— Вкусно. — Я проглотил прожёванное и быстро смыл в желудок, залив стаканом молока.
— Вот видишь. Маме надо почаще экспериментировать. Тогда вы не будете так привередничать.
— По-моему, мама никогда не готовила омлет с грибами, — сказал я.
Папа положил месива в тарелку Фаджа. Потом в свою. Фадж запихнул в рот целую ложку. Я ждал, что он сейчас всё выплюнет. Но вместо этого он сказал:
— Мм, вкусно!
Папа просиял. Фадж не настолько умён, чтобы дурачить папу. Значит, ему реально понравилось. Но вряд ли можно доверять вкусу ребёнка, который ест цветы и глотает собственные зубы.
Потом папа сел и отведал свою супер-пупер-стряпню. Он не только скривился. Он её выплюнул!
— Кошмааар! Что ж такое-то? Может, яйца протухли?
— Мама их только в четверг купила, — говорю.
— Может, тогда в грибах дело?
— А может, в способе приготовления? — предположил я.
Папа выскочил из-за стола и выкинул весь омлет в мусорное ведро. Фадж заревел.
— Хочу ещё! ЕЩЕ!
— Нет, — сказал папа. — Это есть нельзя.
Фадж завопил:
— ИЛИ ОНИ В ТЕБЕ, ИЛИ ТЫ В НИХ! ИЛИ ОНИ В ТЕБЕ, ИЛИ ТЫ В НИХ! — и швырнул ложку через кухню. Она попала в любимый мамин цветок. Земля посыпалась на пол.
— А ну прекрати! — крикнул папа на Фаджа. — Сейчас соорудим отличные бутерброды с арахисовым маслом. Потом примешь ванну! Завтра мама вернётся и увидит, как хорошо папа справлялся один. Питер, где мама прячет арахисовое масло?
После ужина папа выкупал Фаджа. Единственное, на что он решил махнуть рукой, это мытьё посуды. Свалил её горой в раковину и оставил маме.
В воскресенье мы поехали встречать самолёт. По дороге к аэропорту папа предложил не докладывать маме обо всём, что случилось с нами в эти выходные. Такой большой мужской секрет на троих. Я согласился. А мама была так рада нас видеть, что даже словом не обмолвилась о посуде.
Через шесть недель как-то вечером мы смотрели телевизор — а там новая реклама «Тодл-байка».
— Это я, — сказал Фадж.
Мама оторвалась от книги.
— Мальчик, похожий на тебя, Фадж, но не ты.
— Нет, я. Это я. Смотли.
Мама прищурилась, вглядываясь.
— Знаешь, Уоррен, — сказала она отцу, — а ведь и впрямь копия Фаджа. — Она засмеялась. — Представь себе ещё одного такого!
— Это Фадж и есть, — говорю я.
— Это Фадж и есть, — вторит братец.
— Мы тебе не рассказывали, дорогая, — сказал папа. — Хотели устроить сюрприз. Но это и есть Фадж.
— ЧТО? — вскочила мама.
— Мам, — начал я, — помнишь тот уикенд, когда ты ездила к тёте Линде?..
Я замолчал и вспомнил всё, чего моя мама не знала.
Как Фадж скакал по лужам.
Как хотел потрогать медведей.
Про бумагу в его штанинах.
Про омлет с грибами.
Про мистера Винсента с толстой сигарой во рту.
Про Джанет с крекерами-рыбками.
Тут я поглядел на папу, а он на меня. И мы оба как засмеёмся!
Никогда не забуду ту пятницу десятого мая. Самый важный день в моей жизни. Начинался-то он обычно, ничто, как говорится, не предвещало. Я посидел на уроках. Пообедал. Потом была физкультура. Потом мы пошли домой с Джимми Фарго. Собирались переодеться и отправиться в парк, к нашим каменюкам.
В лифте я поделился с Генри радостью, что скоро лето. Генри сказал, что тоже рад. На своём этаже я добрёл до квартиры и открыл дверь. Снял куртку, повесил в шкаф. Положил учебники на тумбочку в коридоре, рядом с маминой сумкой. И направился прямиком в свою комнату — переодеться и проведать Плюха.
Первое, что я заметил, — это щеколда на моей двери. Она была откинута. Дверь нараспашку. И в проёме стоит стул. Я чуть не загремел, споткнувшись. Ринулся первым делом к комоду проверить Плюха. Его не было! Аквариум с водой и камнями на месте, а Плюха нет!
Бегом в кухню и завопил:
— Мам, где Плюх?
Мама что-то пекла. Брат сидел на полу и бумкал, бил кастрюлей по сковороде.
— Тихо! — прикрикнул я на Фаджа. — Ничего не слышно.
— Что ты сказал, Питер? — переспросила мама.
— Сказал, что не могу найти Плюха. Где он?
— Его что, нет в аквариуме?
Я помотал головой.
— Ох, — сказала мама. — Надеюсь, он не ползает где-нибудь по полу. Ты же знаешь, я не люблю, как он пахнет. Погляжу в спальнях. А ты здесь проверь, Питер.
Мама поспешила в комнаты. Я смотрел на брата. Он улыбался.
— Фадж, ты знаешь, где Плюх? — спросил я спокойно.
