– Тогда, – произнес тот, что сидел с краю, – почему бы нам не пригласить на пост главы правительства самого Малого Какубана.
На него посмотрели с удивлением.
– Может быть, – сказал здоровяк, – вы тогда уж и подскажете нам где его искать?
– Здесь, в этой комнате.
Присутствующие переглянулись с прямо-таки суеверным ужасом.
– Я вам его охотно представлю.
И сидевший с краю Балабол торжественным шагом пересек комнату, отворил дверцу и вывел на середину Гриса.
Некоторое время прошло в полном молчании, пока присутствующие буквально ощупывали Гриса взглядами. Потом здоровяк сказал:
– Ну что же, этот юноша нам знаком, больше того, его фотографии имеются у каждого патруля и каждого шпика. Но чем вы подтвердите, что именно он и есть Малый Какубан? А, парень? Это ты украл Центр Мироздания?
– Я н-не к-крал ник-какого центра… – робко прошептал Грис. – И никакой я не Какубан. Я – Грис…
– Да-да, – постепенно перевал (поспешно прервал) его Балабол, – не исключена и та возможность, что юноша и не подозревает о своем высочайшем предназначении. Однако тому имеется и масса косвенных подтверждений. Во-первых, его появление на свет сопровождалось массой невероятных атмосферных явлений, падением с неба воды, смещением воздушных масс, мощными электрическими разрядами.
– Ну, это несложно подстроить, – возразили ему.
– Да, но на его планете всего этого попросту некому было устраивать. Их техника еще не развита до такой степени. Кроме того, он сам, по его заявлению, видел грозы и сто раз они по его желанию прекращались. Но самое главное, древнее пророчество сбылось прямо-таки с математической точностью. Фарарийцы, прибыв на указанное место в поисках ребенка-богатыря, витязя, тут же встречаются с ним и тут же он спасает их от свирепейшего зверя. Дальше в космос – больше подвигов. Он похищает у бандита захваченные им вневры, отважно штурмует «Небесную благодать», он творит чудеса на Энигме и, ухитрившись вернуться обратно, совершает блистательную посадку на центральную клумбу царского дворца…
– Да, но для чего? – воскликнул кто-то.
– Для чего? – Балабол с усмешкой покачал головой. – Да для чего же еще, как не для того, чтобы вызвать Старого Какубана на открытое единоборство? Он открыл ему свое истинное лицо и исчез, напустив на него уродливейшее изо всех возможных созданий, которое спалило половину дворца и перебило по меньшей мере полк гвардейцев. И вот теперь, явившись к вам, он протягивает руку дружбы. Что вы ему ответите, господа?
Первым поднялся здоровяк и, низко склонившись, произнес:
– К вашим услугам сир!
– Да, да! Располагайте нами всецело, ваша святость! ваше блаженство! – загомонили остальные.
– Я готов быть с вами, – слегка растерянный, сказал Грис. – Но я вовсе не богатырь. И никакой не всемогущий. Я обыкновенный мальчик.
– Вот именно! – подхватил крепыш. – Пока у него нет скипетра, пока он не хозяин Центра Мироздания, это обычный мальчишка, только что розовокожий. Пусть совершит последний подвиг и докажет нам, что он действительно достоин царского венца. Пусть пройдет в Башню Одномерности и завладеет скипетром.
– Вы с ума сошли, – пробурчал здоровяк, – туда же и мышь не проскочит. Даже я не могу туда пройти.
– А он пройдет! – заявил Балабол. – И еще как пройдет! Конечно, вы возразите, что там все заминировано. Но рецепторы мин настроены на существ нашего мира, на все, что в своем составе имеет медь. И только медь. А в его теле атомы меди замещены атомами железа. Потому-то его кровь в отличие от нашей с вами красная! Красная, а не голубая. Вот, взгляните! – и он торжествующе поднял зажатую в руке пробирку с кровью. взятой им накануне у мальчика для анализов.
– Ну что ж… – размышляя, пробормотал здоровяк, – конечно, возможно, он и пройдет в Башню, но для чего нам скипетр? Ведь мы же не располагаем Центром Мироздания? Более того, захватив власть, мы и сами сможем изловить эту старую ворону и отнять у нее скипетр. Нет, уж если воровать что-то в Башне, то что-нибудь посущественнее. Что-нибудь такое, что помогло бы нам в мгновение ока завладеть Информарием, а через него всеми боевыми средствами страны. Например, шифроблок…
– Браво! – воскликнули заговорщики. – Гениальная мысль!
