Опускаюсь на колени.
Под кроватью никого.
Толкаю дверь.
Она со скрежетом открывается.
Забыли запереться или не смогли?
Коридор, по которому меня с остальными узниками не так давно гнали, словно стадо рогатого скота, освещен плохо. Но и тусклого света достаточно, чтобы рассмотреть, что он пуст.
Иду вперед. Сзади раздаются голоса. Весть о моем появлении и внешнем виде прокатывается от камеры к камере.
Дверь в Музей наказаний приоткрыта.
Опасаясь ловушки, осторожно толкаю ее ногой, держа автомат наготове.
Чисто.
Осматриваюсь.
Ящички с ужасными экспонатами милостиво укрыты тенью. Призраков не видно.
Возможно, они спрятались за металлическими ящиками. Туда почти не проникает свет, и рассмотреть что-либо невозможно.
Загнанная крыса опасна вдвойне, но у меня нет выбора.
На связке ключей охранников не только ключи от камер, но и, весьма вероятно, от входной двери.
– Не подходи! – визжат из-за ряда шкафчиков.
– Отдайте ключи, я уйду.
Против ожидания связка со звоном врезается в стену.
– На! Уходи, – истерически восклицают Призраки в один голос.
Подхватив ключи, возвращаюсь к камерам.
Меня засыпают вопросами.
Молчу. Сил говорить нет.
Подбирать ключи к замкам не приходится, каждый из них помечен цифрой – номером камеры. Попробовав тот, что с номеров «2», обнаружила, что он не подходит. Значит нумерация идет с обратной стороны. Подошел.
Иду вдоль камер, открывая их.
Некоторые узники осторожно выходят, провожая взглядом, некоторые хватают за локти, допытываясь, что происходит.
– Нужно выбираться отсюда, – бормочу я, словно заводная кукла. А руки тем временем делают свое дело. Камеры выпускают своих обитателей. Нехотя, со скрипом.
Миную свою. Не глядя. Бросить последний взгляд желания нет.
Моего здесь ничего не осталось. Не считать же муляж, подаренный Вольдемаром. Такой сувенир на память мне и даром не нужен.
Открываю соседнюю.
Боксер, хрустнув шейными позвонками, стремительно бросается к камере, из которой есть ход в Музей неповиновения. Не раздумывая, врывается в нее.
Спустя некоторое время раздался одиночный пистолетный выстрел. Гулким эхом прокатился по подземелью грохот рухнувшего железного ящика. Вопль, оборвавшийся хрустом. Крик, звон и… тишина.
Появившийся Боксер смахивает с разбитых костяшек кровь.
– Нас спасут? – полным робкой надежды голосом произносит малознакомая девушка.
– Придется спасаться самим, – отвечаю я, направляясь в караулку.
Узники тянутся следом.
При виде бойни, свидетельства которой в живописных позах разбросаны по коридору, многие узники испуганно замирают. Но на лицах большинства расцветают улыбки. Несколько человек идут по коридору, всматриваясь в изорванные пулями тела, кто-то заглядывает в комнату карлика.
– Кнут здесь, – взвизгивает одна из девушек и проворно ныряет внутрь помещения. Спустя миг оттуда доносятся гулкие удары и возгласы: «Получи!»
Несколько женщин спешат за звук. Удары звучат чаще.
– И что теперь? – интересуется рыжеволосый мужчина.
– Нужно бежать, – поддерживает его юная девушка.
– Как? – раздается сразу несколько голосов.
– Пойдемте, – зову я, звякнув связкой ключей.
По изогнутому коридору мы идем гурьбой, наступая друг другу на пятки.
У двери никого.
– Открывай.
Трясущимися руками подбираю ключ. Не подходит, этот тоже, а вот этот…
Длинный ключ с покореженной головкой туго, но входит. Щелк, щелк.
Тяну дверь на себя.
Неподвижна, как монолит.
– Толкать нужно, – подсказывает парень, отодвигая меня.
Рука упирается во влажный металл. Едва слышно скрепят дверные петли.
Успеваю рассмотреть полутемный коридор, уходящий к небольшому помещению, посреди которого темнеет некая конструкция. Клеть лифта.
Парень делает шаг вперед.
Толпа устремляется за ним, напирая, подталкивая…
Пытаюсь вклиниться, но Максим придерживает за руку.
Удивленно смотрю на него.
– Подожди.
Посторонившись, чтобы спешащие узники не толкались, я поворачиваюсь к нему.
– Что?
– Есть один вопрос, который нужно обсудить прямо сейчас.
– Нужно идти. Расскажешь по дороге.
– Нет, – схватив за локоть, парень заставляет остановиться.
– Хорошо. Говори, только быстро.
Рыжебородый мужичок, проходя мимо, косится на нас с Максимом, но, ничего не сказав, проскальзывает в дверь.
– Я про то, что случилось на оргии, – склонившись к самому уху, шепчет парень.
