городке, где жила Дарни, росло очень мало деревьев. Причина этому была простая. Корни с большим трудом пробивались сквозь твердую горную породу. Поэтому они не развивались, как следует, и многие деревья погибали. Зато те, которые укоренялись, выглядели настоящими красавцами. В основном это были клены.
За деревьями трепетно ухаживал специально приглашенный городской садовник. Он аккуратно обрезал подсохшие веточки и тщательно замазывал варом трещинки в стволах, чтобы в них не проникли вредные жучки и не погубили его. А еще тот тщательно поливал их полезными для роста растворами.
На такую заботу деревья отзывались с искренней благодарностью. Они зеленели пышными кронами круглый год. И лишь один раз в пятьдесят лет те сбрасывали листву на зимнее время. А весной вновь выстреливали почками и продолжали радовать горожан в течение следующего полувека.
Особый восторг у жителей деревья вызывали в канун Рождества. Они начинали колыхать своими обледенелыми листьями. Те легонько касались друг друга и издавали мелодичный звон. Он растекался по городку переливами серебряных бубенцов. И все понимали, что приближается праздник.
Опавшие листья горожане собирали в мешки и выносили за пределы города. Но не абы куда, а в четко отведенное место. При наступлении ближайшего безветренного дня их там сжигали. Делал это один из жителей, которого выбирали общим голосованием. Но он сжигал листву не просто так, а в строгом соответствии с указом. Его в незапамятные времена издал первый бургомистр города. Поэтому сжигание листвы было не обычным процессом, а настоящим священнодействием. Почему нужно было следовать тому предписанию, никто не знал. Даже нынешний бургомистр. Когда к нему обращались с подобным вопросом, он пожимал плечами и отвечал: «Наверное, была причина. Надо бы в городском архиве порыться. Может, в старинных документах объяснение и отыщется». Но дни проходили за днями, месяцы – за месяцами, а ответ так и оставался тайной. Ведь у бургомистра было много других дел. Вот у него до архива руки и не доходили.
Та осень, о которой пойдет речь, как раз пришлась на год листопада. Собранием жителей самым достойным для такого ответственного задания был признан старый почтмейстер.
Проснувшись ранним утром, дядюшка Самуэль выглянул в окно. В небе светило солнце, а на улице не было ни ветерка. Решив соответствовать торжественной миссии, почтмейстер до блеска начистил ботинки и тщательно отутюжил брюки. Затем он, облачившись в белоснежную сорочку и новый сюртук, отправился к бургомистру за получением инструкций. Тот развернул свиток пожелтевшего от времени указа и зачитал:
– Прежде всего, надлежит сложить листву аккуратным ворохом. Запалив ее, следует неукоснительно следить за тем, чтобы ни один лист не отлетел в сторону. При возникновении такой ситуации незамедлительно вернуть лист в костер. Листья должны быть сожжены все до единого.
– Понятно, господин бургомистр, – кивнул дядюшка Самуэль. – Тщательно сжечь листву – не такая уж сложная задача. Я все исполню, как полагается.
– Тут есть еще один пункт, – добавил бургомистр. – Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы на листья опустился черный туман.
– Как это?! – удивленно вскинул брови дядюшка Самуэль. – Откуда ему в ясную погоду взяться? И почему он вдруг должен быть черным? В наших местах я такого ни разу не видел.
– Я тоже, – согласился бургомистр. – Может быть, он раньше появлялся? Но раз в указе о нем написано, значит, мы это обязаны учитывать.
– Конечно, конечно, – с готовностью сказал старый почтмейстер, – буду смотреть в оба.
С этими словами он покинул здание магистрата и вышел на улицу. Немного пройдя, почтмейстер увидел Антонио.
– Здравствуй, дядюшка Самуэль, – приветствовал его тот.
– Здравствуй, малыш, – отозвался почтмейстер. – А почему ты не в школе? Неужели занятия прогуливаешь?
– Нет, что ты! – закрутил головой мальчик. – Просто учитель географии заболел, и нас с последнего урока отпустили.
– Что ж, тогда тебе повезло, – улыбнулся дядюшка Самуэль, – иди, отдыхай.
Тони робко взглянул на него и попросил:
– Дядюшка Самуэль, возьми меня, пожалуйста, с собой. Я тебе помогать буду.
Услышав это, тот задумался. С одной стороны, он ни разу не слышал, чтобы к сожжению листьев допускали детей. С другой стороны, прямого запрета этому тоже не было.
«Наверное, большой беды не будет, если я ему разрешу», – подумал дядюшка Самуэль.
Но прежде чем согласиться, он напустил на себя строгий вид и сказал:
– Если ты решил мне помочь, то должен понять, что это дело – очень ответственно. Его четко по инструкции нужно делать. Справишься?
– Конечно, справлюсь! – заверил мальчик. – Я же сообразительный. Вон как ловко кроссворды отгадываю. Еще немного потренируюсь и буду участвовать в конкурсе. Его «Большой журнал всякой всячины» собирается проводить. Если займу призовое место, то обо мне в нем статью напишут.
– Ну, если в конкурсе, тогда пойдем, – рассеялся старый почтмейстер.
Вскоре они достигли окраины городка. Сразу за ней на краю обрыва располагалась площадка. В ней было естественное круглое углубление, напоминавшее дно большого таза. Рядом с ним стояли мешки с собранной листвой. Развязав их, почтмейстер и Тони аккуратно ссыпали листья в углубление. За минувшие два дня те утратили свой багряно-золотистый цвет, съежились и потемнели. На их бурой поверхности появились ржаво-коричневые пятна. Поэтому ворох листвы стал походить на кучу ненужной, отслужившей свой срок рухляди. Дядюшка Самуэль поднес спичку, и ворох занялся пламенем. Усевшись рядом, оба начали наблюдать за костром.
Поднявшееся осеннее солнце начало пригревать. Тони расстегнул курточку и сказал:
– Жарковато становится. Будто разогретым утюжком по спине водят.
В этот момент со стороны костра повеяло дымком. Правда, его запах оказался каким-то странным. Он отдавал густой прелостью. Та совершенно не походила на легкую горчинку опавшей листвы. В ней улавливалась гнетущая тяжесть гнили. Дым почему-то окутал лишь почтмейстера и через пару мгновений рассеялся. Едва это произошло, как дядюшка Самуэль побледнел и растерянно повел глазами. А потом с тревогой прошептал:
– Кажется, я утюг забыл выключить! Так и до пожара недалеко! И мой дом пострадает, и соседние! Что же теперь делать?!
– Ничего страшного, – успокоил его Тони. – Сходи, проверь. А я пока подежурю.
– Только ты смотри, чтобы ни один листик в сторону не отлетел! – предупредил мальчика почтмейстер. – Хватай грабли и сразу его на место возвращай! Запомнил? Хорошо. Я мигом обернусь, – и спешным шагом направился в город.
Тони проводил его взглядом, а потом посмотрел на листву. По ее поверхности весело перебегали язычки пламени. Проглатывая лист за листом, те уверенно продвигались к вершине вороха. Прогоревшие листья превращались в золу, которая робко помигивала затухающими искорками. Все шло хорошо.
Решив провести время с пользой для дела, мальчик достал из школьного ранца брошюру с кроссвордами и углубился
