать с лица длинную чёлку.
— Шутишь? — ухмыльнулся хозяин. — Я про тебя и забыл уже. Ты сам залез в мой дом. Но так, или иначе, ты попался. И тебе придётся отдать всё, что ты награбил, понял?
— Делай со мной, что хочешь… — бросил вор, и замолчал, увидев занесенный над собой пудовый кулачище охранника.
— Эх, кутузка по тебе плачет… — вздохнул хозяин. — Причём, горькими слезами… И в другое время я бы с радостью отправил тебя туда.
— А в чём же дело? — спросил Коля.
— Ну, это уже не для твоих ушей, приятель, — сказал хозяин. — Сейчас я хочу предложить тебе работу.
— Не на того напал, Артерран, я не собираюсь работать с ищейками!
— Ну, ты уж полегче. В твоём-то положении… Во-первых, не с ищейками, а с сыщиками. А во-вторых, очень жаль, что ты отказался. Пользу бы принёс человечеству хоть раз, а так ты отправляешься в тюрьму. Будешь где-нибудь в Сибири, в снегу и в мерзлоте, ямы рыть, или нефть добывать. И никто не спросит, нравится тебе это, или нет. Так что, любитель Венской оперы, подумай ещё раз!
Коле очень не хотелось в тюрьму. Сидеть там, в тесной, холодной камере с бездарями и неудачниками… Да ещё и ямы рыть в снегу, как сказал Артерран… Ведь Коля был не просто вор, а настоящий король воров! Ограбил столько мировых музеев, и вдруг такой бесславный конец… Однако Генрих Артерран мог с честью носить титул короля сыщиков. И, чтобы не отправиться к бездарям и неудачникам в Сибирь, «королю воров» пришлось принять правила игры.
— Я согласен, — сказал Коля.
— Вот и хорошо, — довольно улыбнулся Артерран. — Отпустите его! — сказал он охранникам.
Те ослабили хватку, и «король воров», теперь же просто застуканный домушник, повалился на колени, растирая затёкшие руки.
— Чайку? — осведомился «король сыщиков».
Коля хотел, было, брезгливо отказаться, но, поймав на себе насмешливый взгляд Артеррана, согласился без лишних слов.
И вот, медленно попивая горячий зелёный чай, Генрих Артерран и рассказал Коле о его новых обязанностях.
— Вопросы есть? — спросил он, когда закончил рассказывать.
— Ты что, «оборотнем» заделался? — изумился Коля.
— Вопросов нет, — заключил Артерран, довольно потирая руки.
Глава 47. И снова таинственное исчезновение!
После Карпеца Сидоров поехал в ЖЭК, которому принадлежал дом Гарика. Сержант хотел найти дворника, которую уволили, чтобы узнать у неё побольше о подвале. Выйдя из больницы, сержант почувствовал, что заметно похолодало. Утром ещё было тепло, Сидоров надел джинсовую куртку. Но сейчас температура упала, наверное, не выше десяти градусов тепла. И ветер был какой-то уже зимний…
ЖЭК помещался на первом этаже пятиэтажки. Он представлял собой несколько темноватых коридоров с плакатами на стенах об оказании первой помощи раненым и эвакуации в случае газовой атаки. Вдоль стен стояли ряды откидных стульев, забитых бабушками и дедушками. Больше всего их было возле кабинета с надписью «Бухгалтерия»: ожидали жилищную субсидию. Они причитали о своих болячках, создавая шум. Сидоров прошёл до конца коридора, к кабинету начальника ЖЭКа. Там уже была посетительница.
— Я пишу одно заявление, второе, третье! — слышался из кабинета противный женский голос. — А моя крыша, всё равно, протекает! Когда это кончится?!
— Мы вас поставили на очередь, — говорил другой женский голос: начальником ЖЭКа оказалась женщина, Лилия Васильевна. — Работы начнутся летом…
— Какого года? — ехидно перебила посетительница. — Четырёхтысячного?! Я уже третий год жду!
— У нас не было средств… — начала, было, Лилия Васильевна.
— Я на вас в суд подам! — возопила посетительница.
Потом она выскочила из кабинета, чуть не заехав Сидорову дверью в лоб.
— Смотрите, куда прёте! — выкрикнула скандалистка сержанту, хлопнув дверью так, что на стенке над дверным проёмом появилась трещинка.
— Ого, — обалдело выдохнул Сидоров, глядя вслед удаляющейся даме.
Сидоров нашёл Лилию Васильевну в состоянии лёгкого шока.
— Администрация уже перечислила деньги, — всхлипнула она, увидев очередного посетителя. — Мы починим вашу крышу, только… летом.
— Простите, — тихо сказал сержант. — Я не из-за крыши. Я из милиции. Я хотел бы спросить вас про дворника, которая убирала в двадцать втором доме по улице Университетской.
Лилия Васильевна была блондинкой лет сорока. Не толстая, подкрашенная. Волосы заколоты заколкой «краб». При слове «милиция» она вздрогнула (так все делают!).
— Извините, — пробормотала она, сгребая в кучу бумаги на своём столе. — Тут у нас не было денег на ремонт. Мы три года не чинили крыши. Все жалуются, вот… В каком доме? — с крыш Лилия Васильевна переключилась на дворника.
— Университетская, двадцать два, — повторил Сидоров, садясь на стул для посетителей.
— А, Сабина Леопольдовна, — сказала Лилия Васильевна. — Она уволилась… Она не хотела убирать в подвале. Говорила, что там — «нечисть какая-то кублится, да мазурики» — я не знаю, что она имела в виду, я вам её слова пересказываю.
