души и боялся только одного: как бы в самый решающий момент басист не прогнал меня и не лишил удовольствия увидеть посрамленного Цолака.
Мы подошли к Центральному рынку, и тут Цолак вдруг остановился.
— Ну, ребята, вам в какую сторону? — спросил он.
— Нам в эту. — Арсен указал в сторону рынка. — А тебе?
— А мне в другую. — Цолак в свою очередь махнул рукой в сторону улицы за парком. — До свидания.
И он удалился. Я в недоумении смотрел на Арсена. Ясно, что Цолак попросту сплавил нас: скажи мы, что идем в его сторону, он отправился бы в противоположную. Я был ужасно разочарован. Надо же было дать ему так легко улизнуть!
Однако Арсен почему-то выглядел довольным. Глядя вслед удаляющемуся Цолаку, он вдруг потер руки и выдохнул:
— Все идет как надо!..
Шагах в ста — ста пятидесяти от нас, в ограде парка, были большие ворота. Подойдя к ним, Цолак замедлил шаг и оглянулся. Арсен тут же затащил меня за угол, а когда мы снова вышли, Цолака уже не было. Зашел, наверно, в парк.
— Все идет как надо!..
Мы бегом помчались к воротам и влетели в парк.
Прямо перед нами вытянулась длинная аллея, но Цолака на ней не было.
Арсен с беспокойством огляделся:
— Куда он пропал, мерзавец?
— Вон, видишь? — вскричал я, вдруг приметив беглеца.
Цолак неизвестно почему, свернув с аллеи, шел прямиком через кустарник. Могло показаться, что сделал он это из страха. Но Цолак шел не спеша, спокойно и даже насвистывал какую-то мелодию.
Арсен молча направился в ту же сторону, я засеменил за ним. Когда мы были уже в нескольких шагах от Цолака, он вдруг оглянулся и остановился.
Вопреки моим ожиданиям, на его лице не было ни удивления, ни страха.
— Ну что, пришли? — спросил он насмешливо.
— Пришли, как видишь, — ответил Арсен.
— И далеко собираетесь путь держать? — поинтересовался Цолак.
Арсен посмотрел вокруг. В кустах не было ни души, более удобного места для расправы не придумаешь.
— Нет, недалеко, — сказал он, — уже пришли.
— Пришли, говоришь? В таком случае, еще раз до свидания…
Цолак повернулся, чтобы идти, но в ту же минуту на плечо его опустилась тяжелая лапища Арсена.
— Погоди.
Я поспешил отойти в сторонку, не хотел путаться под ногами.
— Ты хочешь мне что-нибудь сказать? — с простодушным видом спросил Цолак.
— Видишь это? — угрожающе произнес Арсен, поднося к лицу Цолака свой огромный кулак. — Как ты думаешь, сколько он весит?
Цолак добросовестно рассмотрел этот комок костей, мышц и мозолей и сказал:
— Фунта три потянет… А что?
«Ну и простофиля…» — подумал я. А Арсен продолжал:
— Сколько ударов такого кулака понадобится, чтобы сделать из тебя кюфту? [8]
— Если попадешь в цель, и одного достаточно.
Самое удивительное было то, что Цолак, видно, до сих пор не догадывался, что его ждет. Он отвечал совершенно спокойно, даже улыбался, и это окончательно вывело из терпения Арсена.
— Если попаду? — заорал он. — Тогда получай!..
Последующие события развертывались так быстро, что я едва мог понять, что же происходит. Увидел только, как кулак Арсена решительно опустился на Цолака, но не услышал ни звука удара, ни криков получившего удар. И удивительнее всего было то, что Арсен, перекрутившись от силы собственного удара на триста шестьдесят градусов, вновь вернулся в прежнее положение, а Цолак стоял на том же самом месте и продолжал улыбаться. Издав что-то вроде рычания, Арсен во второй раз занес свой кулак. На сей раз я успел разглядеть, как Цолак мгновенно отклонил голову, и удар Арсена снова не достиг цели. Не помня себя от ярости, басист сделал третью попытку все с тем же успехом.
И только после того я услыхал звук удара — короткий, резкий звук, — и огромное тело Арсена, как резиновый мячик, отскочило в сторону и, ударившись о дерево, медленно скользнуло вниз…
Я оторопел, не зная, что и подумать. Мне ведь Арсен всегда казался самым сильным из знакомых мне людей. И вот он лежит поверженный…
Но в следующее же мгновение я пришел в себя. И пусть мне всего тринадцать лет, решил я, но ведь Арсен — мой друг и мой долг прийти ему на помощь… Набычившись и издав какой-то воинственный клич, я кинулся на ненавистного Цолака.
Мое нападение было настолько неожиданным, что он не успел даже увернуться. Я осыпал его градом ударов по груди, по бокам, а он стоял изумленный и неподвижный. Потом вдруг сильно обхватил меня руками и оторвал от земли.
С минуту я трепыхался и дрыгал ногами, ожидая, что он вот-вот швырнет меня оземь. Но он почему-то медлил. Тогда я повернул голову и посмотрел на Цолака. Каково же было мое удивление, когда я увидел на лице корнетиста не ярость, не злость, а улыбку… От досады мне хотелось разреветься. Человеку надавали столько тумаков, а он улыбается обидчику прямо в лицо…
Цолак осторожно опустил меня на землю и сказал:
— Ай да Малыш, ай да молодец! Честное слово, здорово!..
Потом повернулся к лежащему под деревом Арсену:
— Теперь поглядим, что с этим случилось.
Он прислонил Арсена к дереву и стал тереть ему виски. Вскоре басист открыл глаза, широко зевнул, затем потер челюсть и лишь после этого, совсем придя в себя, устремил взгляд на Цолака:
— Послушай, чем это ты меня ударил?
— Рукой, — улыбнулся Цолак.
Арсен вопросительно взглянул на меня, и я, утвердительно кивнув, подтвердил, что, мол, да, ударил рукой. Но Арсен не хотел верить.
— Это не был удар рукой… Словно конь копытом лягнул…
— Такой удар называется «аперкот справа», — с подчеркнутой любезностью объяснил Цолак. — Ты вдохни поглубже — пройдет…
Арсен рывком поднялся на ноги. На мгновение мне показалось, что он снова набросится на Цолака. Действительно, гигант-басист напряженно глядел на невысокого корнетиста, словно приготовившись к прыжку. Но, по-видимому, он еще не совсем очухался — как маятник качался из стороны в сторону.
Цолак подошел к нему и дружелюбно сказал:
— Я не хотел с тобой драться, ты сам меня вынудил… Теперь давай попытаемся разобраться, чего же мы хотим друг от друга, а?..
Арсен кивнул, и они уселись друг против друга на пеньках. Я оставался стоять в сторонке. Такой поворот событий совсем смутил меня.
Удивительно было то, что Цолак избил Арсена, но еще удивительнее было то, что они после этого сидели и беседовали… Ничего я не понимал.
— Давно вижу, ты настроен против меня, искал только повода, чтобы подраться, — сказал Цолак. — Но