с самого начала подавал большие надежды. Он был талантливым. Одаренным. Родители вовремя заметили это, и не жалели ни времени, ни денег на развитие его потенциала. И он был идеальным ребенком, – Кристиан вздохнула. – Грамоты, награды, прекрасный характер, если не считать излишней вспыльчивости. В своем возрасте он был способен на многое, на что и взрослые не были способны. Неудивительно, что к следующим детям изначально были завышены требования.
Кристиан переплела пальцы, сжимая их.
– Все детство Ника и Клео прошло в восхвалении Шарлинда. Даже несмотря на то, что дети играли вместе, между ними была пропасть. Да, я знаю историю лишь сквозь призму видения Ника, но родители не дали ему той любви, что заслуживает любой ребенок одним лишь своим существованием. Сначала его не замечали, а потом, когда наступил подростковый период, и он как любой ребенок превратился в замкнутый ядовитый клубок, стали откровенно недолюбливать. Сравнивать с Шарлиндом, который к тому времени уже достиг небывалых высот.
Руки неосознанно сжимались и разжимались. Кристиан словно погрузилась в его мир, проживала жизнь вместе с Ником. Жизнь, в которой было мало приятного.
– Он был изгоем в семье. У него ничего не было, кроме виртуального мира. Ник проводил все свое время, играя в компьютерные игры или упражняясь в программировании. Жаль, что родители не заметили его таланта. Наверное, каждый ребенок в их семье был одарен, просто по-своему. Но родители лишь злились на него, так как он бросил учебу, не закончив даже школы, и депрессия захватывала его все сильнее. Наверное, только ненастоящий мир был его спасением.
Кристиан поняла, что уже совсем далеко ушла от вопроса сержанта. Но тот внимательно слушал ее, и капитан поняла, что ей нужно это. Нужно пронести эту историю, доверенную ей перед смертью.
– В какой-то момент он понял, что совершенно не социализирован. Он попытался исправить это – начал ходить по воскресеньям в компьютерный клуб, где ребята его возраста и постарше делились разработками и маленькими хакерскими программками, которые они сварганили на досуге. Ник смог подцепить оттуда много опыта, а главное – нашел первого друга, Джона, парня на шесть лет его старше. Впервые он встретил человека, который понимал его. С которым было, о чем поговорить. Ник стал все чаще убегать из дома, мог не появляться целыми днями, проводя вечера у друга.
– И семье это не понравилось.
– Да. В какой-то момент родители сказали, что выселяют его. Что им надоело терпеть не работающего и не учащегося сына, постоянно шатающегося невесть где. Нику тогда было всего шестнадцать.
– Так мало?
– Не знаю, чего они хотели добиться. Возможно, просто напугать. Но Ник воспринял это как предательство. Его собственная семья отказалась от него, он был им не нужен. Он абсолютно серьезно воспринял их слова, а потому был озлоблен, но главное – он был в ужасе. Он не знал, как жить дальше, и Джон был единственным, кто мог помочь ему, что-нибудь подсказать. Он пришел к Джону в истерике, в слезах, и тот сказал, что Нику нужно для начала успокоиться. И что Джон знает отличное средство, чтобы помочь ему забыть о проблемах.
Кристиан сжала зубы, процедив:
– Друг лично затянул первый жгут на его руке. Нику было страшно, но Джону он был готов довериться. И тот не обманул. На какое-то время проблемы и правда стали не важны. Но действие наркотика закончилось, и он снова нырнул в пучину страха. Прошло всего несколько дней и пара ссор с родителями, чтобы все повторилось. Новый жгут, новый укол. Понадобилось всего несколько доз, чтобы Ник крепко подсел. И тогда тот, кого он считал лучшим другом, стал брать деньги за каждую дозу. Совсем скоро Ник начал воровать вещи из дома, чтобы расплатиться за новую порцию спокойствия. Фамильные драгоценности, деньги, столовое серебро. Родители быстро заметили это – разразился скандал, и Ник потерял дом.
– И дальше мы знаем его как хакера-наркомана, а не брата звезды оперного театра.
– Он начал новую жизнь с новым именем – не хотел иметь ничего общего с этой семьей. Единственный, с кем он продолжал общаться – Клео, который иногда приносил ему еду. Но, как сказал Ник, в последнее время тот бывал у него все реже и реже…
А теперь Ник мертв. Кристиан казалось, словно она только что исповедовалась. Только вот грех, который она взяла на душу, так просто не смоешь.
– А что насчет Клео? Каким была его судьба?
– Тот тоже сменил имя, но лишь для того, чтобы не светить лишний раз знаменитой фамилией. Поэтому нам о нем так мало известно. Учитывая, что он приходился братом им обоим, думаю, теперь мы точно можем сказать, что он знал о заложенной в опере бомбе. Только вот не думаю, что мы найдем его теперь. Я попрошу Нейта отследить номер телефона, но… Думаю, нам нужно ждать, пока он сделает следующий шаг.
– Вы говорите так, словно на самой верхушке стоит он.
Кристиан неопределенно пожала плечами. У нее были свои мысли на этот счет, но стоило им лишь проскользнуть в голове, как по телу проходила судорога.
Когда она вернулась в свою квартиру, стены снова встретили ее своей чистотой. Как будто ничего и не было; как будто она снова обнулила свою жизнь.
Оставшись одна, она осознала, насколько же плохой была эта идея. Стены словно навалились на нее, и несмотря на то, что от вторжения не осталось ни следа, она все еще помнила алые кровоподтеки. Некоторые вещи так просто не обнулишь, теперь она это понимала; они въедаются под кожу, оставаясь там навсегда.
Кристиан приняла душ, пытаясь смыть неприятные ощущения, но каждую минуту, что она провела под холодными струями воды, перед ее глазами было распростершееся в неестественной позе тело.
Не помог ни обед, ни ужин – есть не хотелось совершенно. Поняв, что она не может находиться тут дольше, Кристиан вышла на ночные улицы. Кронфорд казался спокойным. Больше не было никакого убийцы, отстреливающего молодых девушек. Кристиан брела по ночным улицам, лишь бы сбить ноги, лишь бы устать и рухнуть без сновидений.
Незаметно для себя она оказалась на небольшом холме, с которого открывался вид на город. Ее город. Тот, что она поклялась защищать любой ценой. Для которого была образцом правосудия. И кто же она на самом деле?
Убийца.
Слово вгрызалось в ее мозг, словно могильный червь. Убийца, убийца. Ты убила его. Застрелила собственными руками. Ты знала это все это время, просто предпочла спрятаться, сбежать.
Ушедшая дрожь возвращалось. Так
