— Не знаю, но попробую, — ответил Петр Иванович. — Боюсь только, что это займет много времени.
— Сколько?
— А вот этого не знаю.
— А вы приложите все силы, — взмолился Ромка. — Ведь вашего друга чуть не убили!
— Я об этом помню. Постараюсь, — коротко ответил бывший майор.
И Петр Иванович их не подвел. Ромка даже не ожидал от него такой оперативности. Отставной майор позвонил им на следующий день, когда все четверо сидели в сарае на сене и отдыхали от трудов праведных: Лиза все утро учила роль, а брата с сестрой и Артема Нина Сергеевна заставила заниматься уборкой дома.
— В прежние времена мне и недели бы не хватило, а сейчас, в век компьютеров, все по-другому. Я и сам не ожидал, что так быстро соберу сведения о Глебе Борисовиче, — бодро проговорил Петр Иванович.
— И что вы выяснили? Говорите скорей, не томите! — в нетерпении вскричал Ромка.
— Глеб — коренной москвич, проходил службу в армии пятнадцать лет назад на Севере в Мурманской области. В отпуске был весной, характеризуется положительно.
— Ну, а летом он мог быть в тундре?
Ответ был совсем не таким, какого ожидал Ромка.
— Это исключено. Если бы не армия, еще можно было бы предположить такое, но оттуда не сбежишь даже в самоволку. Это же не ближний свет, одним днем не отделаться. Так что лучшего алиби и желать нельзя.
— Значит, это не он?
— Значит, не он.
— Но как же так! Кто же тогда стрелял в Виктора и Еремеича? И украл куртку? Мы столько времени потратили на розыск этого человека — и, выходит, впустую? Что нам теперь делать?
— Вам — ничего. А милиция будет искать настоящего преступника, — ответил Петр Иванович.
Ромкино разочарование трудно было описать.
— Ну как же так! Как же так! — то и дело повторял он.
— А я почему-то так и думал, — сказал Артем. — И племянник был уверен, что Глеб ни в чем не виноват. Кстати, он уже, должно быть, приехал. Давайте к нему сходим.
Александр Федорович был дома не один. В гостях у него друзья застали... Глеба.
— Здравствуйте, извините, мы вам, должно быть, помешали? Мы можем прийти позже, — остановившись на пороге, сказала Лешка.
Но Глеб тут же встал.
— Вы никому не помешали, потому что я уже ухожу. — И обратился к хозяину дома. — Значит, остальное обсудим после того, как я вернусь из Италии.
— Хорошо, там будет видно, — ответил племянник.
Глеб направился к выходу, по дороге скользнул взглядом по Лизиному лицу и вдруг остановился.
— Скажи, пожалуйста, у тебя есть старшая сестра?
— Нет. Вернее, есть. Двоюродная. А что?
— Она на тебя похожа?
— Ничуточки.
— А мама твоя как выглядит?
— О, мама у меня красивая и молодая.
— С черными волосами?
— Ну... Да, с черными.
— А сейчас она здесь, в Медовке?
— Ну... была. Уже уехала. А что?
— Да так, ничего. Вы с ней очень похожи, — сказал Глеб и скрылся за дверью. А друзья прыснули со смеху.
— Разве он сказал вам что-то смешное? — удивился Александр Федорович.
Пришлось рассказать ему о Лизином перевоплощении и обо всем остальном тоже. Племянник их внимательно выслушал и сказал:
— Я говорил Роме, что ни мои друзья, ни Глеб ни в чем не виноваты, но он не хотел мне верить.
— Но кто-то же совершил все эти преступления! — вскричал Ромка и взмолился: — Вспомните, пожалуйста, может быть, вы видели хоть кого-то, хоть чью-то тень у той речки. Не может быть, чтобы там совсем никого не было.
— Да что тут думать! Я сам уже голову сломал. Закрою глаза и вижу нас троих, мокрых, голодных, дрожащих от холода, а вокруг — никого, ни одной живой души.
— Но куртка! И талисман! Откуда-то они взялись в нашей Медовке!
Племянник глубоко вздохнул.
— Мне подчас кажется, что все это всего лишь невероятное стечение обстоятельств, которые друг с другом никак не связаны. Что, если в Еремеича и Виктора стрелял какой-то маньяк, а то и разные люди, а куртку во дворе Еремеича присвоил какой-нибудь дачник, решив, что она больше старику не понадобится? А что касается талисмана, то я до сих пор не уверен, что он был моим.
— А Лизино сердечко?
— И его она могла спутать со своим. Разве нет?
Под пристальным взглядом племянника Лиза смущенно пожала плечами.
— Да я уж и сама не знаю. Вмятинка в нем есть, но она и на другом кулоне тоже могла образоваться.
А Ромка покачал головой и всмотрелся в лицо племянника.
