Вера качнула головой и глянула на Глеба, – показывайте свои фотографии.
Он достал телефон и открыл изображение.
Каштановые, чуть вьющиеся волосы, глаза тёплого чайного цвета, край блузки в голубые незабудки.
– Нет, – Вера покачала головой, – я не знаю эту девушку, никогда её не видела, она не была ни пациенткой, ни родственницей. Ну, во всяком случае, не помню.
– Понятно. – Глеб сменил картинку. – А этот человек?
Светлые волосы, серые глаза, ничего не выражающий пустой взгляд, какой бывает у фотографий на документы, и рубашка с галстуком.
Она долго всматривалась в кадр, потом перевела взгляд на малышей, взялась за ручку обеими руками:
– Нет, извините, этого человека я тоже не знаю.
– Эх, жаль, – Глеб убрал мобильник, – я, откровенно говоря, и не очень надеялся, но знаете, цепляешься за любую соломинку.
Вера катила коляску, не поднимая на него глаза:
– А кто эти люди?
– Эта девушка пропала так же, как и Елена Васильевна, а этот мужчина – вроде как её жених.
– И он тоже пропал? – уточнила она.
– Я с ним не разговаривал, но думаю, что он – нет.
– Ясно, – коротко ответила Вера и покатила коляску дальше.
Глеб чувствовал, что его общество её явно тяготит. Остановился.
– Спасибо, что всё-таки согласились со мной встретиться. Счастья и благополучия вам и вашему семейству, – он посмотрел на мирно сопящих близнецов, – до свидания.
Поднял руку в знак прощания и пошёл из парка по направлению к машине.
– До свидания, – эхом отозвалась Вера.
Вторник перетёк в серую среду, а среда переползла в ничем не примечательный четверг. Кира ушла в вечернюю смену в бар, и Глеб купал и укладывал Алику спать.
– Сейчас-сейчас, погоди, – он отодвинулся от бортика ванной, – погоди, Лялька, не брызгайся, дай я телефон возьму, это, наверное, мама звонит.
Девчушка продолжила плескаться, заливисто хохоча.
Он наскоро вытер руки и поставил ответ на спикер:
– Я вас слушаю.
– Здравствуйте, – голос был глухой и невнятный, – это…
– Кто? – Не понял Глеб и тут же буркнул: – Лялька, тише, я ничего не слышу. Извините, кто? У меня тут внучка…
– Это Вера, – голос стал громче, – Вера Леонтьева, мы с вами встречались несколько дней назад, вы в парк приходили…
– Да-да, да, – Глеб замер, – помню. Слушаю вас, Вера. Вы…
– Я так не могу, – слова давались ей трудно, – я просто не хочу снова в это втягиваться, у меня семья, дети, у меня… – кажется, она едва не плакала, – я не хочу в полицию.
– Ну что вы, что вы… – Он пока ничего не понимал, но почувствовал нутром – что-то серьёзное.
Лялька подпрыгнула в ванной вместе с резиновым пупсом и залила пол водой, визжа и смеясь.
– Прекрати сейчас же! – прикрикнул на неё Глеб. – Тихо!
Девочка уставилась на него как на чужого, потому что её обожаемый дед Глеб никогда так не кричал. Съёжилась и замерла с игрушкой в руках.
– Девушку я действительно не знаю, а парня я вспомнила, – в образовавшейся тишине голос из динамика прозвучал довольно громко, – это Дубовец. Сын пациентки Елены Васильевны. Имени его я не помню. Мама у него была, гм… Светлана… Леонидовна, что ли. Рак обеих молочных желёз, оперировали, потом метастазы и хоспис. Спокойный такой парень, вечно ходил в растянутых толстовках. Никаких конфликтов у него с Еленой Васильевной не было. Столько времени прошло, может, я и ошиблась, и я ни разу не видела его таким, как на фото, – в костюме с галстуком. Но всё равно мне кажется, что это он. Или очень похож.
Глеб слушал, затаив дыхание, не обращая внимания на притихшую Ляльку.
– Вера… почему вы… – Он даже не знал, как спросить.
– Не знаю, – слова звучали отрывисто, – просто поняла, что так тоже не могу. Если возможно, не втягивайте меня больше в это. Мой муж ничего не знает, тут нет никакого секрета, просто я не хочу, чтобы это отразилось на моей семье. У меня сейчас совсем другая жизнь.
– Хорошо, – Глеб взял телефон в руку, отключил спикер и поднёс к уху, – спасибо вам, Вера, спасибо, что нашли в себе силы… Я безмерно благодарен… Скажите ещё раз, как фамилия этого человека. Вы точно помните?
– Да, точно. Дубовец. Мне пора идти. До свидания.
– До свидания. И спасибо ещё раз.
Трубка дала отбой, и Глеб положил телефон на стиральную машину. Посмотрел на притихшую Ляльку:
– Ох, господи, извини меня, заяц ты мой выбегаец, извини, я… я не хотел ругаться, это был просто очень важный звонок, и… вода у тебя совсем остыла, давай-ка будем вытираться и в кроватку. Я тебе сказку на ночь почитаю. Длинную-предлинную, обещаю.
Детектив Валентин сидел на том же стуле и потирал ладони:
– Сейчас я вам фокус покажу, Глеб. Вера Леонтьева оказалась права – у Елены Васильевны действительно была пациентка Дубовец, но только Светлана Афанасьевна, а не Леонидовна, правда, была и пациентка Светлана Леонидовна с фамилией Лотова. Так вот, вернёмся к Светлане Афанасьевне Дубовец. У неё был сын – Иван Игнатьевич, вот смотрите, – и Валентин щёлкнул по клавиатуре, – появилось фото светловолосого парня в толстовке с капюшоном, с зачёсанными вперёд несвежими волосами и растерянным взглядом, – а вот… оп-па, – почти по-цирковому сказал он, и на экране появилось уже знакомое изображение того же парня, только волосы были зачёсаны назад, на губах лёгкая полуулыбка, бесстрастный взгляд и край рубашки с галстуком, – а это Левашов Владимир Эдуардович.
– Ч-что? – не понял Глеб. – Как это? Они… может, они братья? Или близнецы? Или это один человек?
– Чего только в жизни не бывает, может, конечно, и близнецы, но я сомневаюсь, – улыбаясь, ответил детектив, – сейчас выясним. Я не знаю, сколько это займёт времени, – может быть, быстро, а может, не очень. Я могу вам позвонить, как только…
– Я останусь и подожду, – Глеб встал и направился в противоположный угол мастерской, – пойду пока поработаю, чтобы вам, э-э-э…
Он был то на «ты», то на «вы» с этим парнем.
– Хорошо, – кивнул тот и застучал по клавишам.
Прошёл час, пошёл второй, потом третий… Глеб принялся было делать очередной несложный заказ, но никак не мог сосредоточиться, чуть не обжёгся, испортил украшение и отложил всё в сторону.
В его голове мысли обгоняли одна другую. Иван Дубовец, сын Елениной пациентки, которого он никогда не видел, он не был отмечен в картотеке, потому что, со слов Верочки, был тихим и спокойным и «непроблемным» родственником пациентки, и Владимир Левашов, о котором Глеб знал только то, что он был женихом некоей Маши Зайцевой, сбежавшей в загадочную Аргентину. И эти разные люди на самом деле… один? В голове не укладывалось. Зачем? Почему? Что за выгода? Какой мотив?
Валентин обернулся
