Вот бы написать этой Ленке Измайловой про маму, про блокаду. Небось только понаслышке и знает про это, а Витька — сын как никак! Ему сразу вспомнились мамины рассказы про войну…
Но тут Витьку оттеснили иностранцы. Целая толпа, кто в чем, в длинных балахонах, в брюках, в темных очках, с аппаратами, сумками, патлатые, шумные, галдят по-своему, наперебой фотографируют, хохочут. А чего, спрашивается, смешного?
Витька пошел дальше. Напротив Гостиного двора оказалась почта. Витька поднялся наверх. В окошечке, где принимают телеграммы, купил обычную почтовую открытку. Без всякого красочного вида. Тут же, возле окошечка, надписал адрес Лены Измайловой, а на обороте одну только фразу: «Следы от осколков есть».
Своей подписи тоже не поставил.
И опустил открытку в почтовый ящик.
Приближались ноябрьские праздники.
Под конец четверти Витьку спрашивали почти на каждом уроке, и он приносил домой обычные свои «четверки» и «тройки». Ольга Ивановна относилась к этим оценкам с пониманием, не требовала от сына лезть из кожи ради «пятерок», но случавшиеся «двойки» — а они, не секрет, бывали — повергали ее в настоящее горе. Уж лучше бы она ругала Витьку, лучше бы ремнем, чем так: сядет на табуретку и плачет, сморкается, подолом фартука слезы вытирает. Никаких сил не было видеть это. В такие дни Витька ожесточался на самого себя и сидел за учебниками, зубрил, решал задачки, отказываясь даже от телика.
Мама ходила по комнате на цыпочках…
От Лены Измайловой ничего больше, не было. Да Витька и не ждал ничего. Охота была! Наверно, получив его открытку насчет следов от осколков, она поняла, с кем имеет дело, и больше не сунется к нему со своим дурацким характером.
Правда, убегая в школу и возвращаясь оттуда, Витька на всякий случай заглядывал в почтовый ящик, на котором значилось: «кв. 69».
Толя Плужников тоже исчез из поля зрения, а Зоя была всецело занята подготовкой к отчетному концерту художественной самодеятельности, допоздна пропадала на репетициях, и Витька почти не видел ее дома.
Отчетный концерт был назначен на второе ноября. Зоя принесла два билета во Дворец культуры, но мама все равно пойти не могла, так как в этот день уезжала.
Ради такого ответственного случая Зоя отпросилась с работы на весь день, с утра отсидела часа два в парикмахерской, прибежала домой с невероятной прической — золотые кренделя на голове! Просто не узнать Зою, совсем другая стала.
Красивая, как взаправдашняя артистка!
Зоя вертелась то перед зеркалом, то перед Ольгой Ивановной:
— Теть Лель, теть Лель, ну как? Ничего, да? А если это?..
И снова носилась из комнаты в кухню, примеряла туфли к платью и платья к туфлям.
Притихший Витька сидел в сторонке и, шмыгая носом, восхищенно следил за ней.
На концерт они поехали загодя.
В фойе было пусто, Зоя сунула Витьке билет и тридцать копеек на мороженое, сказала «не скучай» и улетучилась.
С вафельным стаканчиком пломбира Витька бродил по фойе, читал афиши, разглядывал фотовыставку о лучших людях легкой промышленности. Одна фотография привлекла Витькино внимание. На ней вместе с другими девушками была Зоя. Подпись подтверждала это: слева направо шли какие-то посторонние фамилии, а среди них значилась Терехова. Витька шмыгнул носом. Не каждому пришедшему сюда, на концерт, знатные люди доводятся соседями! Он горделиво посмотрел по сторонам, но мало кто обратил на него внимание: большинство толпилось у книжного развала и у буфетной стойки.
Витька доедал мороженое, как вдруг кто-то положил ему руку на плечо. Витька обернулся и увидел Толю Плужникова.
— И ты здесь? — радостно воскликнул Витька. — Зоя будет в концерте выступать!
— Спрашиваешь! — сказал Толя грустным баском.
— А тут ее фотография висит, на выставке, — сказал Витька и подвел его к стенду. — Вот она, гляди, третья слева!
— Точно! — сказал Толя и, воровато оглянувшись, без труда оторвал фотографию, оставив на стенде четыре кнопки.
— Вдруг заметят? — испугался Витька.
— Оправдаемся, — спокойно сказал Толя и спрятал фотографию во внутренний карман. — Ты где сидишь?
— В пятом ряду.
— Ладно, в антракте увидимся, — сказал Толя, потому что прозвенел звонок и все толпой направились в зал.
Отчетный концерт художественной самодеятельности проходил с необыкновенным успехом. После каждого номера в зале бурно хлопали, кричали «браво», а с балкона даже скандировали, как на стадионе: «Мо-лод-цы, мо-лод-цы!»
