— Начинай, — обреченно кивнул я.
Костя робко тронул вымя, но, видимо, сделал это совсем не так, как Ханифа-апа. Киса дернулась, дрыгнула ногой — и кулек полетел из моих рук, разорванный в клочья. Мы пулей выкатились из-под рассерженной Кисы и вскочили на ноги. Я мгновенно оценил боевую обстановку. Наше положение было безнадежным — мы проигрывали и в силе и в вооружении. Во всяком случае, ни я, ни Костя не располагали такими крепкими рогами, хотя они у Кисы и были подпилены малость. Киса утратила всякое благодушие и, тяжело дыша, презрительно осматривала нас, явно раздумывая, откуда ударить по врагу. Веревка туго натянулась.
— Сейчас кол вырвет! — крикнул Костя. — Бежим, пока не поздно.
Мы что есть духу припустились, по лугу. Мне казалось, что травы в сговоре с Кисой — они цепко хватали за ноги, словно хотели выдать нас рассвирепевшей корове. Легко вырвав колышек, Киса побежала за нами, а мы, позабыв обо всем на свете, мчались к дому Ханифы-апы. Взбежав на крыльцо, мы забарабанили в дверь:
— Ханифа-апа, Киса бодается!
Вышла Ханифа-апа.
— Я ведь говорила, — заохала она. — С Кисой не всякий сладит.
Она смело вышла навстречу вбегавшей во двор корове. Мы юркнули на террасу и сквозь дверную щелку испуганно глядели на Кису. А она ткнулась головой в передник Ханифы-апы и жалобно закричала:
— Му-у-у-у…
Мне даже показалось, что она хочет сказать: — Му-у-учили меня… Му-у-учили…
Но Киса оказалась благородной коровой — не выдала нас. Ханифа-апа привязала Кису и пошла к нам.
— Что, сыночки, перепугались?.. А я вам сейчас свеженького молочка налью. Подождите — я только Кису подою.
Костя замотал головой:
— Что вы, Ханифа-апа, какое там молочко — я его теперь месяц в рот не возьму!
Я глянул на Кису и удивился: она улыбалась, словно извиняясь за недавнее.
— Разве что по маленькой кружечке, — тихо сказал я — Набегались — аж во рту сухо…
— И Киса пить хочет, — сказала Ханифа-апа. — Надо ей водички налить.
Она взяла пустое ведро, но мы с Костей, не сговариваясь, бросились к Ханифе-апе и вцепились в ведро. Воду Кисе мы несли вдвоем.
Президентские выборы в АДУ
После всех приключений с Кисой домой я вернулся под вечер.
— Ты где загулял? — сердилась мама. — Гляди, как отощал: скоро ты будешь не школьник Балтабаев, а испанский идальго Кожа-да-Кости.
— Мы молоко пили, — оправдывался я. — И самсу Ханифа-апа испекла. Вкусную.
Я говорил и неудержимо краснел. Вот ведь как получилось — сам попался на том, за что еще недавно критиковал других. Но, кажется, мама ничего не заметила. И только Акрам сказал:.
— Всех коров один не перепасешь, всего урюка в поселке один не соберешь.
Меня насторожил тон, которым брат произнес это, и я вопросительно глянул на него. Акрам только того и ждал:
— Кустарно работаете, — хмыкнул он. — Вы — тимуровцы-любители. А тимуровцы у Аркадия Гайдара чем сильны были? Ну?!
И не дожидаясь моего ответа, Акрам продолжал:
— Организованностью… А вы — так, кустари-одиночки…
— Что же ты предлагаешь?
— Нет уж, ты сам предлагай.
— Может, нам Академию тимуровских наук в поселке открыть?
— Академии не надо. И диссертаций тоже…
— Тогда — тимуровскую Академию добрых услуг? — продолжал я. Эта мысль сразу же меня восхитила.
— Слушай! Кажется, в этом что-то есть! А?
— Похоже! — поддержал Акрам. — Считай, что полста процентов успеха уже в кармане. Главное — загореться и не потухнуть. Обмозгуйте все как следует.
Я долго не мог уснуть, обдумывая идею Академии, и чем ближе подкрадывался рассвет, тем больше она нравилась мне. Действительно, в том виде, как это было до сих пор, тимуровскую работу проводить в поселке больше нельзя. Сколько можно выслушивать смехотворные арифметические сводки о вымытых тарелках у подшефных старушек и о количестве переводов этих же старушек через перекресток, где машина проносится лишь раз в полчаса. Скучно и глупо. «Что можно сделать? — мучительно размышлял я. — Академии нужен постоянный дом. На первых порах можно из сарая Юрки Воронова увезти всю бумагу и сдать, а сарай подновить, и здесь открыть Академию добрых услуг. И пусть весь поселок о нем знает. Надо кому урюк или вишню собрать — добро пожаловать в сельхозотдел: здесь живо сообразят, кого и когда напустить на фрукты… Отвалился кусок дувала — просим в наш строительный трест, залатаем глиной любые прорехи… Ну, а если радио поломалось, или, скажем, кастрюля прохудилась? Что ж, и от ремонта посложнее не отмахнется наша Академия. А раз так — то нужно ее делать общешкольной! Пусть в нее войдут ребята из всех классов, ребята постарше — и радио починят».
