— Вот он! Вот ребёнок, который мне нужен!
Я думал, это он про меня. Разволновался весь. Прямо увидел себя на телеэкране: еду и кручу педали. Все мои друзья прилипнут к теликам и завопят: «Ух ты, глядите, это же наш Питер!»
Пока я рисовал себе радужные картины, мистер Винсент сграбастал Фаджа и закричал:
— Идеально! Идеальный типаж!
Ожидавшие очереди женщины сердито похватали своих деток и испарились. Мистер Винсент зашагал в кабинет с Фаджем на руках. Джанет семенила за ним, лепеча:
— Но, мистер Винсент, подождите, вы не поняли…
Я побежал за Джанет.
В кабинете мистер Винсент провозгласил:
— Я его нашёл! Самолично! Идеальный ребёнок для моей рекламы.
Он поставил Фаджа на пол и вынул изо рта сигару. В кабинете было ещё два человека. Один из них был мистер Денберг. Другой — наш папа.
— Пливет, папа, — сказал Фадж.
— Джордж, — обратился папа к мистеру Винсенту, — это же мой сын. Он никакой не актёр и не модель. Он не сможет рекламировать ваш велосипед.
— А ему и незачем быть актёром или моделью. Он подходит в своём естественном виде! — настаивал мистер Винсент.
— Послушайте, Джордж… Мы хотим снять лучшую рекламу для вашей компании. Фадж совсем не то, что нам нужно.
— Нет, это ты послушай, Хэтчер! — мистер Винсент повысил голос.
Странно, что он называл папу Хэтчером точно так же, как мистер Ярби.
Мистер Винсент ткнул пальцем в Фаджа:
— Всё очень просто. Или этот малыш поедет на моём «Тодл-байке», или я перехожу в другое рекламное агентство.
Папа посмотрел на мистера Денберга.
— Решать тебе, Уоррен, — сказал папе мистер Денберг. — Я не стану на тебя давить.
Папа посадил Фаджа на колени и спросил:
— Хочешь покататься на «Тодл-байке», Фадж? У тебя дома точно такой же.
— Да что его спрашивать-то? — рассердился я. — Что он понимает в рекламе?
Папа глянул на меня, словно забыл, что я тоже здесь.
— Я думаю, Питер. Помолчи, пожалуйста.
— Ну, Хэтчер, — сказал мистер Винсент. — Выбирай. Или твой сын, или ухожу.
Я вспомнил, как папа из-за Фаджа потерял заказ от «Джуси-О». А теперь и этот висит на волоске. Мы не можем себе этого позволить.
Наконец папа сказал:
— Хорошо, Джордж. Но при одном условии.
— Какое условие, Хэтчер? — спросил мистер Винсент.
— Сегодня нужно всё отснять. Завтра вы его уже не получите.
— Согласен, Хэтчер.
— А ему заплатят? — спросил я папу.
— Я об этом позабочусь, Питер, — ответил папа.
Вероятно, это означает «да». Он получит целую кучу денег на свой счёт в банке. А я — ничегошеньки. И когда-нибудь мне придётся у него одалживать. Нет — подождите-ка — ни за что! Никогда не стану одалживаться у Фаджа. С голоду помирать буду, а не стану!
— Можно хотя бы посмотреть, как ты снимаешь? — спросил я.
— Разумеется, — сказал папа. — Смотри на здоровье.
Я повернулся к мистеру Денбергу и спросил:
— А что, Фадж станет знаменитым?
— Нет, не то чтобы знаменитым… Но многим при встрече будет казаться, что они его где-то видели.
Я повернулся к мистеру Винсенту:
— А вы знаете, что у него нет передних зубов?
— В этом-то весь шарм, — сказал мистер Винсент.
— И пару месяцев назад он себе волосы обрезал.
— Ну, сейчас-то вроде ничего.
— И говорить длинными предложениями он ещё не научился, — сообщил я всем присутствующим.
— А ему и не придётся говорить, — заверил меня мистер Винсент.
Я иссяк. Больше не придумывалось ни одной причины, почему Фаджа не стоит снимать в рекламе. Всё было решено. Фадж скоро станет звездой экрана, — а я кто буду? А никто! Просто Питер, Питер обыкновенный.
— Начнём сразу после обеда, — сказал мистер Денберг. — На всё про всё у нас будет два часа.
Пока папа и мистер Денберг готовились к съёмкам, я спросил Джанет, где туалет. Она проводила меня. «Спасибо, — сказал я, — ждать не надо, назад сам дойду».
Оставшись наедине со своим отражением, я подумал: «Лучше бы Фаджа вообще не было на свете. Всё самое хорошее случается с ним! Или пусть бы родился сразу девяти- или десятилетним, как я сейчас. Тогда бы мистер Винсент не выбрал его для рекламы».
Джанет сводила нас в кафетерий, и мы съели по сэндвичу. Потом пошли в другой отдел агентства, где снимали ролики. Улица на декорации заднего фона была как настоящая. Красный велосипед «Тодл-байк» блестел под софитами. Папа сказал Фаджу, что он должен просто кататься. Фаджу это понравилось. Он ездил по площадке и дырдычил своё «Вввлуммм-вввлуммм-вввлуммм!».
