— «У», «А», «О», — ответил Емеля.
— Это уже лучше, — сказал академик. — А скажите мне, с какого звука начинается слово «ПЕТУХ»?
— Со звука «КУ-КА-РЕ-КУ», — ответил Емеля.
— А слово «ЛОШАДЬ»?
— Со звука «И-ГО-ГО».
— А чем оно кончается?
— Хвостом. И еще…
— Чем же еще?
— Неудобно говорить…
— Смелее, молодой человек. Здесь все свои.
— Навозом.
— А что? — сказал академик. — Если глубоко задуматься, то юноша где-то прав. Так, а слово «УЧИТЕЛЬНИЦА» с какого звука начинается?
— Со звука «ЗДРАВСТВУЙТЕ».
— Хорошо. А каким звуком оно заканчивается?
— Звуком «БАЛБЕСЫ».
— Это почему еще?
— А потому что, когда Ирина Вениаминовна приходит, она говорит: «ЗДРАВСТВУЙТЕ». А когда уходит, говорит: «ДО СВИДАНЬЯ, МОИ ДОРОГИЕ БАЛБЕСЫ!».
— Ну что же, мои дорогие балбесы, я вижу, что даром вы время не теряли. Много нового узнали про буквы и про грибы, — сказал академик. — Осталось последнюю ученицу проэкзаменовать.
Ирина Вениаминовна сидела в это время на стуле, схватившись за голову.
— Ну-с, прошу вас вперед, — обратился он к Бабешке. — скажите, это какая буква?
Он написал на доске букву «О».
— Это буква дырка! — ответила Бабешка.
— Чего? — переспросил товарищ Коридоров.
— Это буква баранка, — поправилась Ягешка.
И тут Кощейчик уронил на ногу Емеле пушечное ядро. Емеля как закричит:
_ О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О!!!!
Товарищ Хрюкина сказала:
— Единственная буква, которую они знают правильно.
Емеля взял больную ногу в руки и стал на нее дуть и тихонько так ее укачивать. Он говорил:
— У-У-У-У-У-У!
— Вот видите, — добавила Ягешка. — Он еще букву «У» знает.
— Этого недостаточно! — сурово сказал товарищ Коридоров. — Итак, товарищи педагоги, какие выводы мы делаем?
— Будем закрывать! — радостно сказала товарищ Кнопкина.
— Будем ликвидировать эксперимент! — поддержала товарищ Хрюкина.
Тут не выдержал папа Кощей. Он выхватил из ножен туповатый меч и закричал:
— Как так ликвидировать — эксперимент! Да я сейчас тебя саму буду ликвидировать. Да я тебя в капусту превращу!
Но товарищ Хрюкина, Кнопкина и примкнувший к ним товарищ Коридоров не испугались. Они прижались друг к другу плечом и встали, как герои на картине:
— Нас капустой не запугаешь!
— Лучше вы нас ликвидируйте, чем мы позволим вам всю педагогику разваливать.
— Я не боюсь смерти, — гордо сказал товарищ Коридоров. — Я боюсь строгого выговора.
— Оставьте их, — попросила Ирина Вениаминовна. — Пусть радуются. Они за этим только сюда и приехали, чтобы нас закрыть.
— Что же теперь нам надо делать? — спросил Кощейчик.
— Ничего, — ответила учительница. — Упаковываться и уезжать.
— А что вы будете делать? — спросила Бабешка.
— Не знаю. Может быть, пойду посудомойкой в ресторан.
Детский сад ревел, как стадо буйволов. Ребята не хотели расставаться с Кощейчиком, Емелей и Бабешкой-Ягешкой. Они висели на них гроздьями и дарили подарки. Даже грозный вид папы Кощея с большим мечом их не пугал. А его богатырскую дохловатую лошадь дети просто закормили кусочками хлеба, травой и манной кашей из ладошек.
Комиссия стояла в стороне на солнцепеке и радовалась. Особенно торжествовала курносая Кнопкина:
— Теперь мы без них хорошо заживем. Теперь никто не будет смущать наш педагогический покой игровыми методами обучения. Теперь все снова будет по-старому.
И еще она все время думала: «Где бы мне добыть этот ложный опенок? Очень мне хочется приворожить товарища Коридорова. Он такой неухоженный. Я за ним начну ухаживать по всем правилам. Я буду все делать по инструкции. Есть одна такая замечательная инструкция: „Уход за пожилым мужем в первые дни после свадьбы“».
