Ужин я уплетал за обе щеки – надо же было набраться сил, чтобы сказать родителям о своем решении. Но как раз в тот момент, когда мама уже убирала тарелки, отец положил руку на стол и спросил:
– Угадайте, что у меня под рукой? – и слегка отодвинул руку. Под ней лежало сто крон. – Людвик взял за Тонду всего шесть сотен. Седьмую, мать, я отдаю тебе обратно.
Так за шестьсот крон продали меня в Петипасы.
Поезд миновал последнюю стрелку за Смиховским вокзалом. Я смотрел в окошко, все время оглядываясь назад на Прагу, и вспоминал папу, который остался на вокзале. Прощаясь со мной, папа сказал:
– Запомни одно, Тонда! Когда приедешь в Петипасы, найди себе хорошего товарища, и тогда тебе сразу все там понравится.
Легко сказать «найди товарища»! Но как это сделать? Перед глазами у меня стояли ребята из нашего класса. Вдруг все они исчезли, и остался только один Руда Драбек. Я вижу, как он идёт от доски с табелем в руках. Ребята тихо спрашивают его со своих парт:
«Ну, как отметки?»
А Руда гордо цедит сквозь зубы:
«Одни пятерки».
У меня табель был похуже. Я получил две четверки: по географии и по русскому, и тройку по черчению.
В вагон вошел проводник. Открыл дверь и улыбнулся мне:
– На каникулы?
Мне было стыдно сказать, что я еду всего лишь в Петипасы. Проводник взял у меня билет и пробил.
– Петипасы… Тебе, пожалуй, пора понемногу собираться.
Я покраснел, а поезд в это время подъехал уже к Хухлям.
Через минуту мы двинулись дальше. И снова мне вспомнился Руда. Через четыре дня он тоже отправится в путь. Ему предстоит дальняя дорога в Гуменное. Да, у Руды не будет билета, который стоит всего-навсего две кроны двадцать талеров! Свой билет он предъявит не меньше трех раз, и контролер наверняка удивится:
«Ого, парень, далековато едешь!»
А мой поезд был уже в Радотине.
Я решил до самых Петипас смотреть в окно – по крайней мере, хотя бы буду знать, что у меня за дорога.
Но тут в купе, где я сидел, вошла женщина с двумя чемоданами. Моя мама сама бы управилась с такими чемоданами, но эта пани была маленького роста и на вид очень слабая. Я помог ей поднять чемоданы на багажную полку.
А поезд был уже в Черношицах.
В окошко я больше не глядел – боялся, как бы не проехать Петипасы. В одну руку я взял чемодан, в другую – удочку и вышел из купе. У дверей вагона я остановился, посмотрел, какую ручку надо нажать, чтобы выйти из вагона.
И тут поезд остановился в Петипасах. Пассажиров здесь сошло совсем немного. Какой-то пан с собакой, пани с большой сумкой, ещё один пан – у этого в руках ничего не было – и девочка в голубом платье. Я посмотрел на часы, чтобы знать, сколько времени занимает дорога до Петипас. Оказалось, что я ехал всего двадцать семь минут, да ещё поезд на две минуты опоздал.
Затем я поднял свой чемодан и двинулся по тропке, идущей вдоль железной дороги.
Справа виднелось обыкновенное шоссе, вдоль которого росли самые обыкновенные запыленные деревья. За шоссе стояли обыкновенные одноэтажные домики. Слева вдоль железнодорожного полотна шла проселочная дорога. Деревьев там не было, только трава и чертополох. Немного дальше я увидел садики и деревянные домики. Домики были разноцветные – красные, голубые, зеленые и просто непокрашенные. Каждый домик чем-то отличался от другого, но мне все равно они не понравились.
Выше я ничего не увидел, кроме неба. Правда, слева тянулся какой-то скалистый склон, поросший лесом. Но к чему этот лес, если ходить туда придется по таким камням и обрывам!
Может быть, эти Петипасы вблизи выглядят получше? Но меня снова ждало разочарование. Впереди росло несколько больших лип, а за ними – ничего интересного? Руда был прав: Петипасы оказались совсем неподходящим местом для каникул.
Немного погодя я добрался до переезда. Там стоял сторож в синей форме, он собирался опустить шлагбаум.
– Поспеши, парень, – сказал он, – скоро пойдет поезд.
Но куда мне было спешить? Ведь я даже не знал, где находится дом этих самых Людвиков, у которых мне придется поселиться. Перебежав полотно железной дороги, я спросил сторожа:
– Простите, вы не знаете, как пройти к Людвикам?
Сторож повертел палку и задумался:
– Людвиков у нас целых пять семей.
– Мне нужен тот Людвик, который ездит на работу в Прагу.
– Туда от нас ездят три Людвика. Впрочем, попробуй, посмотри вон там.
