и Магды следов не оказалось, поэтому я направился к их красному сарайчику.
С первого взгляда было ясно, что в домике обитают молодые цыпочки. На полу валялись книги в ярких мягких обложках, полные романтических бредней о том, как увлекательно жить в большом городе. С плакатов на меня смотрели Цып и Цуп — они плясали, подмигивали и улыбались во весь клюв, а гребни у них были выкрашены в самые невообразимые цвета.
Внимание моё привлекла наваленная в углу солома.
Сидевший у входа Фьюи заглянул внутрь.
— Нашёл что-нибудь? — спросил вьюрок, глядя, как я сунулся было к соломе. — Ой, ты осторожнее. Помнишь, как мы к Хитрохвату сходили?
Да, Фьюи прав, рисковать жизнью неохота. Я поднял палочку и аккуратно сдвинул в сторону солому. Под ней были спрятаны вещи с фотографиями Цыпа и Цупа: шарфы, бейсболки, свёрнутые плакаты. Но сильнее всего я удивился, обнаружив в самом низу стопку фотографий. С автографами певцов.
— Смотри! — Я показал их Фьюи. — Почему-то Агда с Магдой припрятали это подальше.
Тут в курятник вошла Марго — она поинтересовалась, не обнаружил ли я чего-то важного.
— Ты когда-нибудь видела у Агды и Магды эти вещи? — Я показал ей свою находку.
— А что это? — Марго удивлённо посмотрела на фотографии. — Нет, не видела. Где они их раздобыли?
— Есть у меня одна версия.
В эту секунду на голову мне опустился Фьюи.
— Хилмар! Я кое-что обнаружил!
Вылетев из сарайчика, он сел на металлическую сетку и кивнул куда-то вниз.
Я подошёл поближе и внимательно присмотрелся. Ничего не заметил.
— Ну что тут, Фьюи? Обычная сетка!
— Погоди-ка.
Вьюрок спустился, чуть отодвинул камень, который, как оказалось, загораживал дырку в сетке, и спустя секунду вылетел обратно.
— Изнутри дыру закрыли камнем, так что снаружи не влезешь.
Зато из курятника можно в два счёта выбраться — даже слабенькому крохе Фьюи это удалось. Получается, наших юных цыпочек никто не похищал.
— Они сбежали, — вздохнул я, — но без помощи тут не обошлось. Пора побеседовать по душам с этой сорокой!
⁂
Фьюи полетел вперёд, показывая мне дорогу, и вскоре закружил вокруг большого дерева. Высоко в ветвях я рассмотрел небрежный комок — что-то вроде гнезда, битком набитого всякими блестящими безделушками. Ну естественно, чего ещё ожидать от сороки? Говорят, им доверять нельзя, но одно я знаю наверняка: их памяти даже слон позавидует, и к тому же сороки отлично запоминают внешность. Когда расследуешь убийство, свидетеля лучше сороки не найти.
— Как мы выманим её вниз? — спросил я.
— Попробую уговорить, — ответил Фьюи. — Недавно я спас одного из её птенцов от соседской кошки.
Вьюрок вспорхнул к гнезду, а я послушно дожидался внизу. Вскоре сверху послышались знакомые звуки — шух-шух-шух. Сомнений не оставалось: в мастерской хозяйничала именно эта сорока.
Прошло несколько минут, и Фьюи вернулся, да не один. Вид у его спутницы был пристыженный. Для представителя семейства врановых Сорк — так звали сороку — показалась мне чересчур маленькой и тщедушной. Прищурившись, она смотрела на меня сквозь толстые стёкла очков, примостившихся на самом кончике клюва. Как и полагается у сорок, хвост у неё был несуразно длинный — почти такой же, как тело.
— Лучше тебе выложить всё начистоту, подружка, — строго проговорил я. — Что ты делала в мастерской Майка посреди ночи?
Сорк прикрыла глаза и тихо ответила:
— Это же тайна.
— Да какая там тайна, — перебил я, — Агда с Магдой сбежали! И тебе ведь известно, что произошло здесь совсем недавно. Эти малолетки попросили тебя забраться в мастерскую, да?
Сорк едва заметно покачала головой:
— Это опасные типы… Я обещала молчать. У меня в гнезде птенцы малые!
— Байкеры, да? — не отступал я. — Они?
Сорк взмахнула крыльями:
— Девушкам просто на концерт захотелось! А те решили им помочь. Что такого страшного-то?
В следующую секунду сорока взмыла в воздух и скрылась в листве.
— Байкеры связаны с шоу-бизнесом, — вспомнил я. — Андрей же сказал, что они организуют концерты, наверняка они и притаскивали несушкам всякие вещицы с фотографиями Цыпа и Цупа. Вопрос — зачем.
— Ну, они видели, что цыпочкам нравятся эти двое, — предположил Фьюи.
Я почесал затылок:
— Стоят вещицы недёшево. На чёрном рынке за такое иногда несколько мешков зерна просят.
— Может, они обменивали их на яйца? — спросил Фьюи.
— Похоже на то, — согласился я. — Можно отодвинуть камень и передать через дыру яйца. Но значит, куры таскали туда яйца по одной штучке — иначе их заметили бы.
— А зачем сейчас байкерам понадобились Агда с Магдой? Вряд ли они согласились бы отправить куриц на концерт.
Вместо ответа я направился к хибаре байкеров. Возможно, голуби и не едят яиц. Зато собаки и еноты едят.
Возле хибары никого не было — ни Андрея, ни Симоны, ни Мочалки. Фьюи взлетел повыше — решил оглядеть округу сверху, я же предпочёл работать по старинке — ведь, как ни крути, а следы мы оставляем на земле.
Вскоре на порог выскочила Симона Таксус.
— Тебе чего надо? — зарычала собачонка.
— Я расследую преступление, — ответил я, — и мне надо поговорить с Мочалкой.
— Его нет! Так что проваливай, жалкая ты перьевая подушка! — И собака перегородила мне путь в хибару.
— Убери лапы! — приказал я. — Дрессировал я и псин покрупнее! А ну-ка, сидеть!
Только и всего — Симона метнулась в сторону и обиженно заскулила. С собаками всегда так: главное — показать им, кто тут хозяин.
Распахнув дверь хибары, я шагнул внутрь. В этой развалюхе, которую они называли домом, лапу было не протащить — такой там царил беспорядок. Но на стенах висели плакаты музыкантов. «Небесные гребни». «Сорвикогти». А вот и Цып с Цупом. Заметил я и плакат, на котором Цып и Цуп стояли на сцене, а между ними вклинился ещё кое-кто. Он приобнял музыкантов за плечи, словно был их продюсером. Да-да, енот-полоскун с огромными чёрными пятнами вокруг глаз.
Откуда Агда с Магдой добывали вещи с фотографиями своих кумиров, сомнений у меня не осталось. Однако здесь, в хибаре, никаких следов куриц не обнаружилось. Ни единого пёрышка. Только коричневая собачья шерсть, голубиный помёт и волосинки енота.
— А подвал ты проверил? — зачирикал у меня над головой Фьюи.
Какой глазастый вьюрок! Я заметил, что стою прямо на люке, ведущем в подпол.
— Да-да, как раз туда и собираюсь, — пробормотал я и поддел клювом люк.
В подвал вела тёмная крутая лестница. Пошарив крылом по стене, я отыскал выключатель, зажёг свет и спустился. Кто бы мог подумать, что в недрах этой развалюхи меня ждёт такое?
— Ох ты ж,
