Мертвецы лежали головой в направлении выхода из шахты, протягивая руки. Их одежда пропиталась трупным ядом и потемнела, но в ней угадывались одеяния чужеземцев. По крайней мере, за свою жизнь, повидав людей из соседних с Бритонским королевством стран, я не видел ни у кого подобных нарядов.
Плетённая обувь, широкие штаны со странными «висюльками», если их так можно назвать, по бокам, и что-то вроде свитера с вышитыми символами и теми же самыми висюльками, но подлиннее.
«Я смутно припоминаю что-то из учебников по истории… Одичалые народы, жившие на островах возле континента…»
Вдруг, я вспомнил ещё кое-что: заходя в столовую, можно увидеть в дальнем её конце небольшой бар. Местные гнали брагу и вино из ягод, наливая их по выходным и праздникам. Отвечала за него, также, как и за всё остальное в столовой, Каталина.
Я особо не обращал внимания на интерьер помещения, но одна деталь мне сразу бросилась в глаза, хоть я и не придавал ей значения.
Хоть сам я и не пил, но отца частенько приходилось уносить на руках домой из кабаков и пабов. Волей-неволей, я подмечал, что их стены украшали оленьи рога, холостые ружья или сабли, продырявленные в битвах мундиры и прочие трофеи, как с охоты, так и с полей сражений.
И в этом, бар Каталины ничем не отличался от виденных мною заведения. Разве, что своим размером.
«Откуда у неё взялось деревянное копьё на стене?» – резко задумался я.
С чего бы в последнем поселении людей на материке обнаружиться такому странному украшению? Кто его мог привезти с собой? И разве не перечит это учению Солары?
Ничто, кроме этого деревянного копья с каменным наконечником, прикреплённым конопляной верёвкой к древку, не выделялось в этом поселении.
«Кому принадлежат эти скелеты?» – стало мне вдруг интересно.
Пройдя дальше, вглубь шахты, я обнаружил завал, разобрать который без пороха было невозможно. Видимо, обрушили намеренно, чтобы тварь не пролезли.
Выбравшись наружу, я аккуратно сложил доски на место и рукоятью револьвера забил ржавые гвозди в расшатанные отверстия. «Надеюсь, никто не заметит».
С этой мыслью, я потопал обратно в поселение.
Все люди были в поле, и прекрасно знали, что я иногда захожу в лес за травами. Поэтому, если за мной не следили напрямую, то и подозрений вызвать я не должен был.
Добравшись до хижины лекаря, я поставил мешок с растениями в угол. Выпил воды из графина, и направился в столовую.
– Проголодался, Эдгар? – улыбнулась мне Каталина.
– Что на ужин? – спросил я вполне обычным тоном.
– Как обычно, жаркое из цыплёнка и толчённый картофель. Через пару месяцев подрастут телята, будет и говядина ко столу, – ответила женщина. – Эй, Джек! Наложи мистеру Эдгару порцию, и компоту налей!
Поблагодарив юного помощника за принесённую трапезу, я уселся прямо напротив барной стойки, пристально изучая копьё. «На муляж не похоже, следы на рукояти указывают на то, что его действительно использовали продолжительное время».
Местные не охотились. В Эдеме вообще не было диких животных, только одомашненный скот и пару десятков кошек, да собак.
Каталина заметила мой взгляд и резко спросила:
– Хочешь выпить? Прости, но сегодня рабочий день.
– Я не пью, да мне и нельзя. Сердце ведь, – я продолжил есть, не отрывая взгляда от копья.
Каталина вновь спросила:
– Ты чегой-та, на меня засматриваешься? У меня муж вообще-то есть… живой.
– Не на тебя. Извини, не хотел смутить.
«Наверно, лучше не смотреть в сторону бара», – подумал я.
Женщина вдруг обернулась и приподняла брови.
– А, так вот, что тебя привлекло! Ха, так это мой батюшка с собой привёз, когда только в Эдем прибыл.
«А может стоит расспросить?»
– Не расскажешь? – поинтересовался я.
– Да нечего рассказывать, – вздохнула Каталина. – Говорит, в молодости раздобыл, а когда столовую построили, решил украсить её таким образом. Больше я и не спрашивала. Батюшка мой умер пять лет назад от тубуркулёза, так, что его уже не расспросишь.
