— Нашёл, — сказал Коля, и Юрка услышал, как загремели спички в сухом коробке.
Коля чиркнул спичкой и зажёг лампу. Фитиль дымил, в комнате запахло гарью, и Юрка прикрутил фитиль.
— Бери веник, — сказал Коля, — замети осколки в угол… А это что?
Корыто было полным-полно, и возле него поблёскивала большая лужа. Вода протекла под стол, под шкаф: повсюду были мокрые следы от валенок.
— Так, — проговорил Коля. — Предупреждал я тебя — не спусти воду? Предупреждал?
— Предупреждал, — промямлил Юрка.
— Тоже мне, помогать пришёл!.. Чего стоишь? Бери тряпку, подтирай! А бак до краёв наполни. Да скорее, пока мать не пришла.
Николай швырнул ему тряпку. Тряпка была чёрная, рваная и, наверное, грязная. Так не хотелось за неё браться! Но делать было нечего. Юрка пошёл к тряпке.
— Куда? Стой! — закричал Коля. — Ты соображаешь что-нибудь? По стеклу ходишь, дробишь ещё больше. Замети в угол, говорю тебе в сотый раз!
— Ну ладно, ладно… Подумаешь…
Юрка уныло подмёл пол, вытер лужу, вместе с Колей вылил воду из корыта.
— А теперь таскай в бак.
Бак огромный (где только Коля его взял?), и Юрка несколько раз бегал за водой. А колодец за семь домов, а дома все, как назло, большие — пока один пройдёшь, пять человек спросят: «Кому это ты воду носишь, Юр?», да обратно опять семь домов.
Юрка одно отвечал:
— Коле помогаю…
…Четыре ведра! Да и то бак чуть-чуть не полон.
— До краёв, что ль? — спросил Коля.
— Вообще-то до краёв, только немножко не хватает, на полпальца, ну, может, на палец…
— Ладно, — сказал снисходительно Коля, посмотрев на своего помощника. — А то ещё надорвёшься, заниматься будет не с кем.
Валенки у Юрки были облиты водой, штаны тоже, на лбу выступил пот.
— Сейчас будем заниматься… — сказал Юрка.
— При свете фитилька, — мрачно добавил Коля. — Как в первобытное время.
— Ну ничего… — успокаивал Юрка. — Нет, хорошая у тебя станция, очень хорошая! — добавил он, желая хоть немного задобрить товарища. — Где-то я такую видел.
— Где-то? — спросил Коля. — Это точная копия станции, которая будет у нас строиться. Голова!
— У нас?
— У нас. А ты разве не знаешь? Проект-то в правлении десять раз видел. Тоже мне!..
— А, да-да.
— «Да-да»!.. Чему же ты меня учить будешь? Давай приступай. Мне вон ещё Островского сорок страниц прочесть надо.
Юрка пересказал Коле уроки довольно сносно. Задержал его, правда, только русский язык. Когда Лопатин стал задавать вопросы. Юрка сказал:
— Отвечу в следующий раз, у меня читка газеты. Опаздываю.
10. Мария Иванова
Юрка попрощался и ушёл. Едва захлопнулась дверь, бегом побежал к школе. Ему показалось, что там уже давно его ждут.
Юрка только на минуту остановился у магазина, где обычно вывешивают афиши кино и спектаклей. Афиша висела и сейчас.
В субботу в восемь часов вечера
КЛУБ КОЛХОЗА «КРАСНЫЙ БОР»
МАРИЯ ИВАНОВА
Впечатления от поездки в Чехословакию
Юрка припустил дальше. «Мария Иванова… Впечатления от поездки в Чехословакию, — повторял он про себя. — Иванова о Чехословакии… Подумаешь, Мария Иванова…»
Мария Иванова, или, как звали её в селе, Маша, была среднего роста курносая девушка. Он часто её видел, но как-то не обращал на неё внимания и узнал более близко совсем недавно в результате одного происшествия.
Однажды в поисках чтения Юрка зашёл к Виктору, её брату, который обещал дать интересную книжку. Брата дома не оказалось. Не было никого и из домашних. Серый лохматый кот раскатывал в горнице клубок шерсти. Пользуясь свободой, метался из угла в угол, вспрыгивал на стол, спрыгивал на пол, затихал, снова бросался на клубок. Юрка вышел во двор. Маша выкидывала из хлева навоз, напевая:
Дорогой мой, дорогой,
Суженый, желанный,
Я простая, он простой,
Ты же очень странный.
Навоз плюхался на кучу после каждой строчки. Слово «дорогой» она подкрепила швырком чуть ли не пудового веса лохматого от соломы месива.
Увидав гостя, девушка продолжала работать и петь о любви и непонятливом своём поклоннике. Юрка и раньше не очень интересовался сестрой Виктора и сейчас, застав её за таким занятием, не хотел задерживаться.
— Я к Виктору, — сказал Юрка. — Не знаешь, где он?
— Знаю. Мой брат всегда говорит, куда уходит. Не в пример некоторым.
— Скоро придёт?