Сторож показал на домик за железной дорогой и немного приподнял шлагбаум. Я перебежал обратно через линию, но, прежде чем шлагбаум опустился, для большей уверенности спросил ещё:
– А есть у этих Людвиков Ярка?
– Так бы сразу и сказал, – покачал головой сторож. – Эти Людвики живут вон там. – Он показал за шоссе и снова приподнял шлагбаум.
Я опять перебежал через путь. В ту же минуту в саду возле дома сторожа кто-то засмеялся. Это была девчонка, приехавшая с тем же поездом, что и я. Я узнал её по голубому платью. Разумеется, я сделал вид, что ничего не слышу, и заторопился по шоссе к липам. Меня душила злость. Не успел я приехать в Петипасы, как уже надо мной смеются!
Вправо от лип шла улица, по ней важно расхаживали гуси. Перед каждым домиком был сад. У второго дома с краю перед железной калиткой стояла пожилая женщина в платке. Она ещё издали закричала мне:
– Сюда, парень, сюда! А я уж думала, что ты не приедешь.
Это была пани Людвикова. Она взяла у меня из рук чемодан и повела через сад, весело болтая по дороге.
– Жить ты будешь в комнате Ярки. Постель я тебе приготовила, комнату проветрила. Есть будешь с нами, а товарищей тебе здесь найдется немало. Вон там у забора – колонка, туда ты будешь ходить за водой. Цветы на клумбе не рви, пан Людвик этого не любит. Хотя, на что тебе цветы – ты ведь не девочка… Ну, вот мы и пришли!
Мы стояли перед верандой, которая вся была из дерева и стекла. Пани Людвикова открыла дверь и повернулась ко мне:
– А я вижу, ты не очень-то разговорчив. Впрочем, и наш Ярка такой же.
Мы прошли через веранду в комнату Ярки.
– Ну, вот ты и дома!
Я стал оглядывав комнату.
Тем временем пани Людвикова открыла чемодан и все, что в нем было, развесила в шкафу и разложила на стуле.
– Удочку поставь за шкаф. Немного оглядишься, приходи к нам.
– Ладно.
– А ты и вправду молчалив, – повторила пани Людвикова и вышла.
Я уселся на стул. «Ну, вот ты и дома!» Вот уж этого я совсем не чувствовал! Дома я спал на тахте, а здесь у меня кровать с периной в синюю полоску. Дома у нас умывальник находится в ванной, здесь он стоит на железных ножках в углу около печки. Дома у нас паркет, а на нем ковер, у Л котиков дощатый пол, покрашенный коричневой краской. И фотографии здесь были совсем другие. На самой большой фотографии – бородатый солдат с кривой саблей. Я смотрел и удивлялся, до чего же странно выглядели солдаты раньше.
Наконец я встал со стула, решил посмотреть на книги. Книги стояли на полке в три ряда, но ни одна из них не подходила мне для чтения. Все они были о цветах, о деревьях, одна даже о самой обыкновенной траве. Ярка, наверное, учился в школе садоводов.
Я снова сел на стул. Ох, и жарко же мне будет спать ночью под такой толстой периной!
Да, Руда оказался прав: в Петипасах было очень скверно.
В комнате стояла такая тишина, что у меня шумело в ушах. Тогда я немного покашлял – и то стало как-то веселей. К окну подлетела бабочка-капустница, старавшаяся попасть в комнату. Я проворчал:
– Радуйся, глупая, что ты на улице, а не здесь, в комнате!
Бабочка скрылась среди деревьев, и я решил, что неплохо бы осмотреть сад. Быстро переоделся, надел тапочки, красные трусики и белую майку.
В эту минуту кто-то постучал в дверь веранды. Сначала я хотел было позвать пани Людвикову, но передумал и открыл сам.
За дверями стоял пожилой человек в полотняных брюках и зеленой рубашке.
На голове у него была старая соломенная шляпа. Из кармана торчал конец веревки. Аккуратно вытирая ноги о подстилку, глядя вниз, он спросил меня заботливым голосом:
– Ну, что поделывает наша майовка?
Я понятия не имел, что это такое – курица, кошка или щенок.
– Я не знаю, я здесь только первый день.
Человек в соломенной шляпе быстро поднял глаза:
– А Ярки нет дома? Кто ты такой?
– Гоудек из Праги.
– Отвечай распространенным предложением, – строго заметил человек в соломенной шляпе.
И мне сразу стало ясно, кто это. Ну конечно, это же учитель, о котором говорил Руда. Наверное, он узнал, что я приехал в Петипасы, и пришел устроить мне экзамен! Я торопливо отступил за дверь.
– Пани Людвикова, к вам пришли гости!
– Иду, иду! – раздался голос пани Людвиковой откуда-то со двора.
Я не знал, что делать дальше. Тогда я поклонился и пролепетал распространенное предложение:
– Пани Людвикова сейчас придет, – и тут же кинулся в комнату к умывальнику.