– Ты ведь видел ключ, который висел на шее у церемониймейстера? Тот самый, который он вставлял в нашего царька. Вот его-то нам и надо. Вход в башню здесь, в подземелье, неподалеку. Царь наш с церемониймейстером не расстается. Однако, поскольку сейчас ночь, они, как обычно, напились и спят мертвецким сном. Ты ведь сделаешь это для блага народа? Тебе ведь небезразличны судьбы наших детей? – в его голосе задрожала слеза.
– Хорошо, – тихо сказал Грис. – Только после… я умоляю вас, отправьте меня домой.
– О чем речь! – рассмеялся здоровяк, – Мы все тебе даем в этом свое честное и благородное слово. Правда, господа?
– Конечно, конечно!.. – загомонили унтера, подойдя ближе.
– Может быть, у нашего юного друга есть еще какие-нибудь просьбы?
– Да, еще одна. Раз уж я… раз мне придется идти туда и… может быть, я не вернусь, то… я хотел бы увидеть тех, ради кого я пойду… может быть, на смерть. Я не выдам никого из вас честное-пречестное слово. Но я должен вас увидеть.
С минуту царила пауза. Потом здоровяк со смешком сказал:
– Ну что ж, рано или поздно это надо было сделать. Мы слишком долго таились друг от друга. Я первым подам пример, – он скинул с головы капюшон.
И Грис с ужасом узнал в нем того самого офицера, который выкручивал ему ухо в царском парке.
– Ваше высочество!.. – пронеслось по комнате.
– Ну если сам царевич Миловид подает нам пример, то нам отступать негоже, – сказал Балабол, снимая капюшон.
Следующий колпак упал с патрульного офицера, который чуть было не поймал Гриса накануне. Затем показалось упитанное личико мини-адмирала. Следующий, кого узнал мальчик, был следователь, тот самый следователь, который допрашивал его на корабле, лицо его до сих пор хранило следы побоев. И последний свой колпак скинул Пубрит, предатель, клонер, который выдал командора Вергойна ящеру. Он смотрел на их суровые бесчеловечные лица, и встречался глазами с их злобными, угрюмыми, недоверчивыми взглядами, и смертельный озноб пробежал по его телу.
– Нет… – прошептал он, пятясь к двери, – нет, никогда. Вы не люди. Вы все предатели, жестокие и бессердечные. Вы зальете кровью весь мир… Я ничего не буду для вас делать!
– Поздно, малыш, поздно, – лицо Пубрита скривилось в издевательской усмешке. – Либо ты сделаешь то, что мы тебе велим, либо не выйдешь из этой комнаты, – в руке его мгновенно оказался кинжал, на конце которого загорелась пурпурная искорка. – Ты ведь знаешь, как работает гразерная шпага…
– Нет-нет, – вышел вперед Балабол, – вы ведь не тронете его – он славный мальчик и нам еще приго…
– Не пригожусь! – закричал Грис. – Никогда я вам не пригожусь, – и, нырнув под руку унтера, кинулся к двери. В ту же секунду рубиновый луч пронзил сердце учителя, и он, обмякнув, повалился на пол.
Грис бежал по затемненным галереям, слыша за спиной топот погони. Несколько раз вдали мелькали алые вспышки, и тонкие, со спицу толщиной лучи проносились мимо него, с шипением впиваясь в отсыревшие камни сводов. Но вскоре беготня и крики послышались спереди, и мальчику пришлось вскочить и притаиться в полутемной нише по пути. Мимо него пробежало несколько солдат. Потом еще несколько. Вскоре впереди послышались вопли и шум драки. И вдруг где-то совсем близко раздался начальственный голос:
– Обыщите каждую щелочку, он не мог далеко скрыться. Как только увидите его – немедленно стреляйте широким фокусом. Ясно.
– А ну как камни потекут? – спросили его.
– Лишний раз помоешь ножки.
Солдаты хохотнули.
– Будет исполнено, господин унтер-офицер.
«Еще один унтер», – с тоской подумал Грис и огляделся. Бежать было некуда.
Ниша была глубиной не более метра, причем задняя часть ее была заделана, но не кирпичом, как можно было ожидать, а каким-то странным сероватым веществом, которое слегка пружинилось при нажатии, как плотная резина. Впереди брызнул сноп света из карманного фонаря. Послышались приближающиеся шаги. Грису вспомнилась в точности такая же ниша в звездолете Вергойна, забрана таким же непроницаемым и упругим веществом. И оно тоже было полупрозрачным. Во глубине его Грису привиделась какая-то фигура. Он вгляделся – и чуть было не закричал. Командор, сам командор, ошибки быть не могло, стоял по ту сторону полупрозрачной стены и манил его к себе. Вот он сложил губы трубочкой, будто собираясь свистнуть, взмахивая руками… И тут же вспомнилась та самая мелодия, которую просвистел он, когда им вдвоем пришлось спасаться бегством с горящего корабля. Он собрал губы и свистнул.
