Олеси в баре не было, но Соня и Данила рассказали ему о том, что Олеся завтра будет выступать в финале. Ваня написал ей несколько сообщений, достал айпад, попытался найти ее через Скайп – молчание. Глухая стена.
«Тренируется», – понял Иван.
С недобрым предчувствием он набрал Таисию, откашлялся и сообщил:
– Интервью не получилось, но я не виноват.
Больше ничего сказать он не успел – его прервал ледяной голос Таисии:
– Включи «Твиттер», олух. Найди Клео. Интервью очень даже получилось.
Чувствуя, как немеют кончики пальцев, он зашел в «Твиттер».
Видео Клео. «Мое самое романтическое интервью, – сообщает грудной голос. На экране в этот момент – Иван с Клео на руках. Она обнимает его и произносит воркующим голосом: – Мне хорошо. Ты такой милый! После этого головы сближаются и, хотя волосы Клео заслоняют их лица, отчетливо слышен звук поцелуя. И слова, которые она произносит потом: – Отнеси меня на кровать…»
Ошеломленный, Иван тупо смотрел на экран. Он попался, попался как мальчишка! Она все-таки отомстила ему, эта ведьма Клео! За то, что тогда, много лет назад, он выставил ее в репортаже о спецгруппе такой, какая она есть.
Но откуда у нее эта запись? «Макар! Влюбленный идиот!»
Иван схватил мобильник. От нарастающего бешенства дрожали руки, но он постарался сдержаться.
– Ну и как? – вкрадчиво спросил он зевающую тишину. – Получил автограф?
– Ну да! Она оказалась такой милой! А что?
– А то. Ты ведь что-то оставил ей взамен, да?
– Ну… да, – Макар помялся. – Она попросила переписать запись ей на ноут. Ну я и… А что, что-то не так? – всполошился он. – Я подумал, все равно недодел, пусть берет, чего пропадать добру…
– Понятно, – Иван отключился и несколько мгновений сидел молча, глядя в одну точку.
А потом, молясь, чтобы не было слишком поздно, набрал номер Инги Павловны Борелис.
– Да! – резко откликнулся голос тренера. – Да, Ваня, слушаю!
– Инга Павловна, слушайте меня внимательно и обязательно сделайте так, как я скажу! Это очень важно! Сейчас же, сию же минуту найдите Леськин айпад и спрячьте его так, чтобы она ни за что, ни под каким видом не нашла его до завтрашнего финала! И не подпускайте ее к ноутбуку. Пусть отдохнет от Интернета. Вы поняли меня? Это очень важно!
– А что случилось? – оцепенела тренер.
– Не спрашивайте, поторопитесь! Потом, все потом!
В голосе Ивана звучала такая властность, что Инга Павловна даже немного оробела. Но, внутренним чутьем поняв, что творится что-то неладное, выполнила все в точности – тем более что вещи девчонок, как всегда, были раскиданы по всей раздевалке, и найти Олесин айпад не представляло трудности – он лежал на скамейке на самом видном месте.
Она взяла его и хотела спрятать под полу куртки, но наткнулась на удивленный взгляд дежурной женщины-волонтера.
Решение пришло мгновенно, и Инга Павловна протянула волонтерше Олесин айпад со словами:
– Кто-то потерял, надо же! Отнесите, пожалуйста, в пункт забытых вещей.
– А это точно не ваше? – с подозрением посмотрела на нее дежурная.
– Точно, – на этот раз голос тренера звучал достаточно твердо. – Это не наше.
Поздно вечером пришло сообщение из медцентра – у Айгуль сотрясение мозга, и, хотя она пришла в себя, выступать не сможет. Травму спортсменка получила накануне вечером, когда случайно оступилась и упала на лестнице в гостинице, о чем никому не рассказала.
«Опять мороженое Клео, – догадалась Олеся, услышав новость. – Она точно туда что-то подсыпала! Иначе с чего бы Айгуль падать на лестнице?»
День четвертый
Спала Олеся на удивление хорошо – крепко и без снов. Проснулась сама, без будильника и звонка тренера, и чувствовала себя наполненной жизнью, уверенностью и силой. Подняв жалюзи, посмотрела в окно – чужой, но ставший уже чуть-чуть близким город пробуждался, наполнялся звуками и запахами, вымытые ночным дождем крыши сияли под нежными лучами утреннего солнца.
Хорошо! Олеся побежала в душ, встала под ледяные струи, потом перевела на максимально горячий, почти кипяток. И снова – лед, потом еще раз – кипяток, и завершить холодной.
После контрастного душа кожа горела, хотелось летать. Единственное, что немного портило ослепительное настроение, куда-то задевался айпад. Но куда он мог пропасть тут, в царстве братства и спорта? И где охранников гораздо больше, чем спортсменов. Найдется! С этими беспечными мыслями Олеся, одевшись, подхватила сумку, побежала вниз, после завтрака – допинг-контроль, пресс-конференция, потом – разминка и, наконец, соревнования.
