Корова судорожно вздохнула, словно от избытка чувств.
– Точно, Машка, – заключил Шурка и подвинул ей сена.
Лера тоже хотел приласкать несчастную Машку, но тут в коридоре раздались шаги и звяканье крышки о ведро. Поняв, что сюда вот-вот войдут, друзья заметались в поисках убежища, словно мыши в мышеловке. Звуки становились всё явственней. В отчаянье мальчишки втиснулись между Машкой и стеной подземелья.
В ту же секунду появился Момент. Встав на пороге, он некоторое время топтался в нерешительности. Затем всхлипнул, присел и, собравшись с духом, подкрался к корове на четвереньках.
– Му, – сказала Машка, и в ведро звонко ударили первые струйки молока.
Момент между тем поскуливал и даже подвывал от страха. Так продолжалось довольно долго. Так долго, что друзья устали прятаться. Тем более, что Машка время от времени прижимала их боком к неровной стене, отчего Шурка даже квакнул, будто жаба. Но «синий» грузчик из-за своего скулежа ничего не слышал. И стоять бы им так вечность, если бы токсикоман не заметил Лерин тапочек. Поражённый, Момент замер. Лера, находившийся за задней частью коровьей туши, решил было, что дойка окончена, как вдруг кто-то осторожно взял его за щиколотку. В страхе Лера взбрыкнул и попал ногой во что-то мягкое. Пещеру тотчас огласил душераздирающий вопль. Нелепо размахивая руками, из неё выскочил и бросился прочь перепуганный до смерти грузчик.
– Тапоськи! Тапоськи! – кричал Момент.
– Чего это он? – уже не таясь, спросил Шурка.
– Наверное, я его тапочкой по морде съездил, – признался Лера, выбираясь из-за коровы.
– Делать тебе нечего, – расстроился Шурка. – А молоко где?
– У мум-ня, – ответил Лера, с жадностью припав к ведру.
Шурка насилу его оторвал.
– Ё-моё! – возмутился он, заглянув в десятилитровую ёмкость, – целое ведро выдул.
– Там столько и было, – оправдывался Лера, отдуваясь.
Между тем, подземелье наполнялось небывалым для него гомоном.
– Надо в сено прятаться, – забеспокоился Лера. – А то они сейчас всей бандой налетят.
– Не успеем, – булькнул Шурка, допивая молоко.
Действительно, подвывания Момента и грозные крики его напарников уже разносились под сводами сенной пещеры.
– Куда деваться?
Лера задрал голову. Из длинной горизонтальной щели под потолком ниспадал рассеянный свет.
– Может, туда? – показал он.
Шурка посмотрел.
– А залезть как?
– На Машку станем.
Шурка мигом взобрался на корову.
– Теперь я – первый, – шепнул он.
Голоса приближались. А Шурка всё ещё топтался на коровьей спине и, судя по всему, не собирался подниматься выше.
– Зацепиться не за что, – оправдывался он, шаря ладонями по стене.
Лера от нетерпения даже подпрыгивать стал.
– Давай я на Машку залезу, а ты на меня, – предложил он.
– Не удержимся, – чуть не плакал Шурка.
Тогда Лера тоже принялся ощупывать стены, лишь бы не стоять без дела.
Неожиданно подле самого входа в пещеру послышался голос Момента.
– Не пойду! Не пойду! – упирался он.
«Всё, пропали мы», – запаниковал Лера и тут же наткнулся на выемки в стене. Они шли вверх одна за другой и походили на выдолбленные в камне крохотные ступени. Зацепившись за одну, Лера нашёл перед собой другую, а немного выше – третью.
– Шурка! – крикнул он шёпотом, добравшись до щели под потолком.
Услышав сверху голос друга, Шурка чуть с коровы не свалился.
– Шурик, – повторил Лера, – в углу ступеньки есть.
Тот спрыгнул на пол, но поздно. Свет карманного фонаря заскакал по пещере и Шурка, не успев шага сделать к спасительному углу, в ужасе присел.
– Не пойду! – в отчаянии заорал Момент и, по-видимому, выбил фонарь из рук своих конвоиров.
Луч метнулся вверх-вниз, потом фонарь хрястнул о каменный пол и погас. Пока толстый Кокс, сопя и ругаясь, искал его в темноте, Шурка успел нащупать ступени. Да только от волнения никак не мог по ним вскарабкаться. Он вскакивал на стену, как пойманный чижик на прутья клетки, и всякий раз срывался вниз. ещё мгновение – и всё пропало. Свесившись со стены, Лера протянул руку, но тут вновь вспыхнул фонарь. Следом в пещеру шеренгой вошли наркоманы. При виде их, у Шурки, будто присоски на конечностях образовались. Сам не понимая, каким образом, он юркой ящерицей вознёсся под потолок.
