Проделки сына и удивили, и заинтересовали Улжан. Она нацепила на ноги стоящие у порога кебис[14], вышла во двор.
— Муратжан, что это ты делаешь? — спросила она.
— Физзарядку...
— Как ты сказал?
— Это очень полезно для здоровья. Человек закаляется и не болеет.
— Думаешь, от этого зависит заболеть или не заболеть?
— Ну вот посмотрите...
Улжан пошла накрывать на стол, а Мурат, прихватив полотенце, мыло и зубной порошок, снова выбежал во двор.
После утреннего обхода колхозных садов Батырбай возвращался домой завтракать и вдруг увидел сына, который плескался за домом в арыке. Мурат был в одних трусах, а в арыке текла чистая горная холодная вода.
— Муратжан, что ты делаешь?! — вскричал Батырбай.
— Я закаляюсь, жаке[15].
— Ну и ну! Хороша закалка! У тебя же опять начнутся колики! Брось ребячество! Да разве можно утром умываться такой холодной водой?
— Конечно, можно, — ответил Мурат весело. — Мы в лагере всегда по утрам купались. В горной речке, жаке. Ничего не случится! Я привык!
Однажды, когда Мурат рассматривал последний номер журнала «Пионер», к нему зашел Шаир.
— Послушай, Мурат, — сказал он, хитро улыбаясь и помахивая рогаткой с длинной резинкой. — Знаешь, кто теперь у нас физкультуру будет преподавать?
— Кто?
— Николай Трофимович!
— Какой Николай Трофимович?
— Как какой? Забыл? Наш Николай Трофимович, старшина с заставы. Он закончил военную службу и остался здесь...
— Да ну? — просиял Мурат. — А где он?
— Я его около школы видел.
Их школа находилась на высоком холме в западной части аула и видна была издалека. До начала учебного года оставались считанные дни, и рабочие спешили закончить ремонт. Когда Мурат и Шаир прибежали сюда, настал час обеденного перерыва. Все разошлись, только отставной старшина Николай Трофимович ходил по полянке недалеко от школы. Он вбивал какие-то колышки, меряя землю рулеткой, и что-то записывал в маленькой записной книжечке. У Николая Трофимовича — открытое лицо, дышащее здоровьем, широкие плечи, крепкая, сильная шея. Вчера еще он был старшиной — солдатом, воином, пограничником. А сегодня он — самый простой и самый мирный на свете человек — учитель.
Мурат и Шаир издали наблюдали за ним.
Николай Трофимович заметил их, подозвал к себе.
— Откуда, ребята? Из этой школы? — спросил он, кивая на здание семилетки.
— Да, Николай Трофимович... Мы здесь учимся.
— Ого! Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросил, улыбаясь, Николай Трофимович.
— Знаем! — многозначительно ответил Шаир. — Мы всех здешних пограничников знаем!
— Ишь ты! — покачал головой Николай Трофимович. — А в каком вы классе учитесь?
— Четвертый закончили...
— Та-ак. А физкультуру любите? Спорт любите?
— Любим! — проговорил Мурат, приближаясь. — Только нас никто не учил, — с искренним сожалением добавил он.
— Не учил, говоришь? Это, конечно, никуда не годится. ...Ну, а сами-то вы хотите учиться?
— Конечно! Хотим! — вскрикнули ребята в один голос.
— Очень хорошо, — кивнул им довольный Николай Трофимович. — Раз есть ученики, будет и учитель...
Ребята переглянулись.
— Николай Трофимович, — решился спросить Мурат, — правду говорят, что вы у нас учителем будете?
— Может быть, и буду.
— По физкультуре? Да? — допытывался Мурат.
— И это возможно.
— Вот здорово! — искренне обрадовался Мурат. Глаза его неотрывно, и восторженно смотрели на отставного старшину.
* * *На обратном пути Мурат и Шаир решили заглянуть в школу. С трудом пробрались они через штабели досок, горы кирпича, глины и песка к дверям. В тихом и пустом коридоре, куда они вошли, пахло свежей сосновой стружкой и масляной краской.
Не успели ребята как следует оглядеться, как за спиной у них раздался строгий мальчишеский голос:
— А вам здесь что надо?
Мурат и Шаир обернулись. Перед ними стоял Садык.
— Проваливайте отсюда! — скомандовал он таким тоном, будто школа принадлежала только одному ему. — Ну, чего стоите? Проваливайте, говорю!
— А ты чего кричишь? Твоя, что ли, школа? — насупился Мурат.
— Не твое дело, — обозлился Садык. — Еще что-нибудь потеряется здесь... А папа не велел мне пускать посторонних!
«Папа» — это Токмолда, директор школы, и имя его много значило для Мурата и Шаира. Они переглянулись, засопели носами.