Я торопил рассвет, а он, как назло, не спешил… Я решил, что лучше всего выступить с докладиком по теме. Но, подумав об этом, мысленно прикусил язык. Я словно услышал укоризненный голос Акрама: «Лишь бы позаседать. Бюрократы несчастные…» Нет, решил я. — Надо сначала делом доказать, что это хорошая затея, а потом, глядишь, и другие классы загорятся. Поймут, что Академия добрых услуг — в сто раз лучше, чем нелепая погоня штатных тимуровцев всех классов за одними и теми же весьма немногочисленными старушками Катта-Каравана, которые вынуждены терпеливо подвергать себя заботе. Ведь что порой получается, — не шефы помогают старушкам, а наоборот — старушки выручают их. Сидит иной шеф и скучает. Нет работы.
— Бабуль, вам в магазин не надо? — спрашивает он. — А то я бы вас через дорогу перевел…
Заботливый, вроде, а сам про отчет думает — рапортовать-то надо.
Наутро я обо всем этом с жаром рассказал классу.
— Дело говоришь! — одобрительно кивнул Сервер. — Юрка, ты как насчет сарая? Отдаешь под Академию?
— А куда макулатуру денем? Ее у нас, пожалуй, с тонну сбудет. В школу бы перенести — так вожатая не разрешает. Здесь и без того гора бумаги, ее почти год не вывозят — то машины нет, то не принимают. Ерунда какая-то… И для чего, спрашивается, собираем?..
— Будут они за твоей бумагой машину присылать! — зло сказал я. — В городе из-за талонов на книги с ума сходят. Всю ночь в очереди с бумагой стоят, тюки, как муравьи, тащат… Нужна им твоя бумага, когда народ сам несет.
— А давай сожжем, если не нужна она никому, — бухнул Кулаков.
— Сам ты никому не нужен, — отрезал я. — А макулатура нужна. Государству нужна.
— Так ведь не вывозят! — воскликнул Васька. — Не вывозят ведь!
— Не вывозят, — согласился я. — Значит сами вывезем и заставим принять.
— На чем вывезешь — на самокате, что ли? — рассмеялся Кулак. — Дивизию самокатов надо.
— Не надо дивизию! — спокойно сказал я. — Машина будет. Договорюсь…
—С отцом, что ли? — насторожился Кулак,
— Не твоя забота. Сказал, будет машина — значит будет!
— Будет машина — будет и Академия! — сдался Кулак, и мгновенно переменил тему: раз академия — значит, нужен и президент!
И все разом согласились — Академии добрых услуг нужен президент. А значит нужно его выбрать.
— Может, есть президенты-добровольцы? — неуверенно спросила Стелла Хван. — Прошу поднять руки.
Руку поднял лишь Васька.
— Ты что? — удивилась Стелла. — Аж в президенты свою кандидатуру выставляешь?
— Ничего подобного, — поднялся Кулак. — Просто слова прошу. Я вот что думаю — пусть в Академии будет и отделение по тасканию желающим тяжелых сумок с базара. Я лично — с удовольствием. Мне бицепсы все равно накачивать надо.
Мы засмеялись. А Стелла сказала:
— Твое предложение, Кулаков, мы примем во внимание.
И тогда поднялся я.
— Что, Балтабаев? — спросила Стелла. — Ты ведь уже охвачен поручением. Редактор сатирической стенгазеты…
— У меня есть предложение, — повернулся я к Камилову: — Фархад, хочешь быть президентом?
Фархад изумленно открыл рот: вот уж чего не ожидал после недавнего исключения из пионеров — так это предложения стать президентом Академии добрых услуг!
Все умолкли, ожидая, что скажет Фархад. Он залился краской и начал нервно шарить руками по парте, теребя тетрадки и учебники. Наконец он набрался духу и вымолвил:
— Но ведь… меня… ведь я…
Он смешался и умолк.
— Знаю, о чем ты думаешь, — сказал я. — Только зря. Мы ведь тебе предлагаем, чтобы ты делом оправдал себя.
Стелла обрадованно добавила:
— Хорошее предложение! Ты-то сам как, Фархад?
И тут случилось неожиданное. Фархад беззвучно плюхнулся на парту и зарылся лицом в ладони. Я подошел и тронул Фархада за плечо:
— Ты не думай, что будешь один. Вон нас сколько…
Самосвал занимает очередь
Вечером я удивился, увидев, что Акрам аккуратно укладывает свои вещи в чемодан.
— Куда собираешься? — спросил я.