– Забудь, – отмахиваюсь я, пытаясь освободить локоть. Но хватка стальная. – Отпусти!
Последний пленник скрывается за воротами.
– Забыть? – глаза Боксера блестят.
– Да. Просто забудь, – морщась от боли, шепчу я. – Сейчас главное…
Договорить я не успела. Отпустив руку, парень резко бьет в лицо.
Вспышка боли, на грудь брызжет кровь из разбитого носа.
– Я никогда ничего не забываю, – вырвав из пальцев автомат, плюет в лицо словами вперемешку со слюной Максим.
Выдернув ключ, он забрасывает автомат на плечо и спешит вдогонку ушедшим.
Створка двери с легким стуком закрывается, замок автоматически выплевывает язычок.
– Открой! – кричу я. – Эй! Вернитесь кто-нибудь!
Приложив ухо к замку, прислушиваюсь – не раздадутся ли шаги.
Не слышно.
Зажав нос, сползаю по двери и ору. Бессмысленно, на одной ноте… изливая злость и отчаяние безмолвным слушателям.
Раздавшиеся автоматные очереди буквально разрывают тишину. Испуганно дернувшись, отскакиваю прочь от двери.
Уж как-то слишком интенсивно для одного автомата ведется огонь.
Приглушенные крики и ужасный грохот.
Неужели беглецы нарвались на охраняемый заслон?
Но размышлять о судьбе бывших собратьев по несчастью некогда. Нужно выбираться. И чем быстрее, тем больше шансов на успех.
Вытирая окровавленную ладонь о халат, задеваю карман. Тяжело стукнуло о бедро.
Пистолет.
Вооружена – значит опасна, немного не про меня, но решимости придает.
Не выпуская рукоять пистолета из пальцев, спешу на надзирательскую половину.
Если отыщу ключи, смогу попытаться уйти по тому пути, которым меня доставили в подземелье. Собаку постараюсь обойти или прорвусь с боем. А может, повезет, и автоматная стрельба отвлекла внимание.
Перепрыгнув Вольдемара, наскоро обыскиваю карманы Мордоворота. Ключей нет.
Проклятие!
В комнате карлика тоже не удается обнаружить ничего полезного. Лишь тело хозяина, которого словно через молотковую дробилку пропустили. Довольно мстительную, судя по торчащей у него между окровавленных ягодиц плети. Надеюсь, среди прочих наказаний такое в аду он будет претерпевать ежедневно.
Стою посреди коридора и верчу головой.
Впору завыть и проверить наличие патронов в пистолете, прижав дуло к виску и нажав на курок.
Сжав зубы, гоню пораженческую мысль прочь. Не для того я прошла через нечеловеческие ужасы и унижения, чтобы сейчас сдаться.
Возвращаюсь к комнате Великой Екатерины – там должны быть ключи ото всех замков.
Едва прикоснувшись к ручке, понимаю, что туда попасть можно и не пытаться. Даже прострелив замок – не войти. Слишком горячая. Видимо, огонь нашел чем поживиться, кроме груды денег. Да и гарь нос режет – словно от горящего пластика.
Этот план отпадает.
Блин! Да что это я? Ведь есть другой выход.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, несусь в комнату Мордоворота.
Чем открутить шурупы?
Быстрый поиск не дает результата. Ничего подходящего. Открывать кладовку, в которой оборудована морозильная камера, чтобы использовать в качестве отвертки тесак, не решаюсь – боюсь обнаружить там обезображенное тело Нинки.
Ругнувшись в сердцах, спешу в комнату Вольдемара.
Выдвижное лезвие слишком хрупкое.
Верхний ящик письменного стола, рассыпая содержимое, летит на пол.
Следующий. Карандаши, краски, пластилин…
Не то, все не то.
Ругнувшись, бегом несусь на кухню. Столовый нож с закругленным острием подойдет в самый раз. Перевожу дыхание, смахиваю со лба пот, возвращаюсь в комнату здоровяка-людоеда.
Звуков перестрелки не слышно, но это ни о чем не говорит. Могут просто не долетать.
Шурупы выкручиваются плохо, ржавчина изрядно поработала над резьбой.
Лезвие гнется, крошится, но дело идет.
Выкрутив один, берусь за второй. Этот после нескольких оборотов идет легко, словно вчера закручен.
Третий сорвать не получается.
Порезав пальцы, зло матерюсь и берусь за четвертый. Позже закончу с непослушным.
Когда остается лишь один шуруп, удерживающий решетку, я плюю на него. Не идешь – и не надо.
Ухватившись за угол, тяну решетку на себя. Тонкая жесть послушно гнется.
– Нет!
Осев на ставших в миг ватными ногах, обхватываю голову руками.
– Только не это.
Несмотря на солидные размеры решетки, сам вентиляционный канал не превышает двадцати сантиметров по диагонали.
