медведицы, будто бы вылепленной из снега. Зверь приближался…
Тайка похолодела от ужаса. Её и без того потряхивало, а тут ещё и зубы начали выбивать мелкую дробь, и ноги сделались ватными…
— Она идёт! Тая, сделай что-нибудь! — заволновался Пушок.
— Может, другую песню? — Тайка облизнула обветренные губы. — Сейчас-сейчас, я только сосредоточусь.
Верные слова никак не приходили. Да и откуда бы им взяться, когда страх и холод сковали разум? Так ничего и не придумав, она крикнула:
— Бежим!
Коловерша сорвался с плеча, сделал круг и вернулся, заметив, что Тайка не сдвинулась с места.
— Ты где застряла? Метелица уже совсем близко.
— Я не могу идти. Кажется, меня заколдовали. Ноги не слушаются. Лети один.
— Вот ещё! Я тебя не брошу!
— Тогда нам обоим крышка, дурачок! — Отчаяние захлестнуло Тайку.
Она чувствовала себя так, словно в прорубь нырнула, а вынырнуть не получается, потому что над головой — крепкий лёд. Как ни бейся, не пробьёшь. Обереги не помогли, охранные чары развеялись. Язык не слушался, онемел — ни заклятие сказать, ни на помощь позвать…
И тут Пушок вышел вперёд, загородив Тайку собой. С ума сошёл! Куда ему, маленькому коловерше, с медведицей драться? Ещё и волшебной.
Но Пушок драться не собирался. Вместо этого сел на снег, сложил лапки под себя и замурчал, как трактор.
Пусть не сразу, но Тайка поняла его задумку: если Гололедица терпеть не может людей и человеческие колыбельные ей не по нраву, может, коловершья сойдёт? Она почти как кошачья, только ещё громче.
Вот такая: мр-мр-мр…
И представляете, помогло! Снегопад прекратился, ветер стих, и даль прояснилась.
— Ну, Пушок! Герой! — ахнула Тайка, но коловерша в ответ зашипел:
— Ш-ш-ш, разбудишь. Сперва подальше отойдём, потом хвали.
Так по свежевыпавшему снежку они дотопали до дома — и ни разу не поскользнулись, не упали. Лёд-то весь присыпало. Ещё люди несколько раз туда-сюда пройдут, и будет хорошая дорога: утоптанная, снежная.
— Как же ты догадался, что медведицу-гололедицу мурлыканьем убаюкать можно? — спросила Тайка, когда они с Пушком устроились на печке, чтобы наконец согреться и просушить вещи.
— Ну, на тебя же действует. И на Никифора. Вот я и решил попробовать, — ухмыльнулся коловерша.
— Нишо на меня не действует, выдумщик, — буркнул домовой из-под одеяла. — Тебе свезло просто. Не зря ж мудрость в народе глаголят: удача рыжих любит.
— И мы отвечаем ей взаимностью, — Пушок потянулся, потоптался, умостился на подушке и, спрятав под себя лапки, снова завёл коловершью песнь.
Никифор захрапел в тот же миг. Тайка тоже начала зевать и клевать носом. Прежде чем совсем вырубиться, она притянула Пушка к себе и чмокнула его в макушку.
— Спасибо, родной.
— Тая, а Гололедица мне тоже спасибо сказала! Только не вслух, а как будто бы в моей голове. Представляешь?
Тайка слышала коловершу сквозь сон, но ответить уже не было сил. Пушок вздохнул и поправил лапкой сползшее с её плеча одеяло:
— Ладно, спите уж. Всем надо высыпаться, чтобы не стать злыми ёжиками. А я, так и быть, вам ещё помурчу. Мр-мр-мр…
— Ты чего ревёшь? — Пушок тронул лапкой подрагивающее Тайкино плечо.
— Я не реву.