Со слезами на глазах наши герои уложили свои вещи и подарки в мешки. Емеля растопил печку, и под могучий рев детского сада сказочные персонажи тронулись в путь. Впереди Емеля на своем печном «Мерседесе» на дровах, позади избушка на курьих ножках из чистой сказочной пластмассы. Избушка шла на буксире.
Рядом с избушкой ехал папа Кощея на коне. И Кощейчик разговаривал с ним из окна избушки.
— Родитель-папа, — говорил он, — а чего это вы сюда явились? Какой дурак вас сюда звал? Нужны вы здесь больно!
— Как это зачем явились? — переспросил Кощей. — Как это кто звал? Да ты меня и звал. Это что такое?
Он так разволновался, что говорил заикаясь. Он даже немного квакал. Он говорил не «Как это зачем явились?», «Как это кто звал?», «А это что такое?», а он говорил: «Квак это зачем явились?», «Квак это кто звал?», «А это что квакое?»
Он показал замусоленное письмо, которое Кощейчик, Емеля и Бабешка писали вместе с Ириной Вениаминовной.
— Вот кто меня звал! Ваше письмо. Не хотите ли послушать, любезный сыночек, что вы мне наваляли?
Папа Кощей с трудом начал читать:
«Дорогие наши худощавые родители средней упитанности папа Кощей, папа Емельян и любимая мама Баба-Яга. Сегодня я встал утром рано и первым делом помыл свою любимую печку. Потом… съел пять железных гаек, как ты, папа, меня учишь. И почистил зубы, чтобы во рту не было опилок…»
— А чего? — спросил Кощейчик. — Все правильно. Стоило ли из-за этого приезжать?
— Квак это все правильно? Квак это не стоило приезжать? А что это за папа Емельян у тебя объявился? Что это за обращение к матери «любимая моя Баба-Яга»? Так родную мать обзывать!
— Это не моя мама Баба-Яга. Это Ягешкина мама Баба-Яга, — оправдывался Кощейчик.
— А она-то при чем? Письмо ведь к нам пришло. Теперь ты дальше послушай:
«Мне хотелось накрасить губы и брови, но у меня кончилась губная помада и черная тушь. Пришлось поджечь деревяшку и красить брови головешкой».
— Квак это понимать? Мой любимый сын, воин и диктатор, потомственный душегуб, будущий тиран и притеснитель народов, красит брови черной головешкой! Может, он там в девицу превратился? Может, он тетенькой стал?
Тут Кощейчик закричал:
— Да не стал я тетенькой! Я и есть будущий тиран!
— Да? А ты дальше послушай! — сказал папа:
«Потом я взял зубную щетку, банку с зубным порошком и целый час белил переднюю стенку моей любимой печки».
— Какую стенку ты белил? Ты что, в маляры нанялся? Вместо того чтобы Иванов-царевичей в щепки рубить, вместо того, чтобы власть захватывать и принцесс похищать, ты стенки красишь? Даже наша уютная мама Кощеиха возмутилась. Говорит, они там из нашего любимого сына, захватчика и воина, артиста-песенника сделали. Я письмо до конца не дочитал, вскочил на своего богатырского скакуна Сивку-Бурку и двое суток без перерыва сюда скакал.
— Можно было с утречка полететь на метелке, — вмешалась Бабешка-Ягешка. — Это гораздо быстрее.
— Пусть уж на метелке твоя «мама Баба-Яга» летает! — возразил папа Кощей. — Я такой тяжелый, меня не только метла, меня не каждый танк выдержит.
И тут раздался грозный рев мотоцикла. Это примчалась Ирина Вениаминовна. Все закричали:
— Ура! И вы с нами?
Она сказала:
— Куда уж я без вас? Пока я вас грамоте не научу, я с вами не расстанусь.
И вот через некоторое время на Красной улице москвичи могли видеть странную процессию. Впереди, весь подсвеченный солнцем, сидя на печи, ехал Емеля.
За ним на буксире шагала избушка на курьих ножках.
А по бокам избушки как почетный эскорт ехали папа Кощей на богатырском коне и Ирина Вениаминовна на богатырском мотоцикле.
— Ирина Вениаминовна! Ирина Вениаминовна! — кричала Бабешка-Ягешка. — Давайте я вас поцелую! А как же наш концерт? А как же блины с потолка?
— Ничего, ничего! — ответила Ирина Вениаминовна. — Мы еще вернемся и устроим ребятам праздник. Только сначала надо грамоту выучить. Согласны вы ее учить?
— Еще как! — закричали ученики. — Ура!