— Пошли отсюда?
— Пошли...
Ребята направились к выходу, но Шаир на мгновение остановился и сказал Садыку:
— Ты не ори!.. Мы ведь не воры... Мы ничего не возьмем...
Садык продолжал осматривать их с явным подозрением. Вдруг он схватил Мурата за рукав:
— Постой! Что у тебя в кармане?
Мурат вырвал руку.
— А тебе какое дело до моего кармана?
— Покажи!
— Не покажу!
— Гвозди украли.
— Нет, не гвозди...
— Гвозди!
— Отстань лучше, Садык...
— Покажи, что в кармане, а то не выпущу!
Мурат вытащил из кармана толстый шестигранный красный карандаш, сунул его Садыку под нос, словно для того, чтобы тот, понюхал его
— Вот тебе гвоздь! Видал? — насмешливо бросил Мурат и рассмеялся.
Как-то вечером, через две недели после начала учебного года, Токмолда задержался на работе дольше обычного. Он выглянул из окна на улицу, и брови его невольно сдвинулись.
На лужайке перед домом суетились школьники. Одни копали ямы, другие устанавливали столбы и вешали сетки для игры в баскетбол, третьи расчищали беговую дорожку. Никто не стоял без дела. Смех, оживленные голоса не смолкали ни на минуту. Среди мальчишек и девчонок был и преподаватель физкультуры Николай Трофимович. Он помогал ребятам.
Токмолда некоторое время наблюдал за ними и думал, что отставной старшина, видимо, решил построить около школы целую заставу. Токмолда не мог понять, зачем Николай Трофимович столько времени занимается этой спортплощадкой.
Директор окликнул школьного сторожа, старика Сайбека, и приказал немедленно позвать к себе учителя.
Сайбек — высокий, с острым подбородком, на котором, будто приклеенная, серебрилась жиденькая бородка с маленьким острым носом, послушно кивнул Токмолде, сказал «хорошо» и поспешил выполнить приказание.
— Тебя директор вызывает, — сказал он Николаю Трофимовичу, как мог, по-русски. — Марш быстро.
— Сейчас, — ответил учитель, но задержался, чтобы, объяснить ребятам, как распланировать волейбольную площадку.
Сайбек потянул его за рукав.
— Пошел. Пошел, тебе говорю... Скоро надо. Директор сказал, начальник сказал... Быстро.
Когда Николай Трофимович вошел в кабинет директора, Токмолда потушил о край стола недокуренную папиросу.
— Входите, входите, Николай Трофимович, — сказал он, протягивая руку. — Здравствуйте. Ах, да! Мы ведь сегодня, кажется, виделись. Надо поговорить. Садитесь, пожалуйста.
Токмолда расстегнул верхнюю пуговицу заплатанной рубашки, как будто она мешала ему говорить, прокашлялся и снова сел. Из полуоткрытого окна на его бритую, узколобую голову падали лучи заходящего солнца, и она казалась от этого розовой. Токмолда ждал, когда Николай Трофимович сядет и, приготовившись говорить, сидел с полуоткрытым ртом, по привычке моргая глазами. Как только учитель физкультуры опустился на скрипнувший стул у директорского стола, Токмолда заговорил:
— Убейте меня, Николай Трофимович, если я что-нибудь понимаю. Что вы такое задумали строить около школы? Кончится это когда-нибудь или ученики без конца будут возиться? Вы же их просто измучили!
Николай Трофимович не ждал такого разговора.
— Но ведь вы сами дали согласие, — возразил он.
— Да. Я согласился. Но разве я знал, что там ты так будешь мучить ребят? — Токмолда заговорил с Николаем Трофимовичем на «ты». — Я думал, что ты... что они будут строить это... как его... — директор никак не мог вспомнить нужного слова и стал жестикулировать. — Ну, стоит на площадках у школ... Два бревна и перекладина, и веревки болтаются... Как его называют? Турник, что ли?
— Турник-то турник, — ответил Николай Трофимович. — Но для настоящей спортплощадки надо еще многое сделать.
Желтовато-водянистые глаза Токмолды округлились от удивления.
— Дорогой мой! — воскликнул он. — Может быть, ты хочешь превратить школу в заставу, а учеников — в солдат, а?
— Причем тут застава? — нахмурился Николай Трофимович. — Школа есть школа, и здесь должна быть хорошая спортплощадка.
— Как тебя... Трофим... Э-э... Николай Трофимович, — умиротворительным тоном, желая найти с ним общий язык, сказал Токмолда. — Я знаю и другие школы в нашем районе. Везде эти самые столбы с перекладинами... Турники... И больше ничего! И с нас хватит этого. Поэтому ты перестань ребят мучить. Не надо.
