бросило в дрожь.
Ее сын смотрел прямо на нее, улыбаясь той странной улыбкой, которая одновременно была его и не его. В правой руке он держал длинный изогнутый нож.
Что-то пробежало по траве и на четвереньках обошло собравшуюся группу. Собака? Нет, женщина.
Ее бабушка. Та, которая ненавидела Бенджамина, которая открутила голову соседской кошке.
Сумасшедшая старуха, убивающая животных.
Чувство паники охватило ее.
— Повернись! — приказала Глория, разворачивая плечи Бенджамина. — Смотри!
Он нехотя повернулся.
— На что? — спросил он, и Глория сразу же увидела, что лужайка пуста. За те несколько секунд, что она смотрела в сторону, все они исчезли.
— Это уже неважно! — сказала она, ее голос был неистовым. — Мы должны уходить!
Она понимала, что говорит как сумасшедшая, и не сомневалась, что, будь на ее месте другой человек, она бы решила, что кто-то сошел с ума. Но она знала, что происходит — только она одна знала, что происходит, — и если они немедленно не уедут, то велика вероятность, что Бенджамин, а может быть, и она, погибнет. Навсегда.
Глория потянула его за руку.
— Пойдем—пойдем! — Она плакала, и именно это, как ничто другое, придавало ее просьбе убедительность. Он видел, как он напуган, и по его выражению лица она поняла, что он колеблется. — Если ты когда-нибудь любил меня, ты должен...
Из спальни или ванной комнаты в задней части дома доносился звук бьющегося стекла.
Бенджамин мгновенно повернулся к двери.
Он тоже это слышал!
— Это она, — сказала Глория. — Началось!
Что-то в ее голосе, должно быть, убедило его, потому что он схватил ее за руку, и, не разговаривая, они вдвоем поспешили через столовую, через гостиную и через парадную дверь, которую Бенджамин закрыл за ними. К ее облегчению, ни матери, ни Дэна, ни кого-либо еще не было видно. Лужайка, подъездная дорожка, улица и тротуар были пусты. По молчаливому согласию они направились прямо к машине, разделившись, когда дошли до капота, Глория пошла к пассажирской двери, а Бенджамин — к водительской, поскольку у него были ключи.
— Достань свой телефон, — сказал он. — Позвони в полицию.
— Полиция не может помочь с этим. — ответила Глория.
— Мы можем поехать туда. В участок.
— Похоже, ты не понимаешь. — Они снова попали в ту же колею споров. — Нет полиции, они не спасут нас от восставших с того света. Нам. Нужно. Уехать. Уехать быстро и без разговоров.
— Ну, даже если мы уедем сейчас, нам придется вернуться за одеждой и...
— И что?
— Если мы собираемся в поездку, мы должны взять с собой туалетные принадлежности и убедиться, что все окна закрыты, а дом... — Он откинулся назад на своем сиденье. — Господи!
Глория посмотрела через лобовое стекло. Старушка, которая когда-то была ее бабушкой...
... на четвереньках проскочила за угол дома и, безумно ухмыляясь, поскакала к их машине.
Бенджамин переключил коробку передач, сдал задним ходом с подъездной дорожки и выехал на улицу, после чего сразу же переключился на драйв. Они мчались со скоростью, вдвое превышающей установленное ограничение.
— Что это за черт? — кричал он. — Это же ужас какой-то! Ты видела это?!
— Это я и пыталась сказать тебе.
— Это... это была твоя мать?
— Да, моя бабушка. Из другой жизни. Она как-то разорвала кошку и хотела убить нас.
— Господи!
— Я же говорила тебе. Пора уносить ноги, если мы хотим жить.
— Ты была права. Теперь я тебе верю, каждому твоему слову.
Глория вздохнула с облегчением. Он наконец-то понял. Он действительно понял. Это хорошо. Значит дальше будет проще.
Они доехали до Спидвея, и Бенджамин, сбавив скорость, свернул налево на магистраль, направляясь к центру города.
— Так что же нам делать? — Он сжимал руль так крепко, что костяшки пальцев побелели. — Как избежать смерти?
— Мы едем в Калифорнию. — объявила Глория.
— Хиксвилл.
— Да.
Он медленно кивнул.
— Хорошо, тогда. Мы заправимся и отправимся в путь. Нам просто нужно выяснить, как добраться до этого Хиксвилла.
— Просто доставьте нас в Калифорнию, — сказала Глория. — Я смогу найти дорогу. Я уже делала это раньше.
Ночь длилась дольше, чем должна была, а пустыня казалось бесконечной.
Глория сначала ничего не сказала. В конце концов, они ехали на запад, так что вполне логично, что солнце будет вставать позже, чем в Тусоне. Но когда часы на приборной панели показали, что уже почти восемь часов утра, а они все еще ехали по пустыне без признаков рассвета, она поняла, что что-то не так.
— Бенджамин? — тихо сказала она. Наверное, она сказала это слишком тихо, потому что он кивал головой в такт музыке одной из джазовых станций спутникового радио и, казалось, не слышал ее.
— Бенджамин? — сказала она громче.
Он вздрогнул и посмотрел на нее.
— Что?
— Разве мы не должны были уже добраться до Кварцита? Или Блайт? Или хотя бы знак, говорящий нам, сколько миль до него?
— Я как раз думал о том же, — сказал он ей. — По ощущениям мы несколько дней в пути.
— И еще темно. — Она указала на часы. — В восемь утра.
— Ха. Точно!
Эта новость, похоже, удивила его, и она уловила нотку беспокойства в его голосе.
Глория прочистила горло, не совсем понимая, как передать то, что творится у нее в голове.
— Я не уверена, что мы находимся там, где мы думаем, — сказала она. — Я не уверена, что мы сможем закончить маршрут.
Бенджамин инстинктивно взглянул на указатель уровня топлива. Глория тоже посмотрела, и увидела, что у них осталось всего четверть бака. Затем они обогнули поворот и перевалили через подъем, и небо внезапно посветлело. Не так ярко, как должно было быть для этого времени утра, но определенно на пути к этому. А под ними, по правую сторону от прямого наклонного шоссе, находился Кварцит, огни маленького городка все еще виднелись в угасающей темноте приближающегося рассвета.
Глория вздохнула с облегчением. Видимо зону вне мира они проскочили.
Когда они заправились на станции "Пилот" рядом с "Макдональдсом", солнце уже взошло. Через двадцать минут они уже пересекали реку Колорадо и въезжали в
