Спорим, это мальчик! - Теренс Блэкер

— Как ни странно, это не совсем верно, — сказал юрист. — Ваша сестра на самом деле была богаче, чем думали все, в том числе и она сама.

И сухим деловым тоном он изложил поразительную правду. Тод Стрейндж, поп-музыкант из группы «666», с которым Гейл ненадолго связала себя браком в восьмидесятые годы, скончался в результате «несчастного случая», связанного с наркотиками, за полгода до гибели Гейл. У него не было родных, и суд постановил, что все авторские отчисления от доходов с его музыки должны поступать непосредственно его бывшей жене.

— Оказывается, тяжелый рок — весьма прибыльное дело, — пояснил мистер Дурковиц.

И он был прав. На момент смерти имущество Гейл составило два миллиона долларов. Теперь мы должны учредить доверительный фонд на имя Сэма. Второй миллион нам предстоит потратить на его содержание и обучение.

Мне срочно понадобилось присесть.

Но это было еще не все.

— Альбомы группы «666» прекрасно раскупаются, — продолжил адвокат. — Авторские отчисления с продаж в настоящее время достигают около трех четвертей миллиона долларов в год.

— Милые «666», — слабым голосом пролепетала я.

— Есть еще кое-что, — сказал мистер Дурковиц. — Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, но, пока я занимался всем этим, мне стало известно, что биологический отец Сэма, Энтони Лопес, недавно вышел из тюрьмы. Он не имеет абсолютно никаких прав ни на Сэма, ни на его деньги, но я посчитал, что вам следует быть в курсе.

Мы ломали голову, как поступить. С одной стороны, Сэм имеет право знать, что он теперь богат благодаря своей матери и покойному мистеру Тоду Стрейнджу. С другой стороны, в последнее время его жизнь была нелегка, а с тех пор, как он начал ходить в школу «Брэдбери Хилл», мальчик стал гораздо спокойнее и увереннее.

Мы с Мэри обсуждали все это до глубокой ночи и в конце концов решили, что пока не будем ничего рассказывать Сэму.

Про мистера Лопеса мы и не вспоминали. Он никогда раньше не интересовался своим сыном, так с чего бы ему менять свои привычки?

Я — человек инстинкта, живу минутой, но и у меня есть свои раз и навсегда заведенные обычаи. Отсидев определенный срок в местной тюряге — должен признаться, это время от времени случается, — я всегда делаю одно и то же.

Я иду в бар, беру себе выпивку и звоню своей бывшей женушке Гэлакси — узнать, как там поживает мое маленькое семейство. Правда, лично мы не встречались с тех пор, как наш брак вылетел в трубу в результате досадного недоразумения (дела, знаете ли, всё дела!), но где бы я ни был, я никогда не забываю старушку Гэлакси и моего сыночка Сэма.

Но на этот раз трубку снял какой-то незнакомый тип. Он сказал, что произошла авария и что Гэлакси, как он выразился, «нет больше с нами».

— С кем это — с нами? — спросил я.

— Она теперь в лучших краях, — сказал он.

— О чем речь? В каких это лучших краях? В Сан-Франциско переехала? Или в Нью-Йорк?

— Она умерла, — сказал этот типчик. — Возвращалась домой с вечеринки, попала в аварию и погибла.

Погибла? Гэлакси мертва? Я повесил трубку, вернулся к стойке бара, заказал себе еще выпивки, а потом еще. Как-то мне стало нехорошо от таких новостей. Пусть Гэлакси была слегка чокнутая, зато в моем стиле. Бывшая жена по-своему много для меня значила.

Очень скоро в голове у меня завертелись и другие вопросы. Если Гэлакси не стадо, куда девался Сэм? Что с ним? Кто забрал моего сына?

Деньги? Какие деньги? Если Катастрофа решил разыскать Сэма, то деньги тут совершенно ни при чем. Он даже и думать не думал о том, что на том конце радуги его дожидается пара миллионов баксов. Просто у него сильно развиты отцовские чувства. И за это я его уважаю.

Скажем правду: этот спектакль на тему «Лучшая подруга» был вполне в духе Елены. Я ее, конечно, очень люблю, но, надо признаться, Елена обожает всегда быть в центре событий.

Когда закончился последний урок, Елена нацепила на лицо этакое рассеянное, чуточку надменное выражение, которое, как мы с Заей знаем по долгому опыту, может означать только одно. У Елены имеется план, план этот она придумала сама и ни с кем не собирается им делиться. В таких случаях она всегда начинает одинаково.

— Ах, кстати, я совсем забыла вам сказать. — Елена нахмурилась, как будто вот только сию минуту о чем-то вспомнила. — Сэм сейчас зайдет ко мне выпить чаю.

— Замечательно, — сказала Зая. — Пошли к тебе.

— М-м… Может быть, лучше мы с ней пойдем вдвоем. Не нужно, чтобы собралась слишком большая толпа народу, это ее утомит.

— Толпа народу? — повторила я.

У Елены много разных талантов, но способность придумывать убедительные отговорки не относится к их числу.

— Да, все-таки она сегодня первый день в нашей школе. Кроме того, я хочу сделать ей подарок довольно интимного характера.

— Все ясно, — сказала я. — Ты хочешь, чтобы она подружилась с тобой больше, чем с нами.

— Слушайте, что это за детский сад? — возмутилась Елена.

И с противной улыбочкой отправилась отыскивать Сэм.

Мы ждали Сэма у ворот, и вот он показался во дворе, болтая на ходу с Еленой, как будто они с ней всю жизнь знакомы.

Он чуть было не прошел мимо, но все-таки обернулся, приблизился к нам и говорит:

— Я зайду к Эл. Встретимся позже.

— А нельзя пойти к ней как-нибудь в другой раз? — Я фальшиво улыбнулся Елене, которая стояла метрах в десяти от нас, поджидая свою новую подружку. — Маме с папой, наверное, не терпится узнать, как прошел твой первый день в новой школе.

— Я им потом расскажу, — заявил Сэм.

Я понизил голос:

— А переодеться? Как ты собираешься это устроить?

Сэм похлопал по своему ранцу:

— Всё при мне. Расслабьтесь, ребята. — Он подмигнул. — Вы же сами этого хотели. Шпион в логове врага!

— Пошли, Сэм, — позвала Елена. — Потом побеседуешь с «Сараями».

— Иду-у! — отозвался Сэм с противным девчачьим подвыванием. И ушел.

Никто не разглядел одну особенность в характере Сэм. Никто, кроме Елены Гриффитс. Сэм была очень застенчивой. Хоть она и вела себя, как Мисс Самоуверенность, но в глубине души она тряслась как осиновый лист.

Только