— Ой, — сказала я, — вы нас нашли? 3-здрасте…
— В той квартире мне не открыли, — сообщил дядька, — я уходить собрался, а тут слышу — дрель.
Дядька оглядел меня, Кьярку, Фокса на коленях с отвёрткой, дрель на полу, удлинитель и, конечно, открытую дверь.
— А позвонить сложно было? — сердито сказал он.
— У вас было занято, — неуверенно сказал Фокс.
— За ложный вызов — пятьсот рублей, — хмуро сказал «киллер».
Поставил свой чемоданчик на пол. Мне подумалось, что в нём и правда пистолет.
— Сейчас, — сказала я. Отнесла Кьяру в комнату, посадила на кровать. Заглянула в комод, шкаф. Денег дома не было, даже пятисот рублей. Мама утром уехала, забрала всё, чтобы пойти за покупками для папы.
Я вспомнила слова Фокса («Твоя мать моим потом счёт выставит, а у нас и так денег нет») и поняла, что у него просить без толку. Надо зайти к другим соседям. Правда, их не было дома, я ведь звонила, когда Кьяра заперлась. Но вдруг кто-то появился? Я вышла из комнаты.
Дядька сидел на стуле и разглядывал дырку вместе с Фоксом.
— Всё, дверь-то тю-тю, — сказал он, — новую надо ставить. Вот чего полез, а?
— У нас там ребёнок был, — хмуро сказал Фокс, — и Лиза… в смысле, мы оба испугались, что она утонет. Она ж воду включила.
— А, — сказал дядька, — а чего не позвонили-то?
— Так сверлили, — сказал Фокс, — мы ж только что закончили!
— А, — повторил дядька.
Почесал нос.
— Я сейчас, — сказала я, — пойду спрошу у соседей…
Тут в коридор вышло маленькое привидение в белом махровом полотенце (и босиком! Прямо на холодном линолеуме!) и протянуло дядьке букет из карандашей. Ирке этот букет какой-то ученик подарил. То-то она обрадуется, что мы его спёрли.
— Это вам…
— Мне? — опешил дядька и совсем как в старом советском мультике спросил: — А за что?
— Просто так, — ответила я, тоже как в мультике.
— Извините, — добавил Фокс, — надо было вам сразу позвонить.
— Вот! — сказал дядька, подняв палец. — Я у вас почему деньги затребовал? Потому что вы даже и попытки не сделали извиниться! Ладно… Живите. Пошёл я.
— Да просто не успели, — заспорил было Фокс, но я схватила его за руку.
— Извините, — повторила я, — большое спасибо, что быстро приехали. Если бы она воду не включила, мы бы вас дождались. Обязательно.
— Это вам, — повторила Кьяра, протягивая букет, и дядька наконец взял его и сказал:
— Ну, коза-дереза, больше не запирайся.
И пошёл.
А я бросилась к Фоксу на шею.
— Что у вас тут случилось? — послышался голос Андрюхи.
Фокс разжал мои руки. Он покраснел! В самом деле! Просто жутко покраснел.
— Да вон, — буркнул он, — твоя сестра заперлась в Лизкиной ванной. Я чуть дрель отцову не сломал.
— Да ты что? — удивился Андрюха, заходя в квартиру. — Ого! Круто ты просверлил.
Они сели на корточки и стал обсуждать что-то техническое.
Я потащила Кьярку переодеваться, но прислушивалась к разговору мальчишек.
— Ну что, — сказал наконец Фокс, — решил к нам?
— Да я бы, может, и решил… — начал Андрюха.
Я замерла. Что он изобретёт на этот раз? Лучше бы ему правду сказать. «Не хочу я к вам, вы дураки». Ну или без «дураков», просто: «Не хочу». Если боится, я могу это сказать. Я Фокса теперь не боюсь, однозначно.
Но Андрюха сказал другое:
— Но я того… Валю сейчас в другое место. Переезжаем, короче.
— А куда? — спросил Фокс (и я — мысленно).
— В Италию, — ответил Андрюха, — мать замуж за итальянца выходит. Слышишь, Лизка? Он ей вчера ночью наконец-то предложение сделал.
— Что, правда? — поразилась я. — Вот не думала, что он…
— Вот и я тоже. А он — всё. Втюрился. Уже дату свадьбы назначили. На конец апреля. И мы типа к нему все едем жить.
— Круто, — хмыкнул Фокс, — везуха тебе. Когда ты едешь, в апреле? Давай, приходи к нам вечером.
— Н-не могу, — запинаясь, сказал Андрюха, — я тут Макаровым должен помочь. Лизина мама просила…
Это была наглая ложь. Я просто оцепенела. Мама никогда его ни о чём не просила! Ни разу в жизни!
Что он плетёт, а главное — зачем?! Сказать правду — элементарно.
«Я к вам не хочу».
Всё!
Фокс нормальный, он поймёт.
