И вдруг впереди замаячило Спасение. Кинотеатр «Пионер»!
Мишка с разлёту, растолкав малышей у кассы, сунул в окошко двадцать копеек, схватил билет и нырнул в зал.
Подбежавшие преследователи вгорячах метнулись было за ним, но контролёрша растопырила руки.
Пока мальчишки выясняли между собой волнующий вопрос, хватит ли денег на билеты, и выворачивали карманы, Витька мучительно думал, что делать с Чарли. В кино с ним не пустят, а оставить на улице — пропадёт, потом горя не оберёшься.
* * *
…Контролерша равнодушно обрывала билеты и на оттопыренную куртку Витьки не обратила никакого внимания. Тем более что Вовка Сидоров и Санька Свечкин на всякий случай заслоняли его спинами.
— Скорей, ребята, сейчас начнется, — сказала она.
И мальчишки поспешно проследовали в зал. Зал был так себе, маленький — недоразумение одно. Не столько зал, сколько просто большущая комната. Свет погас. Они с ходу заняли места в первом ряду. Санька повернул голову и…
Рядом с ним сидел Мишка.
Санька показал Мишке кулак.
Тот не остался в долгу и тоже показал кулак. Здесь он чувствовал себя пока в безопасности.
Между Мишкой и Санькой началась молчаливая борьба— они сталкивали локти друг друга с поручня кресла. «Сражение» кончилось тем, что поручень между ними остался свободным, и они, подперев кулаками подбородок, уставились на экран.
Фильм начался. «Пёс Барбос или необыкновенный кросс».
Эх, что это был за фильм!
Когда из динамиков донёсся собачий лай, Витькина куртка зашевелилась и показалась взъерошенная голова Чарли.
Витька не замечал ничего! Чтобы ещё лучше видеть происходящее на экране, он уселся на ребро сиденья и сразу «вырос» на две головы.
Сзади негодующе прошипели:
— Гражданин, уберите голову!
Витька непонимающе обернулся и увидел низенького толстяка. Но тот уже смотрел куда-то мимо него и тихонечко хихикал. И там и сям в зале тоже начал раздаваться смех.
Неожиданно Санька лихорадочно дёрнул Витьку за рукав. Витька обернулся и замер.
На сцене сидел Чарли и, склонив голову набок, с интересом смотрел на экран. Макушку его высвечивали лучи, и на экран проецировалась забавная большая тень.
— Чарли, — жалобно зашипел Витька, но Чарли увлёкся фильмом и совершенно не реагировал на его «позывные».
Смех в зале нарастал. Когда на экране собака с динамитным патроном бросилась в погоню за браконьерами, терпение у Чарли лопнуло, и он помчался за ней вдогонку — бегал вдоль экрана, взад и вперёд, и яростно лаял.
Но тут раздался взрыв — и Чарли словно ветром сдуло. С отчаянным визгом он бросился под ноги сидящим. В зале началась паника. Визг, шум, крики раздавались то здесь, то там — видно, насмерть перепуганный Чарли носился по всему залу.
— Ну, сейчас вам будет! — сказал Мишка. — И за дело!
* * *
…Они стояли в тесном кабинете перед директором кинотеатра. Вид у них был унылый.
Директор сидел за широким столом и грозно сверкал очками. А с плаката на стене, улыбаясь, смотрел кокетливый пушистый песик — «Белый пудель».
В одной руке у директора был красный карандаш, которым он сердито пристукивал по столу, в другой — он держал на поводке Чарли, который невозмутимо сидел на полу, ласково поглядывал на плакат и вежливо махал хвостом.
— Так чья собака? — строго спросил директор. Видно было, что этот вопрос он задает ребятам уже не в первый раз.
Они уныло молчали.
Тогда директор вздохнул, сказал Чарли: «Ищи» — и выпустил поводок.
Предатель Чарли бросился к Витьке и начал ласкаться.
— Ага, твоя! — обрадовался директор.
— В первый раз вижу, — невинно сказал Витька и «испуганно» попятился — А он не укусит?
— И тебе не стыдно обманывать? — укоризненно сказал директор.
— Ну моя, моя, — сказал Витька. — Признаю! А что делать? — И сам себе ответил: — А если дома её не с кем оставить?
Директор строго смотрел на всех.
— Ну, посудите сами, — сказал он. — Люди пришли отдохнуть, а вы собаку «зайцем» протащили. Некрасиво, ребята!
Те виновато слушали. И Чарли слушал…
Придётся вашим родителям сообщить. Где живёте? — И директор подвинул к себе листок бумаги.
— Я буду жаловаться! — тоненько выкрикнул Вовка Сидоров.
— Опять вы за своё! — возмутился директор.
— Извините нас, пожалуйста, — взмолился Витька.
Директор задумался.
— Ну, ладно. Идите, — сжалился он.