– Интересно, – пожав плечами, я закинул в рот последнюю ложку картофеля и, поблагодарив хозяйку ещё раз, вышел на улицу.
«Уж не знаю, где её отец мог раздобыть копьё туземца, разве, что самостоятельно его сделать, но зачем? Я точно знаю лишь то, что ни с какими дикарями мы войн не вели до того, как погас свет», – с этой мыслью, я решил начать небольшое расследование.
Двадцать третье воспоминание
Следующие несколько дней я занимался готовкой отваров и доработкой настойки, а также распределением её по шприцам. Ко мне начали обращаться первые пациенты, которых направлял главный лекарь поселения.
Большинство жаловались на поясницу или отваливающиеся руки. Я давал им мази и настойки для бодрости. В конечном счёте, пора было и отдавать долги за тёплый приём.
Марко захаживал ко мне, рассказывал, что его назначили пасти овец. В отсутствие волков, можно сказать, работа мечты.
– Представляешь, сегодня отец Севастьян позволил мне коснуться О! – похвасталась Этна, когда я зашёл к ней после службы.
Я недоумённо приподнял бровь:
– То есть, как?
– О вложил свою ладонь в ладонь отца Севастьяна, после чего тот взял меня за руку!
– И, что ты почувствовала?
– Ничего, но это пока, что. Отец Севастьян говорит: чтобы войти в это состояние единения и научиться слышать О, необходимо ещё усердней молиться!
– А ты уверена, что он не пошутил? – скептично произнёс я.
– Он никогда не шутит, Эдгар, – нахмурилась Этна. – Конечно, я тоже не сразу поверила, но… Глядя на Эдем, я с каждым днём убеждаюсь, что то, что делает отец Севастьян – есть чудо Господне. Я верю, что руку его ведёт сам О.
– То есть мне ты больше не веришь? – спросил я.
– Глупости! Эдгар, ты для меня самый близкий мужчина, после брата. Я ведь говорила, что эта церковь – это возможность закончить ту миссию, что возложил на меня отец.
– Почему бы тебе не попробовать просто жить для себя?
– Это звучит эгоистично, отец Севастьян учит меня делать всё для людей.
– Либо для него. Я не видел, чтобы ты готовила еду или стирала вещи кому-то ещё, кроме него, – возразил я. – Да и нет ничего плохого в том, чтобы молодые жили для себя. Те, кто были стариками во времена моей молодости – уничтожили этот мир. Я понимаю, что ничего уже не изменить, но я проделал этот путь не для того, чтобы ты двадцать часов в сутки пропадала в церкви. Ты вообще выходишь хоть иногда на улицу? Не пробовала познакомиться с каким-нибудь парнем?
– Ты так печёшься обо мне, будто ты мой отец, – закатив глаза, ответила Этна.
На меня будто ушат холодной воды вылили. Сознание отрезвилось. «Старый дурак, о чём ты думал? Она не твоя настоящая дочь. Не тебе решать, как ей жить».
– Поступай, как знаешь, Этна. Просто знай, что я о тебе беспокоюсь.
У входа в церковь я, как назло, опять встретил Севастьяна. «Интересно, он опять подслушивал?»
– Всё ходишь вокруг, да около, а исповедоваться мне так и не решился? – сверкнул глазами священник.
– Планирую рассказать всё Господу, когда встретимся, – ответил я.
– Думаешь, Господь примет такого, как ты?
В этот момент, мне захотелось убить этого человека, какими бы греховными не были сии мысли. «Запудрил мозги девчонке, так ещё и кусаться ко мне лезешь?»
– Не сочти за грубость, Севастьян, но обычно, самые великие грешники – это священники, с их же слов. Если тебе довелось общаться при жизни с О напрямую, то у меня есть все шансы, хотя бы после смерти.
Священник прищурился, не размыкая губ, он провёл языком вдоль верхнего ряда зубов и резко вошёл в церковь.
Я решил продолжить расследование. И удобней это было делать за работой. Дождавшись очередного пациента, мужчину, жалующегося на тянущую боль в спине, я взялся его расспрашивать, нанося ровным слоем согревающую мазь.
– Скажи, милый человек, неужто мы трое были единственными за всё время людьми в поселении? – спросил я.
