— Я… кататься… я!
— Да у тебя не получится, как у Питера, — сказал мистер Денберг.
— Получится, — сказал Фадж.
— Вряд ли, — сказал мистер Денберг. — Ты уже пробовал. Ты не сделал то, что я тебя просил.
— Я!
— Хочешь попробовать ещё раз? — спросил папа.
— Ещё, — сказал Фадж. — Ещё-ещё-ещё.
— Ну, не знаю, — сказал мистер Денберг и пожал плечами.
— Ну, не знаю, — сказал мистер Винсент и пожевал сигару.
— Ну, не знаю, — сказал оператор и поскрёб в затылке.
— Пожалуйста! — взмолился Фадж.
Первый раз в жизни мой брат сказал «пожалуйста»!
— Ладно, — вздохнул мистер Денберг, — дадим ему ещё один шанс.
Фадж побежал к велосипеду, я слез, а он запрыгнул в него.
— Ехать? — спросил он мистера Денберга.
— Ехать, — кивнул мистер Денберг. — Вот сюда, Фадж… Сюда… Ко мне.
Фадж сделал, как ему было велено.
— Как Пи-та! — сказал он. — Смотли! Как Пи-та!
Джанет чмокнула меня.
— Ты нас спас, Питер Хэтчер! — сказала она.
Когда она отвернулась, я вытер щёку. Уж больно помадный у неё поцелуй.
Глава девятая
Ещё один дождливый день
На следующий день лил дождь. Папа спросил, как я отношусь к тому, чтобы пойти в кино.
— Одному? — спрашиваю.
— Нет. Втроём.
— Тебе не кажется, что Фадж не дорос до кино? — сказал я.
— Может быть. Но я не могу придумать, чем ещё его занять. А пойти в кино — история на несколько часов.
— Можешь дать ему носков. Знаешь, как он любит играть с твоими носками.
— Носками весь день не займёшь. Потому-то я и придумал кино.
— А на что мы пойдём, пап? Папа глянул в журнал «Нью-Йорк».
— Вот недалеко от нас идёт «Жизнь медведя». Что скажешь?
— А о чём фильм? — спросил я.
— О жизни медведя, полагаю. Написано — для семейного просмотра.
Я-то рассчитывал на какой-нибудь классный вестерн со скачками и стрельбой, куда детям до шестнадцати нельзя без родителей. Но папе, конечно, виднее. Жизнь медведя так жизнь медведя.
Я предложил папе привести Фаджа в божеский вид, потому что сейчас вид у него был далеко не божеский. Кажется, папа ему даже пижаму на ночь не надел. Так братец и ходил во вчерашней футболке.
К часу дня мы были готовы. Все трое стояли в плащах и резиновых сапогах, а папа ещё и зонт прихватил, большой и чёрный. В Нью-Йорке, известное дело, в дождь такси не поймать. Но кинотеатр недалеко, и папа сказал, что небольшая пешая прогулка пойдёт нам на пользу. Луж было полно, лило как из ведра. Я люблю гулять под дождём, особенно если не очень холодно. Приятно, когда на лицо капает.
Я перепрыгивал через лужи. Папа тоже старался на них не наступать. Но Фадж… Он прыгал в середину и плескался, как утка. Когда мы добрались до кинотеатра, у него штаны были хоть отжимай. Папа потащил его в туалет и напихал в штанины кучу бумаги, чтобы он не сидел в мокром. Поначалу Фадж хныкал. Но когда папа купил ему большую коробку попкорна, братец забыл обо всех неприятностях.
Мы заняли свои места, и тут прямо перед Фаджем уселся парень-дылда. Пришлось папе поменяться с братом местами. Так Фадж оказался у прохода, я в серёдке, а папа по другую руку от меня.
Когда свет погас, Фадж восхищённо охнул:
— Ууух тыыы, темно!
Я ему:
— Тихо. В кино нельзя разговаривать.
— Холошо, Пи-та.
Вот тогда-то он и начал бросаться попкорном. Поначалу я не заметил, только подумал: странно, почему люди впереди нас каждую секунду оборачиваются. Потом слышу, Фадж шепчет: «Паф-паф!» — и, гляжу, бросает горсть.
Я ткнул папу локтем.
— Он бросается попкорном, — шёпотом сообщил я.
Папа протянул руку и хлопнул Фаджа по коленке:
— Будешь кидаться — отберу.
— Не кидаться! — сказал Фадж очень громко.
— Шшш, — зашипели люди впереди нас.
— Шшш! — ответил им Фадж.
— Видишь, — сказал я папе, — он слишком мал для кино. Не понимает.
Но стоило появиться первому медведю, Фадж застыл и смотрел не отрываясь. Скоро я совершенно забыл о нём и увлёкся историей на экране. Она оказалась гораздо интереснее, чем я думал. Про медвежат.
Не помню, в какой момент я это обнаружил. Кажется, повернулся глянуть, не осталось ли у Фаджа попкорна, а то мой закончился. И очень удивился, что его нет рядом. Вот так новости.
— Пап, папа, — зашептал я, — его нету.
