— Что угодно господину? — спросил его гарсон.
Об этом Жак не подумал.
— Дайте «Шартрез», — сказал он, ухватившись за первое пришедшее ему на память слово.
— Зеленый или желтый?
— Зеленый.
Гарсон взглянул с удивлением на посетителя, требовавшего в такое время этого возбуждающего напитка.
А Жак лихорадочно пытался схватить ускользавшую от него логику… Его мысли стремились вырваться из узкого круга переживаний. Когда бутылка и стакан возникли перед ним (тогда еще не подавались вина в наперстках, как в наше время), он налил себе стакан и осушил его залпом.
Алкоголь опалил ему желудок. Это ощущение показалось ему приятным. Он налил второй стакан, затем третий…
Несколько минут он сидел неподвижно и задумчиво. Но пары алкоголя вскоре подействовали на мозг. Перед его глазами как бы разорвалась завеса.
Негодяй! Вор!
Ему казалось, что эти слова все еще раздаются в его ушах. Он глухо вскрикнул и поднес руки ко лбу, как бы пытаясь вырвать из него воспоминания.
Невозможно, невыносимо подвергаться подобным оскорблениям!… И, чтобы избавиться от этого кошмара, он выпил еще…
На этот раз возникшая картина приобрела четкость. Все это было правдой. Малейшие обстоятельства, самые ничтожные подробности предшествовавшей сцены, все, даже интонация голоса де Белена, все возвращалось, повторялось, воскресало в его памяти…
Несколько слов сорвалось с его побледневших губ:
— Этот человек солгал!
Потом, минуту спустя:
— Я ему это докажу, я отомщу ему!
Он подкрепил эти слова сильным ударом кулака по столу.
Гарсон подошел к нему.
— Я замечу господину, — сказал он отеческим тоном, — что он беспокоит прочих посетителей.
Действительно, неподалеку от него за столом сидело несколько офицеров из Орсейской казармы, которые смотрели на странного соседа и говорили, подталкивая один другого локтями:
— Этот молодец, должно быть, слишком хорошо поужинал!
— Хорошо, — сказал Жак. — Вот ваши деньги.
С этими словами он бросил на стол луидор и направился к выходу.
— А сдачу, господин?
— Не надо.
Гарсон поспешно бросился отворить дверь щедрому посетителю, но на обратном пути не удержался, чтобы не сказать одному из офицеров:
— Если бы мне сообщили, что этот молодец идет убить кого-нибудь, я не стал бы спорить!
Между тем Жак принял решение.
Он хотел во что бы ни стало узнать всю правду. Но кто мог пролить свет на нее? Во-первых, дядя Жан, во-вторых, Дьюлуфе, «Кит» или «Поджигательница». У этих личностей при помощи искусных расспросов он сумеет узнать правду о своем прошлом. Затем, после этого, он думал пуститься на поиски Манкаля.
План был ясен, и он был уверен, что у него хватит сил привести его в исполнение. Он чувствовал в себе какие-то новые силы, не понимая, что его нервы находились под влиянием винных паров. Его цель была четко намечена. Надо было принудить каждого из них рассказать все, что ему известно, и во что бы то ни стало докопаться до истины.
Манкаль! Что это за человек? Что значило это странное письмо, смысл которого от него ускользал? Можно было подумать о сообщничестве в каком-то темном деле, тогда как он видел Манкаля всего два раза: на улице Людовика Великого и у герцогини Торрес.
При этом имени Жак невольно вздрогнул.
О! Она не увлекла бы его в эту бездну! Весь свет мог ему изменить, но она осталась бы и тогда для него ангелом надежды!
Итак, сначала надо было отыскать дядю Жана. С первых же дней своего нового положения Жак почти совсем забыл о том, кто его воспитал. Быть может, дядя Жан из скромности не хотел прийти к нему в дом герцога? Быть может, он боялся, что блуза каменщика будет выглядеть грязным пятном среди этой роскоши?
Первой мыслью Жака было идти в таверну «Зеленый Медведь». Там он надеялся найти Дьюлуфе и узнать у него, где работает дядя Жан.
Он чувствовал себя гораздо спокойнее, думая о скорой встрече со своими старыми покровителями. Они сумеют защитить его, и кроме того, избавят, от этого гнетущего чувства одиночества и ненужности кому бы то ни было.
Но эти иллюзии были непродолжительны.
«Зеленый Медведь» совершенно преобразился. Когда Жак подошел к нему, старая вывеска валялась на земле, а рабочие были заняты ремонтом фасада. Внутренность таверны была набита посетителями, нисколько не походившими на бывших завсегдатаев «Зеленого Медведя».
За прилавком, цинк которого блестел незнакомым для Жака блеском, новый хозяин, засучив рукава, старательно разливал посетителям белое вино.