— А по-моему, ревёшь. У меня глаз-алмаз, ничего не скроешь. А ну, признавайся, кто мою ведьму обидел? Я ему отомщу: глаза выцарапаю, за палец укушу и оставлю без сладкого!
Последняя угроза, конечно, была самая страшная. Тайка представила себе, как коловерша съедает всё сам, чтобы ничего не досталось злоумышленнику, и хихикнула. Настроение слегка улучшилось.
— Не надо никому мстить. Просто я оказалась не в том месте не в то время. Бабу Валю помнишь?
— Дачницу?
— Угу. Она меня плохими словами обозвала.
— За что? — фыркнул Пушок.
— Да в том-то и дело, что ни за что. Мол, все знают, что я ведьма. Значит, не просто так мимо иду, а пришла её сглазить. Сдалась она мне! — Тайка высморкалась в салфетку. — Это несправедливо. Я же никогда… никого…
Коловерша, обняв её лапами, замурчал:
— Ну-ну, не плачь. Я тебя люблю. И домовой Никифор тоже любит. Что тебе до той бабы Вали? Глупая тётка сказала ерунду. Собака лает, ветер носит.
— А вдруг все подумают, что это правда?
— Кто «все»?
— Ну, деревенские…
— Кому ты добро делала, те не подумают. А это, считай, уже полдеревни. Хочешь пряник?
У Пушка был один рецепт от всех бед: еда. В большинстве случаев, надо признать, весьма действенный.
Тайка взяла пряник, вгрызлась в него.
— Но есть ещё другая половина деревни.
— Ты не червонец, чтобы всем нравиться, — коловерша слизнул со стола пряничные крошки. — Плюнь и разотри!
Тайке очень хотелось возразить, но она понимала, что Пушок прав. Каждому мил не будешь. Но порой так хочется…
Она даже обрадовалась, когда в дверь вдруг постучали. Слёзы сразу высохли — при чужих плакать нельзя.
— Кого там принесло? — недовольно фыркнул Пушок, пряча пряники под стол.
— Наверное, дед Фёдор.
Тайка распахнула дверь и ахнула: нет, это был вовсе не дед. На крыльце стояла… она сама — вернее, некто, принявший Тайкино обличье. Вспомнилось, что увидеть двойника — плохая примета, если не к смерти, то уж точно не к добру. Она убежала бы, но ноги словно к месту приросли.
Коловерша в ужасе зашипел, попятился. Тайка попыталась захлопнуть дверь, но не успела — гостья подставила сапожок.
— Не бойся! Помнишь меня? Я Правда!
— Уф…
От сердца немного отлегло. Да, они уже встречались прошлым летом, когда добывали мёртвую и живую воду. Но Тайка помнила, что у Правды есть и другая сестрица — Кривда. И различить их было ой как непросто…
— Привет, — она нашла в себе силы улыбнуться. — Какими судьбами? И почему ты выглядишь точь-в-точь как я?
— Не хотела смущать деревенских жителей. Пришлось притвориться человеком.
— Но почему именно мной?
— Ты мне нравишься. А что, нельзя?
— Ну-у-у, это странно… — Тайка посторонилась. — Заходи. Чаю хочешь?
Гостья покачала головой, вошла в дом, огляделась:
— Недурно живёшь, ведьма.
— Ой, да самая обычная изба.
— Для тебя, может, обычная, а для меня — удивительная. Вы, смертные, такие интересные, много чудес храните… Надеюсь, ты никуда не торопишься?
Тайка нахмурилась, предвкушая проблемы. Правда (если это, конечно, была она) явно не просто так заглянула. Ещё и чаёвничать отказалась. Значит, случилось что-то плохое.
Гостья со вздохом опустилась на табурет:
— Моя сестрица пропала. Помоги её найти!
— Как это пропала? — опешила Тайка. — А как же волшебные Путь и Непуть-ручьи? Они что же, сейчас без присмотра остались?
— Увы…
— И кто угодно может подойти и набрать живую и мёртвую воду?