К счастью, друзья остались незамеченными. Косяк с Коксом волокли упирающегося Момента под руки, и ничто другое, кроме своего строптивого товарища, их не занимало.
Попав в пещеру-коровник, Момент перестал сопротивляться.
– Показывай, – строго приказал ему Кокс, обведя пещеру лучом.
– Тапоськи, – выдавил задушенным голосом тот. – Тапоськи на Марихуане.
Толстяк осветил поочерёдно каждое коровье копыто.
– Ну и где?
– Стоб меня переломало, стоб я в жизни клея не нюхал, – поклялся Момент. – Я за него, а она меня – копытом.
– Во, – ткнул он пальцем в распухший нос.
Лера едва не расхохотался, представив корову в тапочках. Закрывшись ладонью, он запыхтел, точно самовар перед взлётом.
– Тише, ты! – толкнул его в бок Шурка. – Начнут искать – нам конец.
Опасения его тотчас подтвердились. Кокс отпустил трясущегося Момента и стал внимательно осматривать пещеру.
– А где молоко? – шмыгнул он носом, наткнувшись на пустое ведро.
Момент выпучил глаза:
– Стоб меня переломало…
Молчавшего до того Косяка стала бить нервная дрожь.
– Сейчас переломает, – зловеще пообещал он, поднимая ведро.
На удивление, Момент чрезвычайно быстро сообразил, что за этим последует, и стремительно ускакал обратно в проход. Дынный Старичок, угрожающе размахивая эмалированной посудой, вынесся следом. Мальчишки решили было, что спасены, и напрасно. Толстый Кокс поиски не прекратил. Напротив, тщательно обследовав пещеру, он без труда нашёл в стене выемки-ступени.
– Мама, – беззвучно выдохнул Шурка и вместе с Лерой отодвинулся подальше от края стены.
Толстяк пыхтел и карабкался вверх, с каждым мгновением подбираясь всё ближе. Друзья в полной безнадёжности осмотрели укрытие. Они находились в нише, наподобие антресолей, утопленной в стене пещеры. В потолке над ними сияло светом множество отверстий. Правда, отверстия эти были столь малы, что в них не пролез бы и палец. В отчаянье Шурка принялся шептать «Отче наш», но тут же понял, что не дочитает и до середины, как Кокс их обнаружит. И действительно. Перед его носом возникла рука толстого наркомана, лихорадочно ощупывающая край камня. Инстинктивно отпрянув, Шурка толкнул спиной друга.
– Ёлки, – начал возмущённо Лера и… пропал.
Едва различимое «палки» донеслось откуда-то издалека. Шурка протянул руку – пустота. Леры рядом не было.
Тогда он перекатился на его место. Каменная твердь под ним тотчас разверзлась, и Шурка полетел в тартарары. «Хоть бы на сено упасть!», – только и успел подумать он.
В следующий миг Кокс добрался до верха и осветил фонарём пустые антресоли.
– Гад ты, Шурка! Какой гад! – чуть слышно, сусликом высвистывал в темноте Лера. – Опять на меня свалился.
– Я же не нарочно, – так же тихо оправдывался Шурка, пытаясь нащупать пространство свободное от распластанного под ним Леры.
– Ты мне глаз выбил, – объявил сердито тот и рывком сбросил с себя Шурку. – Разлёгся тут!
Он хотел добавить ещё что-то, но из-за стены донёсся звук, словно на мокрый асфальт шлёпнулся громадный кусок сырого теста. Следом подземелье огласили злобные крики толстого Кокса.
– Вот это навернулся, – восторженно констатировал Лера.
– Метра три лететь, – согласился Шурка. – Больше не полезет.
Над стеной, с которой они свалились, тускло мерцала узкая полоска света. Внизу же царила кромешная темнота, как будто подземелье чёрной тушью залило. Шурка ощупал стену. Выдолбленные в камне ступени были и с этой стороны.
– Толку от них, – пробурчал Лера. – Мимо этой банды всё равно не проскочишь. Надо другой выход искать.
Выставив вперёд руки и поводя ими в стороны, они пошли поступью слепцов, шаг за шагом удаляясь от коровьей пещеры.
Шли долго. Камень под ногами оказался удивительно ровным. И если вначале друзья ещё опасались невидимых выступов и провалов, то после, убедившись, что их здесь нет вовсе, пошли свободнее. Лера пытался считать шаги и сбился, когда счёт перевалил далеко за тысячу. К тому же, Шурка то и дело отвлекал разговорами.
– Как думаешь, – говорил он, – молоко у Машки и впрямь наркотическое?
– Ничего оно не наркотическое! Тысячу двести двадцать восемь, – отвечал Лера. – Только горькое немного. Тысячу двести двадцать девять…
– Откуда ты знаешь?
– Тысячу двести тридцать! – сердился Лера. – Тебе же ничего не мерещится? Тысячу двести тридцать один…