После минутного колебания Жак решился подойти к прилавку.
— Скажите, пожалуйста, — спросил он, вежливо приподнимая шляпу, — этот кабак сменил владельца?
Кабатчик гневно вскинул голову.
— Кабак! Кабак!
Очевидно, это слово неприятно отозвалось в его ушах. Но при виде молодого человека, по-видимому принадлежащего к высшему классу общества, он смягчился и отвечал более ласковым тоном:
— Я хозяин этого заведения.
— И давно уже?
— Всего несколько дней.
— А! — сказал Жак изумленным тоном. — Но ваш предшественник?…
Кабатчик взглянул на Жака. Потом, видимо, неожиданная мысль мелькнула в его мозгу. Он позвал мальчика, занимавшегося в углу мытьем бутылок, и поставил его на свое место за стойкой.
Затем он подошел к Жаку и, подмигнув ему, сказал вполголоса:
— Понимаю!… Пойдемте, поговорим!…
И не дожидаясь ответа Жака, он провел его в маленькую соседнюю комнату и поспешно запер дверь.
— Значит, вы из них? — спросил он Жака.
— Из каких, из них?…
— Э! Да, Боже мой! Разве меня можно надуть?… О! У меня на это такой глаз!
Не понимая, что хочет сказать этот человек, Жак кивнул головой.
— Только, пожалуйста, не думайте, что я презираю вас за это… — продолжал кабатчик. — Черт побери!… Такие люди как вы, — защита всех честных людей!… Вас надо только благодарить за то, что вам угодно исполнять этот долг…
Жак едва мог сохранить хладнокровие. За кого принимал его кабатчик?
— Короче, — сказал он, — дадите ли вы мне какие-нибудь сведения?…
— Конечно! Я скажу вам все, что только знаю… Есть кое-что нового за последние два дня.
— Нового?
— О! Да! С хорошей мышеловкой всех их можно подцепить… Это верно… Но позвольте мне предложить вам кое-что…
С этими словами кабатчик вышел, и через минуту вернулся с двумя стаканами и бутылкой вина. Выходя из зала, он шепнул одному из своих клиентов.
— Это из «Рыжей»! Вы знаете, при нашем ремесле надо быть в хороших отношениях с этими птицами!…
— Послушайте же, — сказал Жак кабатчику. — Вы мне сказали, что знаете кое-что новое. Конечно, вы знаете куда переехал Дьюлуфе?
— Переехал? — сказал, смеясь, кабатчик. — Вот это великолепно!… Переехал в тюрьму с кандалами на ногах, не правда ли?
— Что вы хотите этим сказать?
— Не прикидывайтесь простачком! Ничего страшного, если его и поймали! Этот Дьюлуфе, кажется, порядочная каналья?
Жак решил больше не удивляться. Очевидно, произошло какое-то недоразумение. По крайней мере, он думал, что ему удастся узнать что-нибудь из того, что его интересовало.
— Он не пойман, — сказал он. — Я его ищу… и если вы поможете мне найти его, я вам хорошо заплачу…
Кабатчик нахмурил брови.
— А!… Погодите! Не во гнев вам будь сказано, я не ем такого хлеба… Я работаю, чтобы жить… Ну, ладно!… Если я смогу помочь вам зацепить его, я это сделаю… но — даром!… Так, что не предлагайте мне денег, господин «Четверть глаза»! — закончил кабатчик, начинавший невольно раздражаться.
«Четверть глаза!…» Жак знал это слово. Его, значит, принимают за полицейского агента! Он и не думал протестовать, видя в этом недоразумении средство скорей и верней достичь своей цели.
— Не сердитесь, — сказал он. — Если я так сильно желаю напасть на след этого Дьюлуфе, так это потому…
— Что это обеспечит вам повышение?… Ну, хорошо! Несмотря на то, что вы мне сейчас сказали, я на вас не сержусь… и докажу вам это… Во-первых, надо вам сказать, что здесь бродит теперь полным-полно молодцов… и каких! Настоящие висельники… Сначала, в первые дни, они считали, не знаю почему, что я из шайки… Один даже вошел сюда и, протянув мне руку, сказал мне довольно забавное слово…
— Какое?
— Название зверя. Он протянул мне свою грязную лапу и сказал: «Волк»… — «Что? Волк? Убирайся-ка, старое животное!» Он тогда выпучил на меня глаза и убрался вон… Я подошел к двери и видел, как он собрал своих друзей, наговорил им целый ворох, все указывая на этот дом… и потом все ушли.
— Что же вы предполагаете?
— Сначала я ничего не предположил, но в тот день я увидел одного из ваших товарищей, знаете, такой маленький, черномазый…
