Первый звонок раздался у Кармен.
— Что, правда? Как здорово! — рассмеялась Кармен и пояснила Тибби: — Вин говорит, что с Катрины сняли шлем!
— Знаю. Она очень сопротивлялась, — сдержанно улыбнулась Тибби. Ей нравился Вин, но не хотелось, чтобы кто-то нарушал их уединение.
Второй звонок был от Валии: она не могла найти фотокопию своего портрета, но попросила Лену дать трубку Кармен, чтобы рассказать об очередной серии новой мыльной оперы, которую они теперь смотрели вместе.
Потом зазвонил телефон Бриджит. Тибби поняла, что это Эрик — так просияла Би! — и задумалась над тем, что в их жизнь вошло много новых людей.
Затем позвонил Брайан. Он хотел услышать Тибби, а Тибби — его. Не успела Тибби положить трубку, как два других телефона зазвонили с удвоенной силой. Лена поймала удивленный взгляд Тибби:
— Что происходит? Над нами кто-то решил подшутить?
Тибби кивнула:
— Правда, я не уверена, что это смешно.
Ужин прошел суматошно. Все время звонили телефоны, потом убежала вода, в которой варился рис, и он чуть не сгорел. Намучившись с плитой, девочки махнули рукой на кулинарные изыски и поужинали молочными коктейлями с арахисовым маслом, после чего у всех, естественно, разболелись животы.
Да, было весело и шумно, и Тибби было спокойно и хорошо. Она думала о том, как причудливо переплетаются жизни, как все в этом мире взаимосвязано. И еще она мечтала, чтобы время остановило свой бег хотя бы на эти выходные — но оно не послушалось и, наоборот, заспешило…
И вот уже несколько часов Тибби лежала в кровати и никак не могла заснуть Она села на пол и загрустила. Им столько надо было сказать друг другу! Ведь завтра начнется совсем новая эра их жизни! Увы, подруги расползлись по спальням. Наверное, все понимали, как велик мир и как мал их Союз по сравнению с ним. Что же будет дальше?
Они повзрослели. Тибби решила, что пора с этим смириться. Но, Господи, пожалуйста, пусть дружба останется прежней! Пусть ее не разрушат ни мальчики, ни родители — никто!
В доме было темно, и Тибби слышала, как бьются о берег волны. Внезапно ей стало страшно. Не раздумывая, она поднялась с пола и на цыпочках вышла наружу.
…Когда она увидела на песке три знакомых фигуры, ей показалось, что она очутилась в сказке. Тибби рассмеялась: они наверняка пришли к океану с теми же мыслями, что и она. Они думали о том же.
Казалось, девочки совсем не удивились ее приходу, словно ждали ее. Би потянула Тибби за рукав, и она села рядом.
— Привет, — тихо сказала Тибби.
— Вот где встречаются по ночам хорошие девочки, — рассмеялась Би.
— Просто никому не спалось, — словно извинилась перед кем-то Лена.
— Нам слишком о многом надо было поговорить, — подытожила Кармен.
Волны лизали их босые ступни. Подруги сели в круг и положили посередине Штаны. Тибби смотрела на родные лица и понемногу обретала уверенность в завтрашнем дне. Да, жизнь станет другой — насыщенной, яростной, прекрасной, — но дружба останется. Пусть все идет своим чередом. А Штаны навеки сохранят свое волшебство.
— Что бы ни случилось, — произнесла Бриджит, — мы будем вместе. Всегда.
В последние часы на пляже мы обменялись подарками, вместо того чтобы прощаться. Мы не планировали этого заранее, но как-то так вышло.
Закат полыхал розовым и рыжим, а океан казался в сумерках черным. Песок словно стал мягче, а воздух был напоен теплом и сладостью.
Невозможно рассказать, о чем именно мы говорили и что чувствовали. Лучше я опишу, что происходило, а вы додумайте сами.
Кармен, самая нетерпеливая, решила быть первой.
— Повесите на стену, — объявила она, вручая каждой рамку с фотографиями.
Она умудрилась засунуть туда по три снимка: первый — наши мамы в джинсах сидят на стене (как всегда, больно было смотреть на красавицу Марли). Вторая — мы маленькие ползаем по дивану, а третья — мы на выпускном, в том же порядке, с тем же выражением лица.
Мы плакали, и плакали, и думали, что слезы — это не так уж плохо, ну, словно выходишь на улицу без зонта и весь промокаешь, а потом выпрямляешь спину и весело шлепаешь по лужам, думая: «Все образуется».
Следующей была Би. Она раздала всем небольшие коробочки. Мы разом открыли крышки. На серебряной цепочке покачивался кулон в виде штанов. Би объяснила, что Грета увидела такой кулон в ювелирном магазине и сделала на заказ еще три.
Я прижала крохотные штаны к груди, зная, что теперь они всегда будут со мной.
Лена, естественно, упаковала подарки: я аккуратно сняла и сложила бумагу (может, пригодится), а Би яростно ее разорвала и села сверху, чтобы не унес ветер.
Лена сделала четыре почти одинаковых рисунка: изобразила Штаны так, что они образовали букву «М», а рядом приписала «Ы» — «Мы».
Я оказалась последней и раздала всем видеокассеты.
— Нам придется пойти в дом, — пояснила я. Я знала, что у Морганов есть видеопроигрыватель.
Фильм был коротким — всего десять минут, в основном нарезка из архива моих родителей, но кое-что я позаимствовала у Тины и Ари. Несколько дней назад под большим секретом показала им, что получилось, и после этого мамы крепко обнялись. Я была счастлива. В первой части, записанной на паршивой старой пленке, мы ползали по Лениному двору, хотя сама Лена стеснялась ползать. Я, тощий лысый ребенок, бесцельно тыкалась во все кусты, а Би с белым пухом на голове все норовила упасть в бассейн, так что маме приходилось постоянно ее оттаскивать. На мгновение в кадре возник Пери, изумленно разглядывающий какую-то букашку. У Кармен были темные кудряшки, огромные глаза и низкий голос.
Когда нам исполнилось по два года, кто-то из родителей купил человеческую камеру. Итак, в следующем кадре мы были на горшках. Лена сидела спокойно, подперев подбородок рукой. Я, все такой тощак, казалось, могла вот-вот провалиться в свой горшок. Кармен сосредоточенно пыталась стряхнуть с ноги божью коровку. Би закончила первой и заорала: «Я все!»
Следующие кадры были нарезкой из дней рождения, неудачных стрижек, из родителей, бабушек и дедушек.
Последняя часть была самой длинной. Я поняла ее смысл, лишь когда просмотрела много раз. На экране нам было по семь лет, и мы отдыхали на Ренобот-Бич. Мы держались за руки, и визжали, и смеялись, когда волны окатывали нас с головы до ног.
Все как сейчас. Точно так же мы резвились вчера днем и сегодня утром. По моим рукам текла соленая вода: с одной стороны плакала Би, с другой — Лена. Мы не всегда сидели в одном и том же порядке, но это не имело значения.
Изображение застыло, и мы еще долго смотрели на экран.
Итак, прошлое и настоящее слились воедино. С одной лишь разницей — теперь мы умели крепко держаться за руки.