— Что? — не понял папа.
— Фаджа нет на месте.
Папа наклонился посмотреть.
— Куда он пошёл?
— Не знаю. Просто исчез.
— Выпусти меня, Питер. Пойду поищу его.
— Мне пойти с тобой? — спросил я.
— Нет, сиди досматривай. Наверное, он у лотка со сладостями.
Я привстал, пропуская отца. Интересно, что сказала бы мама, узнай она, что Фадж потерялся в кинотеатре.
Прошло какое-то время, вдруг фильм прервался — как водится, на самом интересном месте. Включили всё освещение. Зрители разочарованно загудели. Какие-то мальчишки крикнули: «Оператора на мыло!» Ко мне подошли мой папа, два билетёра и человек в костюме.
— Он сидел вот здесь, — сказал папа, указывая на пустое место.
— Ясно, — сказал человек в костюме. — Мы проверили все помещения в здании. Нужно обыскать кинозал. — Он сложил ладони рупором и закричал: — Леди и джентльмены! Прошу вашего внимания. Мы продолжим показ фильма, как только разыщем трёхлетнего мальчика, он откликается на имя Фадж.
Послышались смешки. Да, наверное, имя Сливочная Помадка с непривычки может показаться смешным. Я подумал: «А вдруг его похитили! Ох и разозлится мама. Не ребёнок, а сплошное наказание! Даже в кино с ним нельзя пойти. — Потом чуть не рассмеялся: — Да кому он нужен — похищать-то?»
— Что мне делать, пап? — спросил я.
— Походи, покличь его, Питер.
— Ладно… Сюда, Фадж! — крикнул я, спускаясь по проходу. Будто собаку зову. — Выходи, Фадж!
Когда я дошёл до первого ряда со своим «Сюда, Фадж!», он выскочил, как Джек-попрыгун из шкатулки, и напугал меня. Я аж охнул.
— Пливет, Пи-та, — сказал он.
— Эй, я его нашёл! — крикнул я. — Я нашёл его! Нашёл! Вот он! — Потом повернулся к брату: — Ты что здесь делаешь? И почему сидишь на полу?
— Хотел потлогать медведя, — сказал Фадж. — Но медведей всех нету. — Он развёл руками и повторил: — Всех нету.
Подбежали папа, билетёры и человек в костюме.
— Фадж! — папа сгрёб его в охапку. — Ты в порядке?
— Он хотел потрогать медведя, — говорю. — Что ты на это скажешь?
— Что ж, думаю, можно продолжать фильм, — сказал человек в костюме. Он снова сложил ладони рупором: — Благодарим вас, леди и джентльмены. Наш молодой человек отыскался, целый и невредимый. Надеюсь, больше он так не будет!
Когда мы пришли домой, папа объяснил Фаджу, что кино — всё равно что телевизор.
— Это просто картинка. Трогать там нечего.
Фадж слушал, но вряд ли верил. Кажется, он до сих пор считает, что медведи прячутся где-то в кинотеатре. Я сделал себе в памяти зарубку: никогда не брать младшего брата с собой в кино. Никогда! По крайней мере, пока ему не исполнится девять-десять лет.
Папа сказал, что приготовит нам на обед что-нибудь особенное, чтобы отпраздновать Великое Возвращение Фаджа. «Странно, — подумал я, — папа же вроде не умеет готовить. Даже не знает, где мама держит арахисовое масло, тарелки, кастрюли и сковородки. Ему повезло, что я могу показать».
— Что собираешься готовить, пап? — Супер-пупер-омлет.
— Омлет? Не уверен, что мы любим омлет.
— Этот вам понравится, — пробормотал папа, напевая. — Тащи большую сковородку, Питер.
— Держи, — сказал я, подавая сковороду.
Он бросил на неё кусок масла.
— Что идёт в супер-пупер-омлет? — спросил я.
Фадж сидел под столом, бумкая крышками от кастрюль.
— Яйца, конечно, — объяснил папа. — Омлет готовят из яиц.
— А что ещё? — спрашиваю.
— Я подумываю создать омлет с грибами.
— Яйца и грибы, значит?
— Угу, тебе понравится.
— Не уверен.
— Понравится-понравится, вот увидишь, Питер, — сказал папа.
Я накрыл на стол, даже посадил Фаджа на стул-ракету. Папа принёс готовый омлет. Он до сих пор напевал.
— Ого, здоровенный омлетище, — сказал я, увидев, что он сотворил. Творение занимало всю сковороду, до краёв.
— Сколько ты яиц бухнул?
— Около дюжины, — сказал папа.
— А мама из одного готовит, — сказал я.
— Попробуй, тогда скажешь, много его или мало.
— В смысле, он такой вкусный?
— Давай-давай, пробуй, — сказал папа, наполняя мою тарелку.
Я попробовал. Непередаваемая гадость! В жизни не ел ничего отвратней. Но папа стоял надо мной, улыбаясь от распирающей его гордости. Разве я мог его огорчить?
— Ну? — спросил он.
— Вкусно. — Я проглотил прожёванное и быстро смыл в желудок, залив стаканом молока.