У лифта встретилась с Соней – та выглядела немного заспанной, но веселой.
– Представляешь, проспала! – пожаловалась подруга. – Наши уже все внизу, меня тренер разбудила.
Из открывшихся дверей лифта вышла горничная в униформе волонтера, безмолвно прошествовала мимо.
– Извините! Можно вас на минуточку? – окликнула ее Олеся.
– Да? Я могу вам чем-нибудь помочь? – отозвалась горничная, приветливо улыбнувшись.
– Мой айпад. Я никак не могу его найти. Если вдруг он попадется вам, передайте его мне, хорошо?
– Да, хорошо, – кивнула горничная. – Обязательно передам.
Май Инь посмотрела вслед ушедшим спортсменкам и мысленно благословила их – это были ее любимицы, самые лучшие, самые прекрасные спортсменки на всей Олимпиаде – правда, имена и фамилии ее восточному уху казались абракадаброй и запомнить их было невозможно. Она поругала себя за то, что не догадалась попросить разрешения сфотографироваться со звездами и взять у них автограф. Фотография вышла бы шикарная – Май Инь в форме волонтера и девушки в форме национальной сборной России – белые спортивные костюмы с сине-красно-золотым узором.
С полным вниманием отнесясь к просьбе Олеси, Май Инь первым делом сделала уборку у нее в комнате. Айпада там не было, и тогда горничная позвонила в пункт забытых вещей – там работала волонтером ее подруга, Чун Янь.
– Тебе случайно не приносили айпад? – спросила она и была на седьмом небе от счастья, услышав «да». – Я знаю, чей он, пришли его мне, я сама передам хозяйке.
Айпад принесли Май Инь перед самым окончанием уборки. Горничная была болельщицей и каждый день приходила на соревнования по художественной гимнастике, поэтому она знала, где найти Олесю. Закончив все дела, она поспешила вниз, чтобы по стеклянному переходу пройти в спорткомплекс. До начала соревнований оставалось совсем немного, и горничная торопилась – на этот раз она надеялась все-таки получить памятную фотографию и автограф.
Это был последний день Олимпиады. Давно уже отстрелялись стрелки, отвоевали борцы, отбегали бегуны, отпрыгали прыгуны и отплавали пловцы. Были поставлены рекорды меткости, силы и скорости, поэтому теперь вся спортивная братия могла расслабиться и отдать дань Красоте и Грации. Пятнадцатитысячный зал Гранд Палас был переполнен.
Олеся испытывала небывалый подъем. Она чувствовала приближение звездного часа, и это подстегивало, заряжало ее, наполняло ликованием. Она была уверена в успехе, он уже витал вокруг, посверкивая золотыми гранями медалей, – на меньшее она была не согласна.
И когда у входа в раздевалку перед ней появилась знакомая фигурка в волонтерской униформе и протянула ей айпад, она не удивилась: в этот день и не могло быть по-другому, и найденная пропажа была тому свидетельством и хорошим предзнаменованием. И поэтому Олеся с радостью сфотографировалась с преданной болельщицей и расписалась в ее блокноте.
А потом она зашла в раздевалку и открыла айпад.
И сразу же увидела сообщение от Клео.
В этот миг, который растянулся, казалось, на долгие минуты – или даже часы, – какой-то внутренний сторож шепнул – не смотри. Не надо. Не сейчас. И она как-то особенно отчетливо увидела собственные пальцы, которые слегка дрожали неизвестно почему – а ведь ничего еще не случилось! – но нетерпеливо касались экрана, чтобы именно то, запретное, она и смогла увидеть…
И она увидела.
Всю невозможную сцену в медцентре. Клео на руках у Ивана. Их поцелуй… Ее невозможные слова!
– Олеся, очнись! Ты что? – Инга Павловна выхватила у нее айпад, но было уже поздно. Змеиное жало нанесло укус. Яд был выпущен, и отрава начала делать свое черное дело.
– Так. Быстро на ковер, соберись, мы уже начинаем прогон!
Истекали последние минуты перед стартом, слова тренера доносились как сквозь вату, и Олеся механически делала все, что нужно, но это была уже не та, утренняя Олеся, веселая и всесильная, а другая – разбитая, поверженная, преданная.
И вспыхнули мучительные воспоминания – Япония, Гриша и Динара, – и, хотя она давно уже простила подругу и помирилась с ней, так и не ставшей девушкой Тарзана, – старая рана на ноге отозвалась тупой болью, и Олеся вдруг поняла – она не сможет. Она не сможет сейчас выступать, ее душевные страдания невыносимы, и нет такой силы, которая вытащит ее из этой бездны.