Но у Андрюхи опять сделалось такое лицо. Как тогда… когда он принёс журнал. И я посмотрела на него долгим взглядом. Но не стала уличать во лжи. Я подумала: мне, может, и легко было бы сказать Фоксу правду… Но вправе ли я требовать от Андрюхи?
— Да, — сказала я, — он нам помогает.
— Ну, как знаете, — отмахнулся Фокс.
— Спасибо, — сказал Андрюха, — что сестру вытащил.
Фокс пожал плечами, а Кьяра залезла к Андрюхе на руки и обняла его за шею.
Не отрываясь, я смотрела на мою любимую девочку. До меня наконец дошло, что её, кажется, собираются увезти в апреле далеко-далеко.
Мама взяла отпуск и съездила к папе на четыре дня. Туда и обратно — на поезде. На этот раз она взяла с собой бабушку и дедушку. Они поехали на один день, как и положено всем родственникам, кроме жены, а когда вернулись, то бабушка позвонила мне и взахлёб рассказывала, как она обнимала папу и как они вместе плакали и смеялись.
Потом приехала мама и привезла от папы новый рассказ. Очень смешной. Про мальчика, который хотел поздравить маму с Восьмым марта, а подарок придумать не мог. И они с папой нацепили щиты с рекламой духов, чтобы заработать денег и купить маме подарок, а духи никто не покупал, и тогда папа и сын просто написали на щитах: «Мы очень любим мамочку-мамулю», и это оказалось лучшим подарком.
Я отнесла рассказ в школу, перед литературой Улитка прочла его вслух. Все смеялись. Это было здорово. Улитка мне потом шёпотом сказала, что с её внуком всё в порядке и его даже в бассейн собираются отдать, чтобы он иммунитет укреплял.
Мама съездила со мной в магазин, купила мне новые ботинки (которые хотела она) и джинсы (которые хотела я), а ещё шапку, то есть беретку.
Но я маме честно, уже в магазине сказала, что носить я её не собираюсь. Не потому, что меня дразнят — компания Фокса и Алаши по весне переместилась на пруд, и у школы больше никто не тусовался. Просто я не хочу ходить даже в беретке в апреле, в конце концов, у меня есть капюшон. Но мама всё равно её купила для очистки совести. Ну типа, что она мама и позаботилась обо мне, хотя это нам обеим было смешно.
Однако всё это: и чтение папиного рассказа («Отец Лизы Макаровой — писатель!»), и покупка джинсов и беретки, и весна во всей красе — всё это было с каким-то привкусом железа во рту.
Всё было через призму понимания того, что Кьяра уезжает от меня навсегда.
Я ничего не могла с собой поделать. Вытаскивала из стиральной машины её розовые кофточки и думала: скоро этого не будет. Ходила с ней гулять на площадку и думала: а скоро я тут перестану появляться.
Это было очень тяжело. Особенно когда я думала, что сначала училась справляться без папы. А теперь должна научиться жить без моей Кьяры.
Я укладывала её днём спать, сама ложилась рядом и гладила — по голове, по носу, по щекам. Плакала, чего уж там. Но как было не плакать?
А дома было сумасшествие. В конце апреля, оказалось, женятся не только итальянцы. Но и Костя с Иркой!
Это оказался настоящий дурдом. Ирка таскала нас с мамой по магазинам, заставляла по сто раз оценивать разные платья, туфли, букеты, причёски. Я не знаю, какой прок им был от моей мрачной физиономии, но таскалась с ними, потому что дома сидеть было мучительно.
Зато Иркин восторг разделяли бабушка и дедушка. Для них свадьба Ирки и Кости была событием невероятно важным. Бабушка купила новые серебристые туфли на каблуке, а дедушка репетировал на аккордеоне, чтобы играть на свадьбе. Ирка с Костей, конечно, собирались взять с собой магнитолу, но дедушка уверял, что под живую музыку петь и танцевать гораздо веселее.
Ночевать перед свадьбой Ирка приехала к нам. Утром собирались прийти подружки, чтобы «продавать» её Косте. Мне поручили приклеивать Иркины фотки на большой кусок ватмана, что-то вроде коллажа из её детства. Я здорово измазалась клеем, а тут ещё в дверь позвонили.
— Лиза! — позвала мама.
На пороге стояли Андрей и Кьяра. За ними — Татьяна.
— Мы заскочили поздравить, — улыбаясь, сказала Татьяна, — вот!
Она протянула мне пакет с подарками. Наверное, для Ирки.
— И попрощаться, — добавила Татьяна.
— Как? — растерялась я. — Уже? Но Андрей говорил, что вы не можете билеты купить!
— Мы не могли, — уточнила Татьяна, — а вчера друзья Федерико передумали лететь, и нам удалось переоформить их билеты на нас. На сегодня.
— А вещи? Неужели вы их так быстро собрали?
— Вещи? — улыбнулась Татьяна. — Зачем нам ЭТИ вещи? Так, взяли кое-что на первое время.