Папа, мистер Винсент и мистер Денберг сидели на складных стульях и смотрели. Я расположился на полу, рядом с папой. Режиссёром был мистер Денберг. Он сказал:
— Ну, Фадж. Можем начинать. Поедешь, куда скажу, а я буду тебя снимать. Хорошо?
— Нет, — сказал Фадж.
— В каком смысле нет», Хэтчер? — спросил мистер Винсент. — Почему он говорит «нет»?
Папа застонал.
— Послушайте, Джордж… Это была ваша идея — снимать Фаджа. Не моя.
Мистер Денберг попытался ещё раз:
— Ну ладно, Фадж… начали!
Оператор сказал:
— Поезжай на меня. На старт, внимание, марш!
Фадж сидел на велосипеде. Но на педали не жал.
— Давай, малыш, ну же! — крикнул оператор.
— Нет. Не хочу! — сказал Фадж.
— Да что ж такое с этим ребёнком, мистер Хэтчер? — спросил оператор.
— Фадж, — сказал папа, — делай, что тебе велит этот дядя.
— Нет! Не буду!
Джанет шепнула папе:
— Может, ему предложить печенья, мистер Хэтчер?
— Хорошая мысль, Джанет.
— У меня как раз есть, — сказала Джанет, похлопав по сумочке. — Дать ему сразу?
— По одному, — сказал папа.
Джанет подошла к Фаджу:
— Если сделаешь то, что просит дядя, получишь печенье.
— Покажи! — потребовал Фадж. Джанет показала пачку печенья. «Да она ко всему готова, — подумал я. — У неё там, небось, на все случаи жизни запасы, не только крекеры — рыбки и печенье. Интересно, что ещё найдётся в этой сумке?»
— Дай, — сказал Фадж.
Джанет вынула одно печенье. Фадж протянул руку, но не тут-то было.
— Получишь, если сделаешь то, что просит этот дядя. Может, даже два получишь, — пообещала Джанет.
— Сначала печенье, — сказал Фадж.
— Сначала сделаешь то, что просит…
— Нет! Сначала печенье!
— Дай ему одно, Джанет, — крикнул мистер Денберг. — Не торчать же тут с ним целый день.
Джанет выдала Фаджу печенье. Тот его сгрыз.
— Ну ладно, парень. Готов? — сказал оператор. — Поезжай прямо на меня.
Фадж не тронулся с места.
Мистер Винсент терял терпение.
— Хэтчер! — взвыл он. — Немедленно заставь своего отпрыска ехать на моём «Тодл-байке», не то без промедлений перехожу в другое агентство!
— Должен вам напомнить, Джордж, что снимать Фаджа была ваша идея, не моя, — сказал папа.
— Да плевать, чья это была идея, Хэтчер. Это твой сын. Заставь его, а не то…
— Есть одна мысль, — сказал папа. Он отошёл в дальний угол съёмочной площадки, подозвав остальных. Мистер Винсент, мистер Денберг, а также оператор и Джанет столпились вокруг него, как футболисты, обсуждающие с тренером план дальнейшей игры.
Вскоре папа крикнул мне:
— Питер! Подойди, пожалуйста.
— Да, пап. В чём дело?
— Питер, мы хотим попросить тебя проехаться на «Тодл-байке». Показать Фаджу, как это делается.
— Да он же прекрасно умеет, — говорю. — Разве вы не видели, как он тут круги наворачивал?
— Но он отказывается ездить перед камерой, — объяснил мне папа. — Поэтому нам нужна твоя помощь.
— Я что, тоже попаду в ролик?
— Эээ… — протянул мистер Денберг. — «Тодл-байк» ведь для самых маленьких.
Тут до меня дошло. Это как с покупкой туфель и осмотром у зубного. Меня используют, чтобы заставить Фаджа делать то, что им нужно. Интересно, как бы они справлялись с моим братцем, не будь меня?
Я подошёл к Фаджу и сообщил, что буду ездить на велосипеде.
— Слезай, — сказал я.
Фадж вцепился в руль:
— Нет! Мой!
— Он не твой, — сказал папа.
Но Фадж ни за что не хотел слезать. Он закрыл глаза и закричал букву «А». А кричать её он может оооочень громко.
Папе пришлось отдирать его силой. Фадж лягался и захлёбывался ором. Мистер Винсент, наверное, сто раз пожалел, что этот мальчишка попался ему на глаза.
Я влез в «Тодл-байк». Он был такой крохотный, что коленки доставали до ушей. Но всё же я умудрился проехать туда, куда указывал оператор.
— Видишь, как хорошо Питер ездит на велосипеде, — сказала Джанет. — На, Питер, получай печенье. Да что там, можешь и два взять, и даже три.
Фадж перестал вопить.
— Я! — сказал он.
— Что? — спросил папа.
— Я… кататься… я!
— Да у тебя не получится, как у Питера, — сказал мистер Денберг.
