перед приходом девочек на подоконник, она с горечью добавила: — Ничего я в этом во всем не понимаю! Откуда я знаю, что такое «крепостной» да «пре-об-ра-зо-ва-ние»? Не понимаю, и все!
Эржи засмеялась:
— Право, Аннушка, ты ужасно глупенькая! Да ведь это было бы чудом, если бы ты понимала! — И, обхватив Жанетту за шею, она ласково чмокнула ее в щеку. — Мы с Марикой и то удивляемся, что ты так хорошо говоришь по-венгерски! А тебе все мало, хочешь все сразу узнать.
— Вот именно, — подтвердила Мари. Она вскочила с дивана, и все трое склонились над книгами. — Ты ведь с середины начала? А разве ты не знаешь, что изучать материал надо с начала? А ну-ка, покажи!
— Дай-ка сюда, я сама! — сказала Эржи.
— Подожди, Эржи! Сначала уберем со стола.
Девочки забегали, засуетились, унося в кухню чашки и блюдца; Мари Микеш по дороге сунула в рот еще кусочек рулета и, прожевывая его, воскликнула:
— Ох, какой мяч чудесный! Новый, да?
— Конечно. Тетя Вильма подарила.
— Знаешь, тетя у тебя замечательная! Любишь ее?
Жанетта, не задумываясь, ответила:
— Люблю.
Девочки уселись и, облокотившись на стол, принялись разговаривать; три головы сдвинулись.
— У тебя в Париже были подруги?
— Я не в Париже жила — в Трепарвиле.
— А где это?
— Ну… на севере, в провинции Па-де-Кале, там одни только шахтеры живут… Были у меня подруги, даже две.
— Вы переписываетесь? — спросила Мари.
— Да… вот сяду и напишу… И Мари и Розе… Только все некогда.
— Мари́… И меня зовут Ма́ри, — заметила белокурая девочка. — Хочешь, будем дружить?
— Хочу.
Жанетта посмотрела на Марику, потом на ее подругу, и черноволосая Эржи, ответив ей серьезным, чуточку важным взглядом, кивнула головой. Открыв учебник по географии, Эржи твердо сказала:
— Прочитаем вместе первое задание. Если не поймешь чего-нибудь, спрашивай.
— Не сейчас! — запротестовала Жанетта. — Давайте лучше поговорим.
— Нет, именно сейчас!
Учебники один за другим перекочевывали с полки на стол — сердца юных учительниц не знали милосердия. Жанетта уныло читала, старательно выговаривая слова, а обе девочки внимательно слушали и сразу же исправляли каждую ее ошибку.
— Да будет уж! Я устала! — взмолилась Жанетта.
— Вот еще! — Марика лишь основательно потрепала короткие черные кудри подруги. — Не спи, слышишь?
Когда стемнело, Жанетта зажгла свет, поставила книги на полку, и все трое забрались на диван. С серьезным видом они обсуждали школьные события, высказывали свое мнение об одноклассницах и учительницах.
— Я обожаю тетю Марту! — восторгалась Мари. — Она такая миленькая!
— Глупости! Она умная и добрая, вот что важно, — наставительно сказала Эржи, видимо считая свое суждение непререкаемым. — Тетя Марта знает венгерскую литературу, как… как никто!
— Это верно, — сказала Мари. (А Жанетта, переводя глаза с одной подружки на другую, проникалась сознанием необыкновенной важности и значительности разговора.) — На последнем сборе отряда, когда мы брали для разработки разные темы, мое звено из венгерских классиков выбрало Верешмарти [22]. Тетя Марта заранее с нами обсудила все… словом, точку зрения и так далее… и мы завоевали переходное звеньевое знамя!
— А видела бы ты, Аннушка, как мы в последний раз на вечере отдыха играли «Витязя Яноша»!..
— Витязя Яноша?
— Ах, да ты, конечно, еще не знаешь! Это стихотворение Петефи. Длинное такое и называется «Витязь Янош».
— Эпическая поэма, — поправила неумолимая Эржи.
— Ну да. Словом, к ней и музыка написана, а ставила ее у нас тетя Марта… Пришли гости — с предприятий разных и потом родители, и, знаешь, все просто ладоши себе отбили — так хлопали! А та восьмиклассница, что играла Янчи Кукорицу… [23]
Из этого рассказа Жанетта поняла лишь немногое. В школе ставят пьесы? И на представление приходят посторонние? Девочки объясняли, стараясь перекричать друг друга. В этом году у них было два таких вечера. На одном инсценировали отрывок из «Доротеи» Чоконаи [24], на втором поставили «Витязя Яноша». На вечер приходили тогда для обмена опытом участники кружка венгерского танца из той школы, что на улице Байза… Аннушка не знает, что такое кружок? А что такое совет дружины, сбор звена — тоже не знает? Ну вот, сейчас объясним. На совете дружины собираются председатели советов отрядов, а на совете отряда председатель совета отряда обсуждает разные вопросы со звеньевыми; а сборы звена бывают раз в две недели и на них… Не понимаешь? Ну конечно, не понимает! Вот после каникул она сама примет участие в пионерской работе, тогда и поймет, а до тех пор объясняй, не объясняй — все равно непонятно…
— Да нет! — отмахнулась Жанетта. — Я в пионеры не пойду.
Обе девочки на секунду словно онемели от удивления, а потом сразу набросились с вопросами:
— Не пойдешь?.. Почему?
Жанетта сказала очень громко:
— Потому что… пусть никто мною не распоряжается.
— Что, что? Разве ты не слышала о самоуправлении?
— А это еще хуже! Чтобы какая-то сопливая девчонка да мною командовала! Учителя — те хоть взрослые… А тут совет дружины, председатель отряда, и еще, и еще… И пусть никто не заставляет меня учиться! Во Франции свобода, там никого не принуждают делать такие вещи…
Это была странная речь.
— Но ведь здесь тоже никого не принуждают, — объясняла Эржи. — Наоборот, быть пионером — это почетно! Тот, кто не принимает участия в пионерской работе, стоит в стороне, как чужой. А у нас, у пионеров, очень хорошо, весело. У нас и учеба и развлечения…
— Я знаю, — махнула рукой Жанетта.
— Да откуда ты знаешь? Ровно ничего не понимала, ни вот столечко, а теперь — смотрите, пожалуйста! — она все знает!
Жанетта стала рассказывать о трепарвильских вайанах, о Розе