В антракте Витька, как ни старался, Толи Плужникова не нашел.
А Зоя выступала во втором отделении. Она пела в микрофон, позади нее стояли четверо парней в белых костюмах и играли на электрогитарах. Иногда они подпевали Зое — ба-да бу-да. Обе ее песни Витька знал назубок, она их все время пела дома: жарит яичницу — поет, стирает в ванной — поет. Одна песня ему очень нравилась — коль ветер лавиной, и песня лавиной, тебе половину и мне половину. Это про настоящую мужскую дружбу, которую делили, как хлеб, пополам. Другая же была про любовь и про ручей, который впадает в Сетунь с крутой горы.
Зою Терехову никак не отпускали со сцены, и она стояла там счастливая, в блестящем платье, кланяясь всему залу. Витька что есть сил бил в ладоши, ерзая в кресле и вытягивая шею, и было у него такое чувство, будто Зоя всю эту шумную радость успеха делит с ним пополам — тебе половину и мне половину…
Домой Витька добирался один.
Он не сговорился с Зоей насчет обратного пути и не знал, ждать ее или не ждать. Постоял у выхода из Дворца культуры, пока не схлынул поток расходящихся по домам зрителей, но так никого и не увидел — ни Зои, ни Толи Плужникова.
Ничего не поделаешь.
Сел в трамвай и поехал…
А ровно через пять минут из Дворца культуры вышел Толя Плужников, остановился на том же самом месте, где только что стоял Витька, закурил сигарету «Варна» и стал ждать, поглядывая по сторонам.
Из маленькой неприметной двери с табличкой «Служебный вход» вышла шумная, оживленная компания. Это были участники концерта, в том числе четыре парня с зачехленными электрогитарами. Тут же была и Зоя Терехова. Все громко говорили наперебой, смеялись, пожимали друг другу руки.
Толя Плужников увидел Зою и позвал ее.
Зоя увидела Толю, смутилась, но все-таки подошла к нему.
— Ты хорошо пела, — сказал Толя Плужников.
— Спасибо, — сказала Зоя.
— Я видел вашего Витьку Егорова, — сказал Толя.
— Да, он был со мной, — сказала Зоя.
Участники концерта, все еще толпившиеся у служебного входа, нетерпеливо кричали:
— Зоя! Терехова! Сколько можно?
И тогда Толя Плужников сказал Зое:
— Не уходи с ними.
— Уже поздно, — сказала Зоя.
— Время детское, — сказал Толя.
— Витька, наверно, поехал домой без меня, — сказала Зоя.
— Не уходи с ними, — опять сказал Толя.
— Фантомас, — сказала Зоя и засмеялась.
Участники концерта махнули на Зою рукой и толпой двинулись к метро.
— Ты просто здорово пела! — радостно воскликнул Толя.
— Ладно уж, пошли, — кивнула Зоя.
И они вдвоем двинулись от метро.
По Кировскому проспекту.
А Витька в это время ехал на трамвае по проспекту Карла Маркса и смотрел в окно. Мимо проплывали темные кирпичные корпуса заводов и фабрик Выборгской стороны.
И вот тут возникает вопрос: что было бы, если б Витька все-таки дождался Зою или Толю Плужникова?
Картина была бы, наверно, такая: по Кировскому проспекту, малолюдному в этот поздний час, идут Зоя и Толя Плужников, а рядом… нет, не рядом — впереди… или, может быть, позади них?.. словом, где-то сбоку Витька. Вроде бы и с ними вместе, и сам по себе. Руки в карманах, шаг небыстрый, прогулочный, вразвалочку.
Идет себе, никому не мешает.
На Каменном острове Зоя сказала:
— Жутко ноги устали.
— Посидим, отдохнем, — сказал Толя.
Они сели на скамейку, Зоя скинула туфли, поболтала ногами, пальцами пошевелила.
— Замерзнут ноги, — сказал Толя.
— Не замерзнут, — сказала Зоя и засмеялась.
А Витька рядом стоит. Или не стоит, а ходит взад-вперед и ждет. Чего ждет? Неизвестно.
— Сколько километров отшагали? — спрашивает Зоя Толю.
— Ерунда, — говорит Толя.
— А времени сколько уже?
— Двенадцать, — говорит Толя.
— Ого! — думает Витька и зевает.
— Все-таки замерзнут ноги, — говорит Толя.
— Нет, просто устали, — говорит Зоя и смеется. — Туфли новые.
— Давай потру, — говорит Толя, становится на одно колено, берет Зоину ногу и трет ладонями ее пальцы в чулках, быстро-быстро, как будто хочет скатать их в трубку.
А что Витьке делать?
Другую ногу растирать, что ли? Редкие прохожие подумают — что-нибудь случилось с Зоей, они ей неотложную помощь оказывают с Толей, — соберутся вокруг, будут глазеть, советы всякие давать… Глупейшее положение!