— Вы сами-то верите в то, что говорите?
— В жизни всякое бывает. Порой она такую несуразицу подсунет, что диву даешься.
— Но только не в этом случае, — заявил юный сыщик, и Артем на сей раз принял его сторону.
— Я тоже не верю ни в какие совпадения.
— Может быть, милиции удастся что-нибудь выяснить, — обнадеживающе сказал Александр Федорович. А Ромка понял, что дальнейшие разговоры ни к чему не приведут, и поднялся.
— Может, и так. До свидания, — сказал он и, понурив плечи, пошел к двери.
Остальные последовали за ним.
Глава XIII. ТРЕВОЖНЫЙ ЗВОНОК
А около их дома стоял знакомый темно-зеленый "Лексус".
— Глеб, что ли, теперь переместился к нам? — удивился Ромка и, подпрыгнув, попробовал заглянуть на веранду, откуда снова неслись жизнерадостные женские голоса. Стало быть, Нина Сергеевна устраивала очередной прием.
Она заметила друзей и крикнула:
— Я вам торт оставила. Возьмите в холодильнике.
— А что у вас за торжество? — подойдя ближе к ней, поинтересовалась Лешка.
— Леночка в честь своего отъезда торт испекла, мы и собрались чайку попить.
— Так это она на машине приехала? А мы думали, что ее муж.
— Нет, она. По дороге заскочила, ей в Москву за билетами нужно съездить.
Лешка тут же вспомнила, как Глеб у племянника говорил о скором отъезде в Италию, и кивнула. А тут до ее ушей донесся телефонный звонок, и она побежала в гостиную.
Звонила Машка Ведерникова и просила пригласить к телефону Лизу.
Лиза поговорила с Машкой о какой-то ерунде, опустила трубку и запоздало удивилась.
— А почему она позвонила к вам, а не лично мне? И почему вообще мне никто не звонит?
Она полезла в свою сумочку за своим сотовым телефоном, вытащила его и с досадой воскликнула:
— Ну как я могла забыть! Я же его со вчерашнего вечера не включала, после того как с Глебом поговорила. Не хотела отвечать чужим голосом, а своим при нем не могла. Ну-ка, посмотрим, что мне тут написали. Так, это от мамы, пишет, что волнуется. Это тоже от мамы. И это.
А мобильник в ее руках вдруг разразился громким звонком, и это снова была ее мама. Лиза приложила к уху трубку и виновато заговорила:
— Мама, извини, пожалуйста, я случайно выключила телефон. Да. Нет-нет, ничего не случилось. Что? Правда? Серьезно? Я сейчас же им позвоню.
Лиза быстро кому-то перезвонила, ей там что-то сказали, она позвонила в другое место, потом еще куда-то и схватилась за голову.
— Мне, оказывается, еще вчера со студии звонили, а сегодня утром я уже должна была быть там, они меня ждали. И сейчас еще ждут, но времени почти не осталось, вдруг я не успею? У вас есть расписание электричек? Поищите. А впрочем, не надо, я зайду домой и тут же побегу на станцию. Ох, только бы успеть!
Вскочив с места, Лиза стремглав понеслась к двери.
Лешка кинулась за ней.
— Лиза, постой! Ты ведь слышала, Елена тоже в Москву едет. Может, она тебя подбросит, хотя бы до метро? Погоди, я сама у нее спрошу. — Она метнулась к веранде и через минуту прибежала обратно. — Елена согласна. Беги, собирайся и возвращайся сюда.
— Вот повезло, — обрадовалась девочка. — Я мигом, только переоденусь.
Спустя полчаса Лиза с Еленой Владимировной уже садились в автомобиль.
— Как приедешь, сразу звони, — склонившись к окну машины, попросил Ромка.
— Позвоню обязательно! — ответила девочка, и темно-зеленый новенький «Лексус» набрал скорость и сразу исчез за поворотом, оставив после себя облачко серой пыли.
А Ромка так и остался стоять и глядеть на пустую дорогу.
— Вот, уехала... — растерянно проговорил он, и лицо его опечалилось. — И когда теперь приедет? Эти съемки небось затянутся до глубокой осени, и мы, получается, с ней не увидимся?
— Будто ты не знал, что она уедет, — заметила сестра.
— Знал. Но не думал, что это произойдет так быстро и так неожиданно.
Ромка вздохнул, а Лешка погладила его по плечу. Она прекрасно понимала брата и от души сочувствовала ему. Когда Артем уезжал в свою Англию — он там учился — ей мир казался опустевшим, и все в нем было не мило.
А Ромка зашел в свой любимый сарай и сразу же вышел обратно. Без Лизы и любимая штаб-квартира сделалась вдруг холодной и неуютной, и делать ему там стало нечего.
