– Точно, не сплю!
Мама тоже скинула босоножки.
– Ах, как здорово! Красавица, закатай повыше джинсы. Пойдем, пошлепаем по воде!
Мы не могли бежать быстро – увязали в песке. Но вот первая волна обдала нам ноги, и мы с визгом отскочили назад.
– Ледяная! – крикнула мама. – Давай ты плескайся, а я на бережку посижу, посмотрю.
Мама отошла туда, где песок был сухой, и села там, охраняя мои фломастеры, а я забрела в воду по колено – перескакивала через набегающие волны, то и дело наклоняясь, чтобы подобрать красивую ракушку. К тому времени, когда я вернулась к маме, джинсы промокли почти до попы, но мама только засмеялась.
– Ничего, высохнет! Не зря же солнце печет. Лапуся, ты не проголодалась? Давай устроим пикник! Подожди, я сейчас!
Мама вскочила и помчалась по песку, даже не надев босоножки. Она зашла в пляжное кафе и вышла с двумя огромными порциями мороженого, а на руке у нее висела еще и бумажная сумка.
– Вообще-то, мороженое – на десерт, но придется начать с него, а то растает.
Мама села по-турецки прямо на песок, и мы принялись лизать мороженое. Каждую порцию украшали два узких кусочка шоколада и капелька малинового джема.
– Это фирменное мороженое Кроличьей бухты, – сказала мама. – Шоколадки – уши, а джем – носик.
– Вкусно! – сказала я, объедая кроличью мордочку.
После мороженого мама вынула из сумки два ролла с сырным салатом, два пакетика чипсов с солью и уксусом, две маленькие булочки с шоколадом, два яблока, два банана и два пакетика апельсинового сока.
– Да это не пикник, а целый пир! – Я захлопала в ладоши. – Только печенья не хватает!
– Надо было прихватить пару штучек у Авриль, – сказала мама. – Вряд ли она одна их все сжует. Ну, ничего, я как-нибудь еще испеку.
Когда мы доели этот замечательный обед, мама вытянулась на песке, подложив под голову сумочку вместо подушки. Я стала сыпать песок тонкой струйкой на ее босые ноги. Мама сонно хихикнула, не открывая глаз. Через секунду она уже спала. Я хотела совсем зарыть ее ноги в песок, но он все время осыпался.
Я попробовала строить замок, но для него нужно было таскать влажный песок, а я не хотела отходить далеко от мамы. Тогда я взяла альбом с фломастерами и начала рисовать замок из песка. Большой, красивый, с башенками и островерхими кровлями. Из окошка в башне выглядывала принцесса с длинными золотыми волосами. Она махала русалкам, которые плавали в крепостном рву. У русалок тоже были длинные волосы – до самого хвоста. Одна русалка была блондинкой, другая брюнеткой, третья рыженькой, а дальше я стала экспериментировать: изумрудно-зеленые волосы, фиолетовые и ярко-синие. Каждой русалке я нарисовала украшения в цвет волос, и такие же ногти. По-моему, получилось очень красиво, хоть и необычно.
Я нарисовала во рву кораллы и морских звезд, а стены дворца выложила узорами из ракушек. Принцесса показалась мне чуточку одинокой, хоть ее и окружали русалки. Тогда я нарисовала в окошках еще людей. И королеву-маму, тоже с длинными-предлинными золотыми волосами, и подружку-принцессу с черными короткими волосами, и красивого принца с короной на растрепанных кудрях. На руках он держал пушистого королевского кролика с висячими ушами и с крошечной короной на голове.
Мама повернулась на бок, открыла глаза и зевнула.
– Рисуешь? Можно посмотреть? Ох, как здорово! И столько подробностей! Я, наверное, весь день проспала? – Мама села и потянулась. – Ну что, пойдем исследовать Кроличью бухту?
Мы встали, отряхнули с себя песок. Полотенца у нас не было, и когда мы присели на низенькую стену, мама обтерла нам обеим ноги подолом платья.
– Держите! – Художник протянул нам тряпку. – У меня их много.
– Спасибо большое! – сказала мама. – Чудесное место здесь, правда?
– Да. Я его рисовал уже раз сто, и не надоедает.
Художник был довольно старый и довольно толстый, с пушистой бородой и дружелюбной улыбкой. На нем были свободная синяя рубашка, заляпанные краской джинсы и потрясающие ярко-красные бейсбольные ботинки.
– Что, обувкой моей любуешься? – спросил он меня.
– Я тоже такие хочу!
Я показала ногу в скучной сандалии. Потом подошла поближе, посмотреть его картину. На картине все было очень яркое: небо и море кобальтово-синие, песок – желтая охра. Неужели он правда такими видит серо-голубую воду и светло-желтый берег? Он нарисовал, как дети бегают по песку, пока родители разговаривают… А в центре холста изобразил очень красивую спящую белокурую женщину и рядом – пухленькую девочку с альбомом для рисования.
– Это мы! – сказала я.