Фадж улыбался от уха до уха.
— Ты его брал? Скажи, Фадж! — сказал я уже не так спокойно.
Фадж хихикнул и прихлопнул рот ладонями.
Я завопил:
— Где он? Что ты сделал с моим черепахом?
Никакого ответа. Фадж снова бумкнул, и я вырвал из его рук кастрюлю и сковородку. Постарался не кипятиться.
— Скажи мне, где Плюх. Просто скажи, где черепах. Я не буду сердиться, если ты скажешь. Давай, Фадж. Пожалуйста.
Фадж посмотрел на меня.
— В животике, — сказал он.
— Как это — в животике? — спросил я, сузив глаза.
— Плюх в животике! — повторил Фадж.
— В каком животике?
— Вот в этом, — Фадж потёр себя по животу. — Плюх в этом животике! Вот здесь!
Я решил поддержать игру:
— Ладно. А как он туда попал, Фадж?
Фадж встал. Он запрыгал вверх-вниз и запел:
— Я СЪЕЛ ЕГО… СЪЕЛ ЕГО… СЪЕЛ ЕГО! — и побежал прочь из кухни.
Вернулась мама.
— Его нигде нет, — сказала она. — И в шкафах поглядела, и в ванной, и в туалете, нигде…
— Мам, — сказал я, тряся головой. — Как ты могла?
— Как я что могла, Питер?
— Как ты могла разрешить ему?
— Что разрешить, Питер?
— СЪЕСТЬ ПЛЮХА! — завопил я.
Мама принялась мешать что-то в миске.
— Не говори ерунды, Питер, — сказала она. — Плюх черепаха.
— ОН СЪЕЛ ПЛЮХА! — повторил я.
— Питер Уоррен Хэтчер! ПРЕКРАТИ ГОРОДИТЬ ЧЕПУХУ!
— Сама спроси его. Давай, спроси, — сказал я.
Фадж стоял в дверях кухни, широко улыбаясь. Мама подтянула его к себе и погладила по голове.
— Фадж, скажи мамочке, где черепашка.
— В животике, — сказал Фадж.
— В каком животике?
— МОЕМ! — он захохотал.
Мама подняла его и посадила на кухонную стойку, чтобы он не смог удрать.
— Ты шутишь, да, Фадж?
— Не шучу.
Мама побледнела.
— Ты правда съел черепаху своего брата?
Фадж улыбался широко-широко, шире не бывает.
— ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ЧТО ПОЛОЖИЛ ЕЕ В РОТ И ПРОЖЕВАЛ? ВОТ ТАК? — мама сделала вид, что жуёт.
— Нет.
Мама с облегчением улыбнулась.
— Ну конечно нет. Ты просто пошутил. — Она поставила Фаджа на пол и одарила меня многозначительным взглядом.
Фадж между тем бормотал:
— Не жевал. Не жевал. Плоглотил. Плоглотил… Челепашек всех нету. В животике у Фаджа.
Мы с мамой уставились на него.
— Неправда! — сказала мама.
— Плавда!
— Нет! — крикнула мама.
— Да! — крикнул в ответ Фадж.
— Да? — слабо переспросила мама, хватаясь обеими руками за спинку стула.
— Да! — Фадж сиял.
— О нет! — застонала мама и подхватила братца на руки. — Ангел мой! Мальчик мой любимый! Ох…
Мама ни секунды не подумала о моём черепахе. Даже ни разу о нём не вспомнила. Не спросила себя, что чувствовал мой черепах, когда его глотали. Она бросилась к телефону с Фаджем наперевес. Набрала номер и закричала:
— Помогите! Срочно! Мой малыш съел черепаху… ПРЕКРАТИТЕ СМЕЯТЬСЯ! — грозно сказала мама оператору. — Пришлите «скорую» немедленно — Шестьдесят восьмая Западная улица, дом двадцать пять.
Мама повесила трубку. Виду неё был не очень. Слёзы текли по щекам. Она опустила Фаджа. Я не понимал, чем она так расстроена. У брата был абсолютно здоровый вид.
— Помоги мне, Питер, — попросила мама. — Принеси одеяла.
Я побежал в комнату брата, сорвал два пледа с его кровати. Он топал за мной с этой своей глупой улыбкой. Хотелось ему врезать. Как он может стоять здесь с такой счастливой физиономией, когда мой черепах томится внутри него?
Я отдал пледы маме. Она завернула в них Фаджа и помчалась к выходу. Я — за ней, успев прихватить с тумбочки её сумку. Наверняка она будет рада, что я об этом подумал. На лестнице я нажал кнопку лифта. Несколько минут ожидания. Мама вышагивала вперёд-назад, а Фадж приютился у неё на руках, сунул в рот пальцы и зачмокал. Обычно эти звуки мне нравились, но я не мог ни о чём думать, кроме Плюха.
Наконец лифт прибыл. За спиной Генри стояли три человека.
— Мне срочно, — сказала мама. — Меня «скорая» ждёт внизу. Можно побыстрее?
— Да, миссис Хэтчер. Разумеется, — сказал Генри. — Едем вниз, никаких остановок.
Кто-то потыкал меня в спину. Я обернулся. Это была миссис Раддер.
— Что стряслось? — шёпотом поинтересовалась она.