— В зал? — наивно спросил Витька и заулыбался.
— Что??? — вскричал директор.
Мальчишки выскочили из кинотеатра.
— А Мишка небось кино смотрит, — хмуро сказал Санька.
Но он ошибся. Мишки уже не было в кинотеатре.
Глава третья
ГЕРЦОГ АНЖУЙСКИЙ И ЕГО ДВОР
— Ну, входи, Генка, входи, — сказал Герцог, открывая калитку.
Генка вошёл во двор и тотчас испуганно отпрянул назад. Огромная овчарка с лаем бросилась навстречу. Герцог засмеялся:
— Тихо, Пират, спокойно… Это ж свои.
Он потрепал собаку по густой шерсти.
— Видал, какой сторож у меня! Чужого на шаг к дому не подпустит!
Анжуйский отогнал собаку, и они вошли в дом.
Дом у Герцога был что надо — четыре комнаты с кухней. На самом видном месте в передней стояли громадные часы, и пудовый маятник так гулко отсчитывал секунды, словно кто-то стучал молотком по рельсу.
Генка стоял в дверях, не решаясь ступить на сверкающий пол.
Герцог польщённо улыбнулся. Конечно, где мог его племянник видеть такую роскошь? Сам он живёт с мамашей в подвале, да вдобавок на частной квартире. А кто виноват? Генкина мамаша хоть ему и родная сестра, а растяпа растяпой! Слово за себя боится замолвить. А если сам за себя не скажешь, кто за тебя скажет? Жизнь, она ведь как: человек человеку друг — только глотку береги!
— Обувь, Генк, сними, — распорядился Герцог, — и проходи в помещение.
Генка поспешно снял сандалии.
— А чемоданчик твой мы в чулан определим, — сказал он. — Кстати, в нём клопов, случайно, не имеется?
— Да нет, — пробормотал Генка и покраснел.
— Смотри, — протянул Герцог, — а то ведь я всё равно узнаю.
Генка хотел что-то сказать, но не стал и отвернулся. Герцог вышел из комнаты с чемоданчиком.
Когда он вернулся, Генка чинно сидел на диване, сложив руки на коленях.
— Ну, чего ты раскис? — бодро спросил Герцог. — Давай рассказывай: как вы там со своей мамашей поживаете?
— Да так же, — неопределённо ответил Генка.
— Это как же? — спросил Герцог. — Всё в подвале?
— В подвале, — ответил Генка.
— Так… А мать замуж ещё не вышла?
Генка отвёл глаза и отрицательно покачал головой.
— Да ты не смущайся, — сказал Герцог. — Ну, что там, дело житейское. Все мы люди, все человеки, и все замуж хочем. Я ведь это не в осуждение твоей мамаше говорю, а наоборот. Женщина она молодая. Ты, в общем, ей не помеха. Чего ж замуж не выйти. — И деловито спросил: — Алименты-то получаете?
— Нет, — ответил Генка.
— Это как так! — удивился Герцог. — Она что же, и не подавала?
— Нет, — ответил Генка.
— Ну, знаешь, — забубнил Герцог, — всего от своей сестрицы ожидал, только не этого! Ну, растяпа она. Это ладно, не хочет о квартире хлопотать — её дело. Но алименты она была обязана потребовать. Ведь её законное право.
— Нам от него ничего не надо, — тихо сказал Генка.
Герцог даже руками всплеснул.
— Ну и ну! — сказал он и уставился на Генку.
А Генка рассматривал трещинку в доске. Она была тоненькая, и от неё в разные стороны разбегались лучи-трещинки. И Генка подумал, что это похоже на их речушку, у которой много притоков-ручейков, и все они бегут себе и бегут неизвестно куда.
— Вот, значит, как, — снова начал Герцог. — Ну, хорошо, я, пока жив, и вам помогаю. Ну, а скажем, я помер. Я человек пенсионный, супруга моя тоже не суровой ниткой сшита… Ну что тогда с вами будет?
На этот вопрос Герцог не получил никакого ответа.
— Осерчал, что ли, на старика? — весело спросил Герцог. — Ты мне прямо говори, не скрытничай!
— Да я ничего, — пробормотал Генка.
— Ну, смотри, — сказал Герцог. — У меня порядок такой — чтоб всё напрямки. Мы и с супругой так живём — она меня режет, а я её. Зато семья! Слава богу, двадцать шесть лет четыре месяца и три дня прожили душа в душу, не то что иные.
Герцог походил по комнате, поправил штору и осторожно присел на краешек дивана.
— Вовремя ты, братец, приехал, — сказал он. — А то я, можно сказать, тут один зашиваюсь. У супружницы моей курортный сезон начался. Она у меня со Светкой каждый год на всё лето в Сочи ездит. Там у неё сродственница живёт. А я тут загораю. Обо всём хлопот полон рот.