— К восьми часам. Будет заниматься.
— Он мне книжку обещал.
— Дать тебе её? — спросила она ласково.
— Надо было бы.
— Ну хорошо.
Она воткнула вилы в навоз. Сняла и повесила на гвоздик фартук. Потом заставила Юрку полить из ведра на её сапоги, так как свои руки она считала грязными. После, когда можно было пройти в сенцы, вымыла руки. Юрка ждал. Но этого оказалось мало.
— Отвернись-ка, — сказала Маша.
Юрка отвернулся, а когда увидел её, Маша была уже не в комбинезоне, а в юбке и кофточке.
Только после этого вошли в дом.
— Его книжки в моей комнате. Найди, какую он тебе обещал.
Юрка снял с полки «В Муромских лесах».
— Что за рвань? Наверное, интересная, — полюбопытствовала Маша и перелистала несколько разрозненных страниц. — Разбойники… Пещеры… И, наверное, ничего о настоящей любви. Ну конечно, что они понимали? Убийства… Что за чепуха! И ты из-за этого оторвал меня от работы? — грозно спросила она.
— Подумаешь, работа — навоз выбрасывать! — огрызнулся Юрка.
— Работа, Юра, без всякого «подумаешь». Очень ответственная.
Юрка рассмеялся:
— Научная работа!
Маша рассердилась не на шутку:
— Бери свою рвань и уходи!
Юрка ушёл, недоумевая, за что, собственно, на него обиделась эта Маша.
Так произошла встреча его с Машей, теперь Марией Ивановой, которая будет делиться своими впечатлениями от поездки в Чехословакию.
11. Занятия
Юрка шёл, мрачно подумывая о том, что дорога длинная, неровная, под ногами снежное месиво… И в конце пути — школа, где он должен будет читать газеты и, не дай бог, отвечать на вопросы… И угораздило же Павлика!
Юрка кряхтел.
И вдруг он заметил такое, что его заставило невольно остановиться.
Невдалеке от села, у реки, на пригорке стоял каменный дом с полукруглым балконом. Когда-то здесь жил помещик, потом в этом доме была милиция, теперь — библиотека. Сколько раз Юрка проходил мимо дома, но этого не замечал: на пригорке, обращённом к реке, на белом снегу зиял чернотой какой-то вход или дыра. Юрка подумал — не строит ли что-нибудь колхоз, не копают ли колодец или, допустим, туннель? Впрочем, зачем колхозу туннель? От туннеля мысли Юрки перескочили к таинственным пещерам, где разбойники хранили оружие и драгоценности, к подземным ходам со скелетами людей, умерших от голода и холода, но не сдавшихся врагу, к партизанским штаб-квартирам, где каждая мелочь хранит славу героических дел…
Юрка, проваливаясь по колено в снег, подошёл ближе. Нет, это не просто дыра, а настоящий ход. Вот полукруглый свод из кирпича… Внизу ступеньки туда — в неизвестное, страшное и такое привлекательное…
Юрка уже хотел спуститься, но тут вспомнил о школе.
«Навязалась школа ещё!» — недовольно подумал он и спросил проходившего мимо человека в чёрном романовском полушубке:
— Сколько времени, дяденька?
Тот остановился, расстегнул полушубок, достал часы:
— Тридцать пять седьмого…
«Уже тридцать пять! Нету минутки свободной… Хотя бы двадцать пять!» — подумал Юрка.
— А они у вас не вперёд? — спросил он со слабой надеждой.
Но человек уже не слышал его. Юрка вздохнул тоскливо и зашагал дальше.
…В тёмном классе у топившейся печки сидела дочь сторожихи Анны Еремеевны — Аня, белокурая, с синими глазами девушка — и, лузгая семечки, читала какую-то растрёпанную книгу. Лампы ещё не зажигали, и в классе слабо синели окна.
— Никого? — удивился Юрка, войдя в класс.
Аня взглянула на мальчика, кивнула в знак приветствия, но ничего не ответила.
— А вот… я сегодня занимаюсь, — с трепетом сказал Юрка, думая, что Аня-то уж знает, как трудно заменить Павлика и как боязно приступить к занятиям со взрослыми. И ещё он думал, что Аня может бросить на него недоверчивый взгляд: «Ты заменяешь Павлика? Хм!.. Интересно, как это у тебя получится».
Но ничего этого не случилось.
— Ну-ну! — одобрила девушка.
Юрка вышел в коридор, где висели круглые часы. Ещё десять минут! Вернувшись, он зажёг лампу и вдруг, словно впервые, увидел класс.
Стоял стол. Чёрный, накрытый зелёным сукном с двумя пятнами фиолетовых чернил. Юрка знает, как образовались эти пятна. Одно посадил Яшка. Побежав за Таней, он опрокинул чернильницу. Второе — он сам, когда помогал учителю показывать туманные картины. Сейчас на столе стоял стакан, графин с водой; под его дном, казалось, была налита ртуть. Перед столом — стул. Всё приготовили для него — Юрки, как приготавливали для учителя. А этот учитель сейчас с треском провалится…