Художник улыбнулся.
– Ах, дайте взглянуть!
Мама похлопала босоножками друг о друга, чтобы вытрясти песок, надела их, подошла к мольберту и захихикала.
– Боже, вы нарисовали, как я сплю! Ой, у меня рот открыт, сейчас слюни потекут!
– Ничего подобного! И вообще, вы очень красиво выглядели спящей. А ты долго рисовала, – сказал он мне.
– Красавица любит рисовать, – сказала мама. – И у нее очень хорошо получается.
– Плохо, – промямлила я.
Ну зачем только мама при нем назвала мое дурацкое имя!
– Нет, хорошо! Я не удивлюсь, если она станет настоящей художницей, как вы.
– Я не настоящий художник. Если бы! Я просто люблю рисовать. – Он повернулся ко мне: – Ты видела мою работу, а можно мне посмотреть твою?
– Ой, нет, у меня дурацкий рисунок! Я его просто выдумала из головы, – застеснялась я.
– Покажи ему, Красавица! – сказала мама.
Я раскрыла альбом и смущенно махнула им перед художником.
– Ух ты! Дай толком рассмотреть!
Он взял у меня рисунок и стал внимательно разглядывать.
– Он глупый и детский, я знаю, – сказала я. – Мне просто делать было нечего. На самом деле не бывает кроликов в коронах и русалок с зелеными и фиолетовыми волосами. То есть русалок вообще не бывает, конечно.
– В том-то и прелесть рисования: мы можем изобразить мир таким, каким захочется, – сказал художник. – По-моему, Красавица, у тебя талант. Это тебя так зовут – Красавица?
– Она, бедненькая, терпеть не может свое имя, – сказала мама. – Если хотите, можете звать ее Печенькой. У нее такое прозвище.
– По-моему, «Красавица» – гораздо выразительнее, – сказал он. – А вас как зовут? Неописуемый Восторг? Беспредельное Очарование?
Мама засмеялась:
– Я Диллис! Но все зовут меня Дилли.
– Я – Майк.
Мы закивали и заулыбались, а потом наступила пауза. Мы все стояли с глупым видом, не зная, о чем еще говорить.
– Значит, вы сюда на выходные приехали? – спросил Майк.
– У нас небольшой отпуск, – сказала мама.
– Замечательно! Решили остановиться здесь, в Кроличьей бухте?
– Да! – сказала я.
– В гостинице или снимете комнату? – спросил Майк.
Мы с мамой переглянулись.
– Извините, зря я лезу с вопросами! – сказал Майк.
– Нет, что вы! – сказала мама. – Просто мы еще не нашли жилье. Красавица, может, сейчас и пойдем искать? Надеюсь только, что еще не все занято!
– Сейчас не сезон, так что жилье наверняка найдется, – сказал Майк. – Есть солидная гостиница, но и комнаты многие сдают.
– Нам бы лучше комнату. Вы ведь местный – не порекомендуете, какую выбрать? – спросила мама.
– Постараюсь, – ответил Майк. – Вон тот ряд домов на холме – улица Первоцвет. Я могу пойти с вами, если хотите. На сегодня я закончил.
Он стал собирать художественные принадлежности и позволил мне помогать. Мы завинтили тюбики с красками и уложили их в ящичек.
– Обожаю запах масляной краски! – сказала я. – Она такая густая и блестит!
– А ты пробовала работать масляной краской? – спросил Майк.
– Нет, папа не разрешает, – сказала я, не подумав.
И зря. Отпуск сразу перестал быть отпуском. Снова сделалось грустно и страшно.
Майк внимательно смотрел на меня.
– Знаешь, если вы завтра опять придете на пляж, можешь со мной вместе порисовать. Я для тебя подготовлю отдельный небольшой холст. Дилли, вы не против?
– Спасибо, вы очень добры, – сказала мама.
Майк пошел вместе с нами к машине.
– Там, где сдаются комнаты, можно припарковать машину? – спросила мама.
– Можно ее поставить за домами, в переулке. Если хотите, я вам покажу.
Он сел рядом с мамой и стал показывать, куда ехать. В переулке машины стояли тесно, а у мамы всегда были трудности с парковкой. Она попробовала въехать в узкий промежуток. Раз, другой…
– Не волнуйтесь, – мягко сказал Майк. – Чуть-чуть поверните руль… Нет-нет, в другую сторону!
– Боже, я безнадежна! – вздохнула мама.
– Ничего подобного. Просто здесь чертовски трудно припарковаться. С непривычки – так вообще мучение. Попробуете еще раз или позволите мне?
– Пожалуйста, если можно!
Майк вмиг поставил машину как следует, но хвастаться не стал, а когда мама принялась благодарить, только плечами пожал и улыбнулся. А когда мы вытащили чемоданы из багажника, Майк настоял на том, что понесет их. Мне он доверил краски и складной мольберт. Я ужасно гордилась и надеялась, что прохожие меня принимают за настоящего художника.
